Все — не то

Он долго метался, пытаясь найти такой выход, чтобы не нужно было прибегать к помощи Грейнджер, но не мог. Ему нужен был рунолог, а она хорошо разбиралась в этом.

И да, он хотел ее видеть.

В нем боролись потребность и чувства, против которых он всегда шел. Но потребность перевешивала. Так он себя успокаивал. Поэтому, захватив стопку записей, подготовленную Эйвери, он трансгрессировал в Центральный.

Солнце уже садилось за горизонт, оставляя за собой молочную дымку. Улицы наполнились волшебниками, бредущими с работы, и Том, ловко влившись в толпу, пошел в направлении книжного. К его удивлению, дверь магазинчика была нараспашку, а наружу доносился голос Гермионы. Похоже, она снова собрала детей, чтобы развлечь их сказкой.

И Риддлу оставалось лишь надеяться, что она не призывала патронуса для создания атмосферы в этот раз. Находиться рядом с заступниками Тому было непросто. Казалось, что чары выжигают все внутри, вызывая только ноющую боль в груди, хотя все должно бы быть наоборот. Риддл понимал, что это происходит потому, что он лишен целой части своей души, но лучше от этого понимания не становилось.

Он вошел в магазин, обходя рассевшуюся малышню и продвигаясь к своему месту. Гермиона сначала не заметила его, а когда все же подняла взгляд, уловив движение, на мгновение растерялась. И хотя она быстро взяла себя в руки, все-таки успела выдать свое волнение. На ее лице промелькнуло много эмоций, но радость, смешанная с облегчением, дали Тому понять, что она тоже скучала. И в груди закололо и защипало также, как от близости патронуса. Только на этот раз Риддл не сопротивлялся этому, а позволил растечься теплому, медово-золотистому, как огневиски, чувству, внутри, и постарался принять его.

Он опустился в свое кресло, и позволил себе улавливать образы мыслей Грейнджер. В ее памяти мелькали воображаемые картинки к сказке о трех братьях, вперемешку с его образами и мыслями о нем. Это заставило Риддла самодовольно усмехнуться.

Она ожидала, что он попросит прощения.

А он-то считал, что она отличается от остальных женщин.

Потому что он извиняться не собирался — потому что не чувствовал себя виноватым. Если бы можно было вернуться в прошлое и что-то изменить — он бы этого не сделал. Ему нужна была информация, и он ее получил. Да и цена, откровенно говоря, не была слишком уж высокой. Грейнджер, как бы она ни обижалась, все равно нуждалась в нем. Даже если она обрадовалась, увидев его, потому что ей всего лишь нужна его помощь — Тома это полностью устраивало. Он мог удерживать ее рядом хотя бы знаниями. Потому что был уверен: знания его уникальны, и никакой Локхарт его не переплюнет, кем бы он ни являлся.

Том невольно прислушивался к сказке, улавливая образы из головы Грейнджер. А та самозабвенно читала, перенося картинки из книги в воздух, отчего малышня удивленно ахала. И Риддл не мог не заметить, что картинки из головы и картинки из книги несколько отличаются. Гермиона же, похоже, на это внимания не обращала. А в самом конце, когда третий брат уходил со смертью, вдруг вспыхнул яркий образ знака, смутно напоминавшего масонскую лучезарную дельту. И пока Риддл хмурился, обдумывая эту мысль, Грейнджер оформила этот эфемерный образ в то, что можно увидеть физически.

— Палочка, — из кончика ее палочки в воздухе появилась горящая линия. — Камень, — овал обернул палочку. — И мантия, — треугольник опоясал палочку и камень. — Это то, называется знаком Даров смерти, — объявила довольная собой Грейнджер, а дети зааплодировали.

Том же застыл от изумления, понимая, что этот знак ему знаком. Что-то настойчиво царапало край сознания, но никак не могло пробиться. Мысли и образы ускользали, как бы сильно он ни концентрировался на знаке.

Пока Грейнджер провожала детей, а некоторых передавала на руки родителям, Риддл сидел, не двигаясь. Мозг работал на пределе возможностей, но ничего достойного не выдавал. Знак, который Гермиона начертила в воздухе мерцающе-золотистым, ему наверняка приходилось видеть. Возможно в другом оформлении…

— Марволо?

Лицо Гермионы оказалось в опасной близости от его. Риддл моргнул, а Грейнджер отшатнулась.

— Здравствуй, — хрипло проговорил он.

— Вы сидите так вот уже двадцать минут, — осторожно сказала Гермиона.

— Задумался, — бросил Риддл и повел плечами.

Грейнджер выпрямилась.

— Чай? — невозмутимо предложила она, словно он обычный клиент.

Том отстраненно кивнул несколько раз, проигнорировав ее подчеркнуто-деловое отношение к нему. Гермиона, прищурившись, удалилась, а Риддл снова погрузился в свои мысли. У него появилось несколько предположений, которые ему не терпелось проверить. И теперь нахождение здесь не казалось ему таким уж важным. Как и Грейнджер, которая внезапно ушла на второй план. Все его чувства переключились на потенциальную разгадку.

И если бы не обещание, данное Эйвери, Риддл бы уже стремительно покидал это место.

Грейнджер вернулась спустя пять минут, лично поставила перед ним чашку, а не левитировала ее, как обычно, и собиралась уходить, но Риддл схватил ее за руку, останавливая — времени на игры у него не было.

— Что вы делаете? — возмущенно проговорила она, зашипев и одернув руку.

Том проследил взглядом за тем, как она потерла запястье. Это заставило его нахмуриться — на светлой коже серели пятна, которые со временем должны были перейти в синяки. Свежие отпечатки чьих-то пальцев.

— Почему у тебя синяки? — спокойно спросил Риддл, отложив свои бумаги на столик, и взяв чашку чая.

Гермиона так и стояла перед ним. Так близко, что ее колени почти касались его. Она прямо-таки транслировала образы того, как ее хватают за руку, но лицо человека не проецировала, словно намеренно не хотела вспоминать о нем. Риддл крепче сжал чашку, разражаясь. Тот человек, кажется, ей был неприятен.

— Потому что не только вы любите хватать девушек за руки, — процедила она, все-таки отступая назад.

— Тебе нужна помощь? — спокойно поинтересовался Том.

Гермиона сложила руки на груди и задрала подбородок вверх, с вызовом глядя на него.

— Я могу за себя постоять, — заявила она.

— У тех, кто может за себя постоять, нет синяков, — парировал Риддл.

Гермиона фыркнула в ответ и развернулась, собираясь уйти.

— Постой, — остановил он. — Я пришел не просто так.

Она обернулась и скользнула по нему заинтересованным взглядом. А потом посмотрела на бумаги.

— И зачем же, — ее глаза вернулись к его, — вы пришли?

— Тебе нужна моя помощь, чтобы создать заклинание, — сходу начал Риддл. — А мне нужна помощь с расшифровкой рун. Мы можем помочь друг другу.

Взгляд Грейнджер как-то неуловимо потух и стал хрустальным, с бликами огней из Центрального, а все транслируемые ею образы резко оборвались. Похоже, какие-то задатки окклюменции она знала. Либо закрывалась непроизвольно. Это показалось Тому любопытным, и он склонил голову к плечу, немного усиливая напор.

— Вам или вашему… руководителю? — спросила она.

— Мне, — просто ответил Риддл.

Попасть в ее мозг больше не представлялось возможным. Чем бы ни была расстроена Гермиона, — она надежно закрылась от его поверхностной легиллименции.

«Все же непроизвольно, — такой вывод сделал Том, — иначе заметила бы мои попытки прорваться».

— Что это за руны? — спросила она.

Взгляд Грейнджер прикипел к листам бумаги, разложенным на столе. Все же любопытство было превалирующей чертой ее характера.

— Цепочки рун, используемые для защиты и сокрытия чего-либо. Что-то вроде Фиделиуса, но оформленное… вот в таком стиле. Это безопаснее, так как не требует хранителя. Мне нужно не только расшифровать их, но и переделать под себя.

Гермиона нахмурилась, по-прежнему не глядя на него. Она раздумывала над ответом, и чем больше она думала, тем сильнее открывалась. Как еж, которого напугали, она сначала закрылась, а потом, почувствовав, что опасность миновала, стала раскрываться. Риддл не встречал людей с такой интересной формой окклюменции.

— Хорошо, — сказала она в итоге и открыла рот, чтобы сказать что-то еще, но не успела: Том, отставив чашку, резко поднялся на ноги.

— Тогда, завтра вечером — первое занятие. Постарайся расшифровать хотя бы пару строк, — попросил — не приказал — Риддл, обходя замершую фигурку Грейнджер. — И, если тебе понадобится помощь, — он поднял двумя пальцами ее руку, указывая на запястье, — не стесняйся обращаться.

Не дожидаясь ее ответа, Том стремительным шагом покинул книжный магазин. Он закрыл глаза, вдыхая свежий воздух, а затем выдохнул и трансгрессировал.

Лицо обдало влажным воздухом, а прохладный ветер, словно нежный шелк, мазнул по лицу, шее и запутался в волосах. В Литтл-Хенглтоне было ощутимо прохладнее, чем в Центральном.