Его Искушение
- Автор: Анна Гур
- Жанр: Любовные романы
- Дата выхода: 2021
- Цикл: Одержимые
- Номер в цикле 14
Читать книгу "Его Искушение"
Глава 28
Аврора
Я просыпаюсь резко, словно выныриваю из черного тумана, который вдруг выпустил меня из своего плена.
Распахиваю глаза и холодею. Не нужны секунды, чтобы окончательно понять, что я не у себя в постели.
Это не та комната, в которую меня поселили. Цепляю взглядом люстру, огромную, блестящую, с продолговатыми, каплевидными подвесками. Смутно знакомую. Однажды я ее уже видела, правда урывками, туманно. Пока Иван вжимал меня в кровать, давая мне привыкнуть к тому, что произошло, мой взгляд метался по потолку и ловил блики дорогого хрусталя.
Все, что произошло, не жуткий сон, который должен развеяться с первыми лучами солнца.
Чужая спальня, его спальня, массивная кровать, на которой я лежу обнаженная. Вспоминаю, как именно хозяин этого особняка встретил меня и…
Не понимаю себя. Накрываюсь одеялом и чувствую его запах повсюду, принюхиваюсь к подушкам.
Помню нашу близость в кабинете, как внезапно опрокинул меня, как вошел в мое тело и, несмотря на резкость, меня накрыло удовольствием. Странно все это. Кац довольно груб, но его руки и он сам заставляют мое тело откликаться.
— Чертовщина просто! Иван спал со мной в одной кровати?!
Присматриваюсь. Подушка примята и хранит его запах. А я просто ложусь на нее, обнимаю руками крепко-крепко и накрываюсь с головой одеялом.
Этот терпкий аромат вереска вызывает воспоминания, образ дикого и необузданного красавца вспыхивает, и я кусаю подушку, ощущая пустоту внутри.
Апатия накатывает со всего маха, прикладывает со всей силы. Ничего не хочу. Лежу, не понимая, сплю или бодрствую.
— Кукла сломалась. Пришла в негодность. Когда найдут новую?
Сбрасываю с себя покрывало, нахожу взглядом небрежно валяющуюся сорочку, кажется, вчера Кац был в ней, накидываю на себя, запахиваю на манер халата, в котором я просто утопаю, и выбегаю из его обители. Не могу быть в этой комнате. Тяжко. Больно. В последнее время я сама на себя не похожа, нервы сильно расшатались.
Пробегаюсь босиком по пустынному коридору, загнанная в угол бабочка, лечу непонятно куда в лабиринте, из которого выхода нет.
Залетаю в свою комнату, захлопываю дверь и падаю на кровать, которая пахнет свежестью лаванды, кондиционером для белья, но главное, здесь нет его запаха.
Прикрываю тяжелые веки.
— Просто мне нужно чуточку времени, я свыкнусь, я обязательно найду выход…
Проваливаюсь в темноту сна, тяжелого, неспокойного, и опять выныриваю из него из-за стука в дверь, который я игнорирую.
— Мисс, завтрак подан.
Не отвечаю. Кто-то стучит еще раз и входит, слышу, как топчется на месте и спустя паузу опять мягкий голос:
— Может, вам принести в спальню?
И что им всем от меня нужно?!
Не отвечаю, не реагирую и не двигаюсь. Просто прикрываю глаза, хочу раствориться, исчезнуть, чтобы меня оставили в покое хоть ненадолго.
Да и от одной мысли о еде желудок сводит спазмом, рвотный позыв застревает в горле, и я просто отворачиваюсь.
Не могу я сейчас есть!
Торопливые шаги и дверь с тихим стуком прикрывают, опять меня вырубает. И снова слышу голос Василисы, тихонечко зовущий меня уже на обед.
Не отвечаю. Улавливаю тяжелый вздох.
Женщина уходит, но спустя несколько минут появляется вновь. Без стука входит и со звоном ставит поднос на кофейный столик напротив.
От вида разнообразных блюд сглатываю горькую слюну. На маленьких тарелках разложено практически ресторанное меню.
Запах запеченного мяса доходит до обоняния и заставляет поморщиться от воспоминаний, как Иван заставлял есть жирные кусочки со своих рук.
