Его Искушение

Глава 44

Дальше Цукерберг ведет себя так, словно не было этого разговора, сухо и по-деловому. Отправляет на анализы.

Меня встречает доброжелательная гинеколог с короткой стрижкой и умными темными глазами. Пока сижу, просматривает мою медицинскую карту, изучает, приглашает в кабинет.

— Ну что же, сейчас посмотрим, что и как у нас.

Улыбается и крутит какие-то кнопочки на аппарате, а затем прикладывает датчик и внимательно смотрит на монитор, который дублируется мне на плазменном экране, висящем на стене.

Секунды летят и мне становится не по себе, так как врач продолжает щелкать своими кнопками, словно ищет что-то и не находит.

И наконец на очередном щелчке на мониторе проявляется крохотная точка. Еще совсем маленькая и наполненная биением и жизнью.

— Вижу плодный мешочек. Есть пульсация. Все хорошо, дорогая.

Но я уже не слушаю. Почему-то, когда смотрю на черно-белую картинку, в глазах стоят слезы. Мой малыш. Он никак не несет ответственности за все, что творится в моей жизни, и я буду защищать его как могу, оберегать. Всего лишь маленькая точка на мониторе, а у меня в душе переворот.

Когда выхожу из смежного кабинета, женщина, слегка улыбнувшись, извещает:

— Можете возвращаться к профессору. Вся информация у него.

— До свидания.

К кабинету Цукерберга подхожу с каким-то внутренним трепетом, стучусь, прикрываю за собой дверь и замираю, наткнувшись на фигуру Ивана, который стоит у окна, скрестив руки за спиной, мое появление явно развеивает тяжелое молчание, повисшее в кабинете.

— На этом все?

Скупо спрашивает Кац.

— Пока что так, назначения я тебе передал. И да, Иван, в сложившейся ситуации я настаиваю на исполнении каждого пункта.

Кивает, а у меня в шоке рот открывается. Я понимаю, что все, что касается моего здоровья и беременности, Иван уже знает.

Разворачивается ко мне. Буквально пронизывая своими льдами мою застывшую фигурку, скользит по лицу и вниз к груди, ощущение такое, что ощупывает и застывает на моем животе, а я в страхе прикрываюсь.

От того, что до конца не знаю, что именно у него в голове, чего мне ждать и как он поступит в отношении меня, я подсознательно стремлюсь защититься.

— Пойдем.

Короткий приказ и мужчина направляется к лифту. Хлопает персональной ключ-картой и проходит в стальное нутро кабины, смотрит на меня, давая понять, чтобы отмерла и пошла за ним. Я так и делаю, но сперва произношу тихо:

— Благодарю вас, профессор Цукерберг, и всего вам хорошего.

Седеющий врач улыбается мне как-то тепло и кивает в ответ, ступаю в лифт и прежде, чем створки закрываются, слышу спокойный, будто предупреждающий голос Авраама:

— Ваня.

Всего лишь обращение, а мне кажется, что врач напоминает о чем-то Кацу.

Лифт за секунды опускает нас и мы сразу же садимся в припаркованный автомобиль, Иван опять сам за рулем.

— Пристегнись.

Бросает на меня взгляд и нажимает кнопку, заводит двигатель, выезжает с подземной парковки, машины с охраной следуют за нами.

Все это подмечаю вскользь. Я рассматриваю проскальзывающий за окном город, затем трассу и, наконец, дорогу, ведущую к поместью Каца.

Эта тишина, наверное, необходима нам обоим, чтобы переварить все то, что происходит в наших жизнях.

Не замечаю, как меня укачивает, веки тяжелеют, и опершись об окно, я прикрываю глаза, уплываю в сон. Опять неспокойный, из которого выныриваю с ощущением страшной тяжести в грудной клетке, барахтаюсь и пытаюсь выбраться, что-то мешает, придавливает.

— Тише, куколка, просыпайся.

Касание руки, хриплый голос и я распахиваю глаза, а Иван убирает с меня пиджак, в котором я успела запутаться, пока спала, впитав в себя специфический аромат мужчины с нотками дорогого парфюма.

