Его Искушение

Глава 26

Аврора

Второй раз я приезжаю в это поместье. Ворота открываются и пропускают автомобиль в объятия неизвестности. Что меня здесь ждет? Как долго я пробуду в этом особняке? И что со мной сделает босс мафии после того, как игрушка надоест?

Лучше не думать. Ответов у меня нет, да и ощущение ловушки, которая захлопнулась за спиной, стоило воротам закрыться, ошарашило.

— Все, малышка. На выход и не отсвечивай.

Кроткий приказ и полный игнор. Опять Монгол бросает на меня взгляд в зеркало и окатывает презрением. За всю дорогу мы не обмолвились и словом. Он молча принял из рук Сая чемоданы. Закинул в багажник. Завел мотор, и машина увезла меня из моего привычного мира.

Внутри все подрагивает, когда захожу в логово зверя. Застываю посередине холла и оглядываюсь по сторонам.

Открытое пространство давит своей необжитостью. Это не дом вовсе, а крепость. Мужская берлога, где я то ли добровольная пленница, то ли принудительная гостья.

Какой-то охранник с моими чемоданами наперевес направляется к мраморной лестнице, иду за ним.

Замечаю на своем пути горничных, но они, скорее, невидимки, завидев меня исчезают, потупив удивленный взгляд.

У Кровавого все связи разовые…

Голос Цветочка заставляет дернуться. Солгал. Не разовые. Если ему понравится терзать очередное тело, то он может себе не отказывать в удовольствии и забрать игрушку к себе.

Второй этаж, коридор. Прохожу за квадратным шкафообразным мужчиной в открытую дверь. Избегая смотреть мне в глаза, он ставит чемоданы и, так же не издав ни звука, исчезает, а я рассматриваю пространство вокруг.

Я была в спальне Ивана и меня привели не туда. Явно гостевая комната. Кровать королевских размеров, двери в ванную и гардеробную. Светлые тона. Необжито. Веет отельной стерильностью. И неизменной роскошью.

Смотрю на пестрый ковер на полу. Я бы здесь все переделала. Это поместье нуждается в женской руке, нуждается в хозяйке, которая смогла бы придать жилищу хищника уют.

Что за мысли?! Одергиваю себя.

— Аврора, не сходи с ума.

Тру переносицу и слышу стук.

— Да.

Дверь открывается, и дородная русоволосая женщина в темном платье застывает на пороге, поднимая на меня внимательные глаза.

— Здравствуйте, — произношу первая, на что мне долго не отвечают.

Незнакомка поджимает губы и внимательно смотрит, рассматривает пока, наконец, не произносит отстраненно:

— Приветствую вас, хотела поинтересоваться, нужна ли вам помощь? Могут ли горничные разложить ваши вещи в гардеробной?

Прищуриваюсь, оглядев крупную фигуру с крепкими руками.

— Вы не представились.

Я не царских кровей и заскоков, как у некоторых коллег, не имею, но субординацию выдерживаю. Меня должны уважать с первой секунды, поэтому коготки можно и показать, хоть я короной, так сказать, не обзавелась. Многие знаменитости в начале своего пути на улице долго ошиваются и стоит чуточку подняться, забывают кто они, окрыленные чем-то непонятным, начинают выставлять «лист требований», где прописывается, например, что гримерная должна быть белоснежной и можно закатить истерику, сорвать показ из-за того, что полотенце не белоснежное, а желтоватое.

Такого я, конечно, не сделаю, но все же определенные рамки должны быть.

— Ваше имя и должность?

— Меня зовут Василиса, мисс, должности как таковой нет, я главная, — отвечает холодно, гордо продолжая, — по всем вопросам по дому можете обращаться ко мне.

— Хорошо, Василиса, я учту, — выговариваю сложное имя без запинки, мысленно откладываю его в памяти.

— Мне позвать служанок?

– Я справлюсь со своими вещами сама.

Ловлю удивление в серых глазах.

Фасад заносчивости скрывает скупость душевную. Добродетель не купить и не взрастить. Я бываю стервой, умею заставить уважать себя, но я не самоутверждаюсь за счет унижения других.

