Его Искушение

Глава 18

Аврора

Дверь открывается и рядом на сиденье плюхается Ридли.

Поворачиваю голову, в упор смотрю на своего агента, долго. Водитель с легкостью стартует, а я не реагирую ни на что. Просто смотрю.

Хочу понять, увидеть эмоции, сожаление, раскаяние… Хоть что-то, но Ридли все такой же, как и вчера. Словно ничего не случилось. Разве что лоск его сбит, вид потрепан, а на лице цветут следы общения с Монголом.

Хотя. Не жалко его. Совсем. Может, и выглядит агент даже получше меня. У него последствия встречи с Кровавым на физиономии, а у меня внутри все полыхает. И я не только про тело, что ноет и ломит после дикой скачки.

Флауэр ночь в подвале провел, а я под Иваном. И еще вопрос, кому повезло больше. Сарказм еще жив. Да.

— Аврора, ты во мне сейчас дыру прожжешь. Прекрати так пялиться.

— Это все, что ты мне скажешь?!

Поправляет свой потрёпанный, пыльный пиджак. Не думала, что когда-нибудь увижу великого и грозного Ридли Флауэра в таком виде.

Закатывает глаза, словно ничего ужасного не случилось.

— У многих успешных моделей есть один или несколько спонсоров.

— Что ты сейчас несешь?! — срываюсь на крик, не могу, хотела не истерить. Не получается!

— Не упускать возможности, Аврора! Ты, кажется, зацепила его чем-то. Иван Кац — один из самых влиятельных людей страны, его расположение дорогого стоит.

— Расположение?! Ридли, ты в своем уме?! За сколько ты меня продал? Иуда. Сколько стоили твои тридцать серебряников?!

Разворачивается ко мне, прекращая рассматривать переднее сиденье, и глаза зло поблескивают.

— Не драматизируй, Рора. Не девочка же. С тебя не убудет разок с мужиком покувыркаться.

Звук пощечины оглушительный, рука горит, а Флауэр смотрит на меня из-под бровей. На лице отчетливо проступает красным пятном след моей руки.

Агент взвывает, видно, его сильно примяли и по делом.

— Я сейчас тебя не выкину из машины на полном ходу только потому…

Его лицо идет пятнами злости. Все цвета на роже, от зеленого до фиолетового с красным. Можно было бы посмеяться. Но не до этого.

Что-то тихо под нос шипит, и я разбираю вроде бы:

– Если бы не приказ Каца!

— Ты о чем, Ридли?!

Прикрывает глаза, дышит глубоко, толстые ноздри раздуваются, отгоняет гнев.

— Только потому, что нас связывают годы сотрудничества, Аврора, и твоя мордашка мне нужна! Если ты еще хоть раз позволишь себе подобное, больше на подиум не поднимешься! Всего лишу. У меня на тебя полный пакет эксклюзивных прав.

Спокойный голос действует пугающе и из моих глаз катятся слезы, наконец, прорывает на истерику.

Рыдание вырывается из груди вперемешку с проклятиями.

Поворачиваюсь к окну, утыкаюсь в него горячим лбом, а когда чувствую руку Ридли на плече, каменею. Я только теперь осознаю, на какого монстра столько лет работаю.

Ничего не знала о мире, в котором жила. Людей не знала. Друзьями не тех считала…

Вкрадчивый голос моего агента заставляет замолкнуть совсем, даже не всхлипывать.

— Прости меня. Клянусь, я не хотел всего этого. У меня не было ни шанса. ОН выбрал тебя. Аврора. Я просил, чтобы Кац взял любую другую, но его выбор остановился на тебе.

Молчу. Не поворачиваюсь.

— Случайность! — повышает голос, словно негодует. — Чертова случайность! Я предлагал ему других, а он увидел тебя и все!

Сглатываю ком в горле, когда предают — это больно. Это невыносимо. В душе пустота. Я еще всего не осознала, еще не прочувствовала до конца. Откат от случившегося пока не накрыл.