— Здесь хоть что-то должно прийтись вам по вкусу!
Смотрит на меня прищурившись, недовольство так и прет.
Молчу. Жду, что прислуга уберется наконец, но женщина приближается твердым шагом и останавливается у кровати.
Внимательно смотрит на меня, рассматривает, замечает мою необычную пижаму. Я так и не сняла его сорочку. Парадокс, но телу приятно чувствовать шелковый холод материи с его плеча.
— Аврора, вам нужно поесть.
— Просто уходи.
Мой голос слабый и надломленный.
— Хозяин вернется в особняк к вечеру, узнает, что вы морите себя голодом и будет зол.
Поднимаю глаза и сталкиваюсь взглядом с женщиной. По возрасту она, может, чуть младше моей мамочки и стоит подумать об этом, как слезы на глазах выступают.
Не нужно было мне уезжать в поисках лучшей судьбы. Все наперекосяк пошло именно тогда, когда я попала в большой город к Жабе. Из-за нее встала за прилавок и будь проклят тот день, когда повстречала Ридли!
— Выйдите из спальни.
Говорю со всем высокомерием, напуская на себя привычную маску топовой модели.
— Я не нуждаюсь в советах прислуги.
Щеки вспыхивают и на кругловатом лице проскальзывает отвращение, но женщина и не думает отойти.
— Я не прислуга. Остаться и помогать в доме — мой выбор в благодарность господину Кацу за все, что он сделал для меня и моей семьи.
На миг распахиваю глаза в неверии.
— Благодарность?!
— Не всегда все так, как кажется. Я видела, как вас притащили в дом в ту ночь. Запомнила. Да и как не приметить такую красавицу, связанную и даже избитую…
Морщусь от этих слов.
— Бессмысленный разговор. Уходите.
— Я к тому это говорю, что хозяин обладает достаточной силой, чтобы выносить приговор и карать виновных, но невинных он не трогает.
Говорит твердо, а в моих глазах слезы стоят. Смеюсь, выходит рвано.
— Невинных он рвет на части.
Качает головой, словно не согласна, отвечает резко:
— Ты здесь на правах его гостьи. Единственная женщина, которую он привел в свой дом. Не было здесь никого. Это многое значит. Молоденькая еще, не понимаешь, к какому именно мужчине попала.
— Вы переходите границы и…
Не дает договорить, следующий вопрос заставляет мою челюсть встретиться с полом:
— Ты до него девственницей была?
— Не отвечай. Уже и так все ясно. Только по взгляду растерянному можно сделать определенные выводы.
Внутри истерика поднимается и, несмотря на личину высокомерной заносчивости, которую я надела, мне нужен человек, чтобы просто поговорить, чтобы поделиться наболевшим. Привычка нести все в себе угнетает.
Матери с отцом я подобного не скажу — это смерть для них, а друзей у меня, как показывает время, нет, не нажила. Одна всегда. В этом чертовом бизнесе масок нет ни одного человека, к которому можно прийти, когда ты сломлен, когда пал. Рядом многие, пока ты наверху, а оступишься и вылетишь из обоймы, то кого ни попроси о помощи — везде будет отказ.
Модельный бизнес не имеет себе равных по закулисной жестокости, как, впрочем, и любая ниша, где царит конкуренция.
— Поговори со мной, Аврора, иногда нужно высказаться, рассказать и проблема начнет исчезать.
Женщина не уходит, напротив, садится на мою постель и смотрит на меня странно, взгляд теплый и всем своим видом она показывает готовность выслушать, сдуваюсь, осанка исчезает, и я подтаскиваю ноги к груди, опираюсь подбородком о колени и принимаюсь смотреть перед собой, а на самом деле мой взгляд направлен глубоко внутрь.
Мое откровение выходит тихим, едва слышным шепотом:
— Я хочу на свободу. Хочу вернуться в свою жизнь, если бы могла отмотать пленку и никогда не встречать его прозрачный взгляд под звездным небом на крыше отеля…
Василиса молчит, не прерывает поток моих слов, которые звучат откровением даже для меня.