Такой вот кодекс.

— Хорошо, мисс. Ужин будет подан ровно в восемь часов внизу в главной гостиной.

Судя по всему, у Кровавого жесточайший уклад в доме.

Женщина держится уверенно, ведет себя на равных, не как прислуга, пока не могу понять, чего от нее ждать. Василиса замолкает в ожидании моих распоряжений.

— Меня зовут Аврора, можете обращаться ко мне по имени или мисс Майз. Как вам будет удобно.

Бросает на меня быстрый взгляд, не ожидала от подстилки умения держать лицо? Я помню, как сама когда-то продавала яблоки на базаре и отношение людей тоже запомнилось.

— Не опаздывайте к столу. Хозяин не терпит.

— Кровавые порядки, — бурчу под нос, но женщина слышит, смотрит на меня слишком внимательно, пытливо, словно не совсем понимает, как именно относиться.

— Если вам что-то понадобится, обращайтесь.

— Хорошо, Василиса. Можете идти.

Кивает и исчезает, тихо прикрыв за собой дверь.

Принимаюсь разбирать вещи. Несколько громадных чемоданов, забитых одеждой, обувью и косметикой. Когда, наконец, справляюсь с задачей, сажусь на кровать и еще раз осматриваю свою новую обитель. Понимаю, что начинает накатывать тоска, которую я отгоняю, встряхиваю волосами и выхожу из комнаты.

Не сидеть же мне до восьми в замкнутом пространстве в ожидании не знаю чего. Да и просто не хочу оставаться в спальне.

Смотрю на кровать, кое-что вспоминаю, щеки начинают пылать, и я просто вылетаю за дверь.

Будем считать, что я здесь гостья. Иван сам затащил меня в свое логово, может, на мою беду, не знаю.

Любопытство все же берет верх, тревоги отходят и я погружаюсь в изучение дома, спускаюсь в знакомый холл, прохожусь по коридорам, выхожу в еще один холл и меня тянет зайти в примыкающее к нему помещение, дверь открыта, я вижу, что одна стена отдана деревянным полкам с книгами.

Неожиданное решение.

Мне казалось, что такие люди слишком далеки от культуры. Прохожусь пальцами по корешкам, вытягиваю книгу. Открываю и понимаю, что прочесть не могу. Некоторые буквы знакомы, латиница, но непонятно. Интуитивно улавливаю, что, наверное, это родной язык Ивана. Наличие в этом доме книг на русском меня удивляет еще сильнее. Босса мафии с книгой я не представляю вообще никак, он для меня мало на человека похож. Слишком жестокий, резкий, безжалостный.

Не хочу думать о нем. Страшно. Ставлю книгу на место, осматриваюсь.

В углу, рядом с кожаным диваном стоит большой напольный глобус, подхожу, кружу голубой шарик земли, решаю сыграть, жмурюсь и наугад ударяю пальцем.

Открываю глаза.

— Надо же, в Россию тыкнула… Хотя ничего удивительного, судя по тому, что эта страна занимает огромную территорию.

Рассматриваю гарнитур из массивного дерева. Вся мебель здесь темная, тяжелая.

Я, скорее всего, не в кабинете, а в переговорной, где в центре стоит круглый стол и тринадцать стульев.

Ухмыляюсь. Кое-что это мне напоминает.

— Где же рыцари круглого стала короля Артура?

Бурчу себе под нос, барабаня пальцами по полированной поверхности и сердце останавливается, спотыкается, отбивает рваный ритм в груди, когда слышу тягучий, низкий голос в ответ:

— На заданиях. А я смотрю, ты наглая.

Резко оборачиваюсь. Кац. Собственной персоной. Стоит в дверях, а я испуганно делаю шаг в сторону. Понимаю, что как в лихорадке пячусь, пока он проходит в комнату и очень медленно закрывает за собой дверь.

Иван хмурит брови, рассматривает меня, одетую в домашнее хлопковое платье. Сейчас нет эффектной супермодели на шпильках. Дома я позволяю себе удобный крой и мягкость материи, но все же, если откуда-нибудь выпрыгнет папарацци в охоте за моим фото, то все равно образ будет достойным топ-модели.

Даже на ногах у меня не тапочки, а удобные лодочки.

— Все успела посмотреть?

Заставляю себя остановиться и прекратить пялиться на Каца опасливым взглядом. Его тон задевает и отвечаю резко:

— Не нравится мое присутствие? Так отправь меня домой. Закончим с этим фарсом, я тебя стеснять не буду! Ну или накидай свод правил, куда мне нельзя соваться или закрой в комнате на ключ.

Ухмыляется.

— Есть еще вариант с подвалом.

Передергиваю плечами. Мне холодно, обнимаю себя руками и смотрю на пепельного блондина с невероятными глазами. Я все никак не могу заставить себя привыкнуть к такому ужасающему оттенку.

— На цепь посадишь? Так ты вроде защищаешь от себе подобного зверья?!

Делает резкий шаг ко мне, надвигается горой мышц, а я порываюсь отпрянуть, не дает. Сильные пальцы на моем лице больно сжимают щеки. Смотрит в мои глаза, в которых, наверное, зацветает паника.

— У тебя определенно особенность влипать в неприятности.

Говорит вроде и спокойно, но угроза в голосе не дает мне расслабиться. И единственным желанием становится просто убежать. Ускользнуть от хищного взгляда, который следит за каждым моим движением.

— Мой тебе совет. Не дергай тигра за усы. Тебе не понравится ответка.

Отдергивает руку, а мне рядом с ним становится душно. Делаю короткие вдохи, сжимаю руки в кулачки, по телу опять идет дрожь.

Как мне с ним существовать под одной крышей, если ощущение такое, что мое присутствие здесь нежелательно?!

Поджимаю губы, чтобы не сказать в ответ то, что думаю, принимаю единственно верное решение и вправду убраться подобру-поздорову с глаз Каца.

Предпочитаю обойти массивную фигуру мужчины по дуге.

— Не отпускал!

Рывок и цепкая хватка на предплечье тащит меня в кольцо рук, а я смотрю на широченную грудную клетку и ощущаю под пальцами стук сердца.

Накрывает мои плечи ладонями, уже не ориентируюсь в ситуации, на инстинктах упираюсь руками, пытаюсь отстраниться, еще чуть-чуть и заплачу из-за своего положения, из-за всего, что происходит в моей когда-то размеренной жизни с появлением проклятого русского, который действует на меня так странно.

— Что в тебе такого есть, бесовка зеленоглазая?!

Его голос становится тише, гуще, насыщеннее. Аромат улицы, его холода и вереска усиливается.

А я в его необычные глаза смотрю, оторваться не могу и сердце в груди сходит с ума. Только его чувствую, все словно на нем фокусируется.

— Ничего такого, за что можно обречь меня на ту роль, которую выбрал ты…

Сжимает зубы, кожа на скулах натягивается. Слова мои правда — болезненная, гнилая.

Вокруг мир замер, тишина, как вата — непроходимая, вязкая. И только я и он, а в белесых глазах мой приговор.

— Сплошной гемор с тобой. Для подстилки слишком спесива.

Порываюсь ударить, высвободиться, но это невозможно. Иван не отпустит. Такие, как он, не умеют отпускать. И больно мне от его хватки, она сквозь тонкую ткань платья кожу прожигает.

— Ты даже не представляешь, куколка, какое я решение принял в отношении тебя. Реалий моих не знаешь…

Меня к себе все сильнее прижимает, руками по спине водит. Сильный до невозможности, подол платья вверх тянет, задирает и руками гладит кожу, ласкает.

— Почему ты так со мной?! Сам загнал меня в западню. Если бы не выбрал…

— Жизнь сослагательных наклонений не знает, девочка, этих “если бы” у меня было до хрена и только благодаря им я и стал Иваном Кровавым, а так бы жил себе на отшибе России. У каждого своя судьба.

— Почему мне кажется, что с моей судьбой ты в русскую рулетку играешь?! Что со связанными руками на дно своего озера бросаешь и не выбраться мне уже. Ты не дашь. Все больше в свою реальность затягиваешь, как в болото.