Мой голос чужой и тихий:

— Несмотря на твою циничность, я считала тебя почти отцом, Флауэр, а ты вогнал мне нож в спину, глядя в глаза и прося о помощи. Я же ради тебя пошла на это, твою шкуру спасала… а ты так…

Убирает руку, чувствую, что тоже отворачивается к окну.

— Не драматизируй, Рора. Если бы я открыл правду, ты бы в жизни не согласилась, а на кону слишком многое. Все! Иван Кац ужасен в гневе. И он бы наше агентство уничтожил… Всех с землей сравнял, и ты бы по любому раздвинула перед ним ноги. Он… Этот русский всех в крови топит. Жалости не знает.

Говорит словно самому себе, а у меня в груди сердце сжимается только от одного упоминания об Иване.

— Как только он тебя увидел, твоя судьба решилась. Я сделал все, что мог, поверь. Столько лет берег тебя, защищал, ты же лучшая, Аврора. Это не просто бравада или слова. Модели с твоими данными, харизмой… Их раз в эпоху можно встретить.

Прикусываю губы и отвечаю цинично:

— Выгодно продал, значит, или все же продешевил? Хотя… такие, как Иван, не торгуются.

— Прекрати! Кровавый берет то, что ему нужно, вгрызается, как чертов ротвейлер, и не отпускает, пока не прикончит, а врагом ему становиться или в немилость впасть — приговор.

Вытираю щеки, пальцы дрожат, прикладываю руку к животу. Все болит. Все внутренности. Пощады Иван действительно не знает.

— Кто он такой?! Просто бизнесменов так не боятся, Флауэр.

Наконец, смотрю на Ридли, а он рассматривает что-то на своих грязных пальцах с черной каемкой под ногтями.

— У Ивана на спине особое тату. Такую наколку просто так не набивают… Говорят, он в своей стране коронован был. Что там да как никто не знает. Просто прими как данность. Не мог я отказать ему. Не. Мог!

Пальцами тру виски. Не складывается что-то у меня в общую картину, смотрю на хитреца.

— Хочешь, чтобы я поверила в это ужасное стечение обстоятельств?! Как же так вышло, что мое портфолио попало к твоему “особому” клиенту?!

Прищуривает правый глаз. Комично выглядит, когда лицо припухло.

— Ты, детка, забываешься. Я говорю как есть и не оправдываюсь. Верить или нет — твое решение. Я умирать из-за того, что ты там подумаешь, не стану. Ясно?!

Киваю. Предельно все понятно.

— И тебя не интересует, каким волшебным способом в досье появились мои фотографии?

Дожимаю свои вопросы, хочу найти хоть один вразумительный ответ, но наталкиваюсь каждый раз на стену.

— Хороший вопрос, Аврора.

— Ридли. Скажи мне, ты ведь знаешь того, кто подставил меня?!

Сцепляет зубы. У него желваки на пухлых щеках обрисовываются.

— Просто забудь. Дрянь поплатилась.

— Это очередная конкурирующая со мной модель, да?!

— Уже не модель, детка. С перебитыми ногами моделей не бывает.

И голос такой равнодушный, жуткий. Я Ридли для себя впервые открываю и страх иголками колет позвонки. Сколько же в нем еще скрыто?

— Это уже ничего не поменяет, прошлого не изменить. Закроем страницу и пойдем дальше. Больше в эскорте ты не будешь. На этом закончим.

Глаза Флауэра пусты. Мы для него товар, а он делец, вкладывающий и окупающий затраты. Ему плевать по большому счету на всех. Всегда было. Не новость. А со мной агент чуточку мягче, потому что я, как он выразился однажды, курица, несущая золотые яйца.

— Перестань смотреть, словно оскорбленная невинность.

Невинности больше нет. Моя личная жизнь разнообразна, как думают многие, а Флауэр не знал, что я ни с кем так и не спала. Мы с Саймоном вообще два сапога пара. Не подпускаем к себе особо никого и о наклонностях моего сожителя никто, кроме меня и его партнера, наверное, и не знает.

Понимаю, что все. На этом наши пути с Ридли расходятся. О чем и заявляю твердо.

— Я больше не буду на тебя работать. Ты мне противен! Тебе в глаза смотреть не могу. Хватит с меня. Я ухожу.

Поджимает губы и сверлит меня страшным взглядом.

— Ты контракт свой давно читала?! Не отвечай. Вопрос риторический. Для вот таких вот случаев есть подпункт Б31Р.

Холодею вся из-за непоколебимой уверенности, с которой мой агент смотрит на меня.

— Ты не сможешь разорвать контракт в одностороннем порядке, это во-первых. Решение должно быть обоюдным. Во-вторых. Если модель уходит, то в таком случае предусмотрена неустойка.

— Ты…

— Дослушай. Должна будешь оплатить мои неудобства в связи с потерей контрактов в таком размере, что ты, Рора, отдашь мне все! Все, что заработала за все годы и еще должна останешься.

— Какой же ты подонок, Флауэр.

Подается ко мне и проговаривает зло:

— До трусов раздену. Нет. И их снимешь.

— Пусть. Мне плевать! Все гонорары забирай! Буду голодать. Мне не привыкать, но на тебя работать не буду!

Смеется.

— Интересный вопрос всплывает: где это ты решила поработать, чтобы такие бабки мне вернуть?!

Порываюсь ответить, а он пальцами щелкает. Надменно так. Оскорбительно.

— В нашем с тобой контракте есть подпункт Б32К. Там указано, что ты не имеешь права заниматься модельной деятельностью в течение пяти лет в случае, если все же рискнешь убедить меня в двухстороннем порядке разорвать с тобой договор.

— Ты меня не отпустишь…

— Нет. Я тебя сотворил, я же тебя и уничтожу. Это бизнес, детка. Так что хватит выкабениваться. Соберись. Ничего ужасного не случилось. Продолжаем работать и забываем о произошедшем.

Провожу ладонями по лицу, пытаюсь переварить все и вцепляюсь в пряди на висках, тяну, чтобы осознать наконец, что моя реальность разбилась и в нее заползает нечто черное, страшное, искажающее все то, что окружало меня годами.

Очередной вопрос просто срывается:

— Как долго ты этим занимаешься, Флауэр?! Как долго ты продаешь девушек?!

Улыбается, поправляя запонки, и приглаживает волосы. Не помогает. Вид у него ужасно потасканный.

— И откуда ты взялась такая… Глупышка. Знала бы ты, что топовые модели сами готовы мне приплатить за такие возможности…

Рот в шоке открываю и смотрю в надменное лицо агента.

— Это ты такая не от мира сего. Любая удавится за возможность лечь под Ивана. Ты засветилась на открытии отеля Каца. А это означает привлечь к себе внимание прессы, вспышки фотокамер, пиар и новые контракты. Иван Кац крупный бизнесмен. Его имя дает возможности, которые ты никак не хочешь использовать.

Всхлип вырывается из горла обрывком смеха.

— Мне достаточно того, что это меня использовали и выбросили, Ридли. Больше я такого общения с ним не перенесу.

Нечто такое зловещее проскальзывает в моем голосе, что Цветочек бледнеет. А я понимаю, что не шучу.

Такого больше я не вынесу.

— Уймись. У Ивана разовый секс, Аврора. Дважды одну и ту же ему не поставляют, так что можешь вздохнуть спокойно.

Сумасшествие, но эти слова не приносят облегчения, они вонзаются в мою плоть и рвут в клочья.

— Я для него разовый материал?!

Молчит, а мне и не нужен ответ. Сердце пропускает удар. Болезненный. Не хочу прислушиваться к себе. Отворачиваюсь к окну.

Владения Каца обширны. У него за бетонной стеной целый лес раскинут и сколько машина ни отъезжает, эта бетонная стена не заканчивается, пока, наконец, автомобиль не сворачивает. Оставляя поместье за спиной и мужчину, который превратил мое тело в одну пульсирующую рану.

Автомобиль выезжает на трассу, а спустя еще немного времени начинают мелькать знакомые небоскребы.

Отключаюсь от всего. Смотрю на прохожих, а в ушах одни шумы, пока, наконец, не слышу, как Флауэр обращается к водителю:

— Останови у аптеки.