Промаргиваюсь, избавляясь от морока сна.

— Кошмары мучают, Рори? Неужто я снюсь?

Спрашивает между прочим, бросает на меня на секунду внимательный взгляд, а я замечаю, что мы почти доехали уже.

— В последнее время да.

Отвечаю честно и в ответ Кац просто кивает, принимает к сведению, так сказать. А я, чтобы отвлечься от гнетущей тишины, принимаюсь рассматривать салон дорогого футуристического автомобиля, панель управления вся в мигающих светодиодах, черная кожа с синими вставками. Красиво. Во всем эксклюзив.

Провожу пальчиками по двери.

— Нравится?

Один вопрос и вроде он все время на дорогу смотрит и меня не замечает, но Иван все видит. Незамеченным ничто не останется.

— Да, — отвечаю коротко.

Играет крепкими пальцами по рулю, а я на секунду прикусываю губу, вспоминая, как он умеет ими дотрагиваться и доводить до экстаза.

— У тебя есть права, Аврора, но своей машины нет.

В удивлении кошусь на профиль Каца, впитываю в себя его резкие завораживающие черты.

— Откуда ты знаешь?

— Наивный вопрос. Я знаю о тебе все, ты живешь в моем доме, а в свое окружение непроверенных людей я не допускаю.

— Понятно… — отвечаю тихо в то время, как сердце грохочет в груди подобно молоту на наковальне.

— Хочу уточнить для себя пару моментов. В папке с отчетом их нет.

Словно мысли в слух.

— У тебя приличный заработок, даже слишком. Тебе давно хватает на покупку квартиры в самом центре, но ты все это время снимала на пару со своим голубеньким дружком. В чем причина? Тебе явно нравятся тачки, и ты могла купить себе машинку, может, чуть хуже вот этой вот, но ее у тебя нет. Это странновато выглядит, Аврора. У меня есть предположения почему так, но хочу услышать твою версию.

— Может, коплю на мечту?

— У тебя есть отдельный банковский счет, оттуда ты делаешь переводы на благотворительность.

— Ты ужасный человек, Иван, у тебя все как под микроскопом.

— Ответы, Рори.

Закатываю глаза, пожимаю плечами, скрывать мне особо нечего.

— Все просто, господин Кац. Сначала таких гонораров не было, нам с Саем удобно было жить вместе, а затем дело привычки, наверное. Возвращаться после вечных командировок в дом, где тебя ждут, все же лучше, чем в пустоту. Квартира и так стала для меня перевалочным пунктом между аэропортами. Ну и самое главное, для всех мы пара, это как защита, но с тобой она не сработала.

Кивает, значит, вычислил. Опасный Кац оппонент, такому не соврешь, а если попытаешься, то себе дороже.

— Ну а машина… Честно говоря, всегда мечтала водить, сдавала на права, получила их даже с первого раза. Помню, что вечно огребала еще у нас на ранчо, потому что отцовским трактором заправляла как лихой водила, но в городе… Не знаю, легче на такси или аренда машины с водителем. У меня ни на что времени не было. График забит.

— Я слышу нотки сожаления.

— Ну да, я хотела иметь свою машину. Однажды чуть не купила. Мне очень хотелось, деньги я тогда уже начала зарабатывать приличные, но… некогда было этим всем заниматься, там всякие ТО и прочее, а я пропадаю на съемках вечно. Чемодан можно не распаковывать. У супермодели оказалась на редкость скучная жизнь, господин Кац, хоть и богатая на события и страны.

Улыбаюсь, никто никогда не задумывается о том, что прикрыто глянцем. Кац молчит. Не отрывает взгляда от дороги, а затем оглушает вопросом:

— Значит, у куколки есть еще одна мечта — водить автомобиль. Есть предпочтения по модели?

Поворачиваюсь. Смотрю на Ивана в шоке.

— Да…

Косится на меня коротко и опять смотрит на дорогу, а я отвечаю, на миг прикрыв глаза и погрузившись в воспоминания из далекого детства, где долговязая девчонка с подбитыми коленками носилась по полям с пшеном, валялась на стоге сена и, уперев взгляд в проплывающие облака, мечтала.

