Его Искушение
- Автор: Анна Гур
- Жанр: Любовные романы
- Дата выхода: 2021
- Цикл: Одержимые
- Номер в цикле 14
Читать книгу "Его Искушение"
Глава 29
Иван Кровавый
Полигон кипит. Бойцы работают, а я наблюдаю. Изучаю. Привык держать все на контроле.
Серебряков подогнал инфу. Ситуация напрягает. Новые люди в городе гнут свои порядки.
Сплевываю на песок арены, слежу за рукопашным. Бойцы схлестнулись не на жизнь, а на смерть. Наблюдаю за работой, откровенное гасилово.
В моем мире вечная борьба. Если хочешь удержать власть и влияние, нужно все время отражать удары шакалов. Как в бизнесе, так и в настоящих схватках, кровавых разборках.
— Живее работаем! Иначе по десятому кругу повторять заставлю!
Ухмыляюсь. Кореш мой старый зверствует как всегда. Но на то и Монгол у меня правит движухой. Лично смотрю за работой пацанов. Частенько и сам могу размяться.
Здесь не спаррингуют. Это по правилам можно рубиться на ринге пятнадцать раундов. На улице укладывают сразу. Обычно, чтобы достать противника, достаточно двух-трех контрольных выпадов.
Один боец валит второго на песок, падает свержу, заставляя поверженного харкать кровью. Жалости нет. Вырублена давно. Атрофирована.
— Левой отрабатывай, гаси сразу. Вы еще покувыркайтесь. А ты че развалился под ним?! Отбивайся, в глаза песком, если не можешь скинуть.
Монгол отдает приказы. Никаких правил. Побеждает тот, кто сильнее или хитрее.
В жизни так. Кто умеет вывернуться, тот и сверху, а тот, кто по правилам, его нагибают. С моими псами никто не справится. Муштра адовая.
Рассматриваю мужика с бритым виском и специфической татухой. Особый знак. Высшая лига. Нет равных носителю подобного клейма. И я до сих пор не понимаю, почему имея все шансы уйти, он остался, встал рядом, не свалил. Мы с ним кривой и проклятый путь бок о бок прошли.
— Бьешь, как девка. Сюда смотри.
Показывает удар на бойце. Вмазывает так, что мужик складывается и сжимает челюсти, чтобы не завыть. Между ног вдаривает. Там на недельку все заглохло.
Валит за два грязных удара. А кто сказал, что все должно быть по чесноку?! Тебя пером в бок на улицах из-за спины ударят и разговоры вести не будут.
Перевожу взгляд. Подмечаю слабого бойца, выдохся. Выжидаю, смотрю, как работает Палач. Иногда ощущение, что у Монгола глаза на затылке. Разворот в нужную сторону.
— Хмарь, ты какого тут творишь?!
Удар. Резко тащит солдата за волосы, болевым пригибает и вглядывается в красные глаза с потрескавшимися капиллярами.
Зверье подо мной ходит. Слабаков нет. Не каждый выдерживает.
— Унести гниду!
Двое бравых солдат подлетают и оттаскивают неудачника.
Мне нужно проверять, работают ли мои рекруты от смотрящего до шестерки. Здесь отлаженно все. Иначе механизм фурычить не будет.
— Разойтись!
Рявкает и злыми глазами сверкает. Нюха не теряет. Ушлый. Все просекает. Подходит ко мне. Смотрит в глаза.
— Кровавый.
Киваю. Замкнут, не допускает никого в свои мысли, и прав. Сам такой же.
Когда-то жизнь была иной, пок в тюрьму не сел.
Лихие времена были, дикие. В законе — беззаконие. И людей косило, как на войне…
Судьба у нашего брата такая. Каждый путь свой проходит. И у нас с Монголом игра в русскую рулетку до сих пор.
— Что за кипиш?
— Терпимый. Брат. Пока.
— Порой меня твоя немногословность напрягает. Пошли пройдемся до вольеров.
Кивает и молча ступает рядом.
— Чего звал?
— Война будет, — отвечает спокойно и получает такой же ответ.
— Уже понял.
— Все выходы в порт ты контролируешь, Ваня. Все сделки через тебя и в город новая братва подтянулась. Для нас новая, а так у себя народ известный.
Киваю, вдыхаю холодный ночной воздух.
— Тот, кто контролирует дорогу, за тем и власть.
— Братва Смольного твою власть оспорить пытается. Резвые ребята там.
— А когда нам легко было, напомни, брат?
Бросаю косой взгляд на шагающего рядом мужика.
— Никто не рисковал такую предъяву кидать, Царь. И ни у кого рычагов и такой поддержки не было. Смола армию нагоняет, может, и объединяет войска.
Разминаю шею, иду к своим питомцам, надежно запертым в вольерах. Мои псы. Лично тренировал. Знают хозяина. Принимают только меня. Моя команда “фас”, сдобренная кодовым посылом, и они могут разорвать на ошметки того, на кого укажу.
— Ну так и мы не пальчиком деланы. Монгол.
Цокает языком.
— Потери будут капитальные, я тебе отвечаю. Народу положим с армию.
Пожимаю плечами. Каждый, кто приходит на тропку, знает, что путь короток в основном. Привязанностей у меня нет. Непозволительная роскошь для того, у кого купола жгут кожу спины.