— С первого вздоха рядом с ним словно кислород закончился и ощущение такое, что меня загоняют в клетку, захлопывают дверцу, давят, ломаю крылья. Иван сжимает меня в своих руках, а я вишу на волоске. Однажды его хватка разожмется и меня расплющит. Я это знаю. Он дал понять, что я всего лишь игрушка, назвал подстилкой!
Последнее слово вызывает поток слез, которые я не выпускаю наружу, давлю внутри себя.
— Я не вынесу его. Всего, что он делает со мной. Он прогибает и берет. Секс с ним невероятен, но я не могу так…
Качает головой, отвечает как-то тепло и в голосе проскальзывают знакомые интонации, словно ей не наплевать.
— Тебе просто нужно свыкнуться. Прими Ивана. Его темперамент, нрав.
— Не могу! — вылетает наружу рыданием, дамбу прорывает, и я начинаю рыдать, сотрясаюсь всем телом.
Пока мягкие руки обнимают меня за плечи и тянут на объемную грудь.
— Поплачь, девочка, поплачь. Слезы лечат, они уносят боль. Я когда-то не понимала. Ненавидела. А потом правду узнала. Иван семью мою спас от страшной участи. Жестокий он, но справедливый.
— Я просто не должна была с ним встречаться, не должна…
Гладит меня по волосам опять.
— У судьбы свои причуды. Будешь с ним воевать — сломает он тебя. Против Ивана никто не выстоит. Характер у него дай боже. Но тебе не нужно воевать с мужчиной, достаточно вспомнить, что ты женщина…
Поднимаю голову и смотрю в пухлое лицо, пытаюсь найти ответы, почему она сейчас проявляет ко мне такую человечность. Посторонний и незнакомый человек.
— Не смотри так. Дочь у меня твоего возраста… может, сейчас чуть старше… могла быть. Тоже непростая судьба. Я к тебе сейчас, как к ней. Говорю то, что ей бы сказала, ведь молодость слепа, пока прозреет, много шишек насобираешь. Я знаю.
Отводит взгляд и там отблеск какой-то ускользающий, больной.
— Что с ней случилось, она жива?
Мрачнеет. Губу закусывает и в глазах тоска и боль.
— Не все может быть озвучено.
А затем роняет глухо, но я слышу все:
— Муж мой встрял сильно. Так, что не выплыть. Подставили его и отсчет пошел. Отсчет моей жизни и детей. Я сама пришла к Царю. В ногах валялась ослепленная и уничтоженная, загнанная в угол вдова. Не был он виновен. Дорогу не тем людям перешел случайно, по незнанию. Скромно мы жили, но честно всегда.
Обращает на меня взгляд и вдруг улыбается так, что у меня по спине озноб.
— Иван отомстил. Всех в крови утопил за все, что сделали с моей семьей. Тебе скажу следующее. Кровавого можно ненавидеть до глубины души. Можно презирать. Но в один момент, когда приходит понимание его порядков, его стоит принять.
Машу головой, отрицаю не пойми что.
— Я не смогу. Я…
Прикладывает палец к моим губам, проводит нежными руками по щекам, стирает слезы.
— Если не сможешь, тебя ждет незавидная участь.
— Мне нужно время. Чтобы понять себя, суметь…
— У тебя нет его. Ты уже попала в дом босса русской братвы, к нему в постель. Иван Кровавый сделал для тебя исключение.
— Он зверь. Я не знаю, что чувствую к нему, он ломает даже намек на сопротивление, подчиняет.
— А ты не ломайся, — улыбается краем губ, — будь податлива, как ручеек, как море. Пока кувалдой ремесленники камню форму придают, волна скалу обтачивает лаская.
Встает резко. В лице меняется. Опять выражение отстраненного равнодушия, словно не она только что мне волосы пальцами гладила и успокаивала.
— У вас будут распоряжения?
Бросаю взгляд на увесистый поднос, тошнит меня от нервов и несогласия внутреннего.
— Да. Унеси. Я не голодна.
Качает головой, не соглашается, но исполняет приказ. Молча уносит поднос, а я отворачиваюсь к окну, смотрю, как пролетают облака, меняют форму и как день сменяет сумрак.