— Я всегда хотела автомобиль жемчужного оттенка с откидной крышей. Смотрела фильмы про счастливую жизнь богатых и знаменитых и представляла, что однажды и я буду за рулем не старого трактора, а именно такой машины-мечты, гнать вперед по трассе и мой алый шарфик, пойманный ветром, будет развеваться подобно волне… Но девочка выросла и поняла, что это все мечты о розовых пони, которые мне не нужны.

— Значит, ты все же мечтаешь о чем-то помимо мира во всем мире, — легкий смешок, наполненный неизвестными нотками, они цепляют что-то во мне потаенное и заставляют навернуться на глаза слезы, потому что кажется, что в такие мгновения, когда Иван просто со мной разговаривает, я понимаю, что он не способен оставить равнодушной. Он отнимает у меня сердце, порабощает, потому что любовь к подобному человеку не может быть иной…

Отворачиваюсь к окну. Молчание опять опутывает салон автомобиля. Я плыву по течению, а оно буйное, заковыристое, норовящее ударить меня об скалы и пока я только чудом спасаюсь.

Молчит и я молчу. Но вскоре Кац все же вновь заводит разговор:

— У тебя есть планы на этот день?

Голос Ивана в тишине автомобиля бьет молнией прямо в сердце. Оборачиваясь к мужчине, рассматриваю его. Опять. Глаз оторвать не могу. Слишком интимно находиться с ним в узком салоне спортивного седана. Слишком близко.

— Нет планов…

Роняю тихо.

— Что думаешь обо всем этом, куколка?

Бросает на меня косой взгляд, прикусывает нижнюю губу, а у меня по коже мурашки идут. Сейчас он непривычный, словно настроен на диалог.

— Думаю, что я вляпалась, не знаю, как быть с показом, ведь Донелла… Она хочет провозгласить меня своей Музой, и я не могу ее подвести. Не знаю, способен ли ты понять меня, мою жизнь и мою работу…

Дыхание вырывается со свистом, мужчина поворачивает голову на мгновение и бросает на меня острый взгляд.

Грустно отвечаю:

— Не понимаешь. Для тебя пыль, но до недавнего времени все это было моей жизнью и у меня есть люди, которые ценны, которых нельзя так кидать… Донна не заслужила того. Она вывела меня в свое время, дала необходимый толчок…

Скользит рукой по оплетке руля, кажется, что ласкает. И я фантомно воспринимаю эту ласку на себе, кажется, что его жесткие ладони опять на моей разгоряченной коже, заводят, заставляют умолять…

Чертово наваждение.

Смаргиваю морок. Чтобы разум не кричал, не заставлял откинуться на сиденье и позволить его пальцам прокрасться под юбку.

— Ты молчишь, Иван…

Не реагирует. Смотрит прямо, а я не могу сопротивляться влечению, обоюдному, острому, сладкому.

Кац чуть притормаживает у ворот, которые открываются, впуская нас во владения Кровавого, а затем сворачивает на неизвестную тропку, что ведет не к особняку, а проскальзывает мимо леса и почему-то у меня мороз по коже вперемешку с адовым сомнением, что, может, он везет меня туда, чтобы расправиться, чтобы затерять среди вековых деревьев.

— Стать Музой… Дважды. Многие модели убьются за такую возможность, — повторяет бархатистым тембром, — думаю, это будет хорошей точкой в твоей карьере. Уйти на пике славы, будучи признанной дивой величайших дизайнеров нашего времени. Это достойный финал, Аврора, не находишь?

На мгновение кажется, что в меня влетела бетонная плита, шмякнула со всей силой и буквально распластала по асфальту.

— Что?!

Не отвечает. Останавливается у какой-то двухэтажной постройки, а я сжимаю руки на груди.

Выключает зажигание и разворачивается ко мне корпусом. Такой невыносимый. Опускает руку мне на плечо, скользит выше и притягивает за шею к себе настолько близко, что его огненное дыхание опаляет мое лицо, смотрит в глаза, прошивает насквозь своими лазерами и заставляет ощутить всю харизму властного и сильного самца.