Никаких слабостей. Приближенных пара-тройка человек, и то это не помешает мне спустить курок, если они станут врагами.
— И так бывает.
Под ногами шуршит гравий, фонари освещают стриженый газон. Прищуриваюсь, останавливаюсь.
Ротвейлеры чуют хозяина, начинают лаять и биться о прутья. Со стороны может и выглядит кровожадно, дико, похоже на то, что псы желают разорвать, но на самом деле я знаю, что они проявляют радость.
Вот такая вот вывернутая наизнанку реакция. Открываю клетки. Выпускаю тех, кто предан безоговорочно.
Их старшие братья погибали, подставляя себя под пули и спасая мне жизнь. Всякое бывало. У меня псы как оружие. Верные.
— Ну, привет, Чернявый, — провожу пальцами между ушей псины. Прихватывает мои пальцы острыми, как скальпель, клыками, царапая и слюнявя.
Рядом прыгают его братья, ждут свою порцию ласки.
Тело напрягается, засекая угрозу, разворачиваюсь.
Ловлю бешеный взгляд истинного Палача и слышу голос, хриплый, низкий, насыщенный угрозой:
— Девка. Аврора. Ее убрать нужно.
— Не понял.
— Все ты понял, Иван.
— Монгол, я не терплю заходов со спины.
Улыбается, но глаза экранируют холодом.
— Так я по прямой. Убирай ее на хрен из дома. Пока не поздно.
Резко вскидываю глаза. Одно упоминание Авроры и что-то внутри щелкает предупредительным выстрелом.
— Я не пойму, Монгол, и давно тебя интересует, кого я пользую? Что происходит, мать твою?!
— Пока ничего. Но скоро завоняет сильно. Сместить хотят тебя с трона.
Ухмыляюсь.
— Тебе ли не знать, сколько попыток уже было, да и сколько еще будет. Не впервой.
Глаза сужает и смотрит исподлобья.
— Ты позволяешь шакалам поднять головы и скалиться. Из-за чего?
Чешу псину, короткая шерстка колет пальцы, а сам рассматриваю кореша. Короткостриженый широкоплечий мужик с бритым виском и опасной наколкой на виске. Не многие знают истинное значение татухи.
Раскосые глаза смотрят равнодушно, но с напором, прямые брови сошлись на переносице.
Монгол злится. Знаю, что прикрывает мне тыл. Единственный человек, которому можно рискнуть доверить спину. Он не ударит исподтишка. Напряжен.
— Всякий раз кто-то да скалится, а потом затихает. Вечные терки — по-другому бизнес наш не строится. Главное не сам процесс, а концовка. Будет прав тот, кто сорвет куш.
— По краю ходишь, Ваня. Кончай с ней.
Волчара волчару чует. Вижу в черных глазах осуждение.
— Ты берега не путай, да за буйки не заплывай, братик.
Говорю и голос у меня тихим становится. Угрозой напитывается.
Улыбается Монгол, зубья свои белые, что так контрастируют со смуглой кожей, демонстрирует.
— Красивая у тебя кукла, Кровавый, появилась. Но ты ведь знаешь, что, приближая девку, ты ее от одних псов защищаешь, а вот другие, враги твои, след чуют, прокусить захотят и если кукла только кукла — это одно, но если она ценна…
Замолкает. Взгляд тигриный из-под широких бровей пуляет в меня.
— Монгол, пока ты имеешь больше прав, чем другие, но и твой лимит не безграничен. Заканчивай базар, — мой рык псов скулить заставляет.
Есть тут два зверя похлеще, чем ротвейлеры.
— Не гневайся, брат, — пригибает голову, как перед броском.
Тут все на инстинктах. Боевое прошлое у нас с Монголом за нас говорит.
— Ты ведь коронован, Ваня. Купола на спине твоей не просто так красуются.
— Зарываешься.
Резкий злой смех и по мозгам рикошетом:
— Ты пожалел ее.
Рука на шерстке пса сжимается, и собака под рукой порыкивать начинает, напряжение улавливает.
— Из-за этой девки ты дал врагам почуять, что у Кровавого бывают послабления.
— Монгол! Остановись. Брат. Зарываешься.
— Слей ее!
Не замечаю, как псам сигнал даю:
— Завалить.
Лай бешеный. И ротвейлеры рвутся вперед. Исполнять. Пригибают головы, прыгают в желании прихватить мишень за горло.
Монгол отбивает атаку, отбрасывает одного пса, отшвыривает от себя второго. Но собак много, и каждая натренирована вгрызаться до кости, вырывать мясо.
Уворачивается Палач, но долго в рукопашном против стаи не продержится даже он. Мы это оба понимаем. Бросает на меня лютый взгляд и нож из-за голенища выхватывает.
— Стоять.
Даю команду псам. Ротвейлеры отскакивают, продолжают рычать и скалиться, уши пригибать, пока кореш мой единственный, тот, кто правду в глаза всегда говорить не боится, кровь сплевывает и с колен поднимается, вперив в меня бешенный взгляд.
– Я ценю твои прямоту, брат. Мы с тобой жизнь прошли. Но еще раз ты вякнешь про то, что и как я со своей девкой делать должен — базарить тебе будет уже нечем.
Выпрямляется.
— Вот это ты нам гемор обеспечил, Иван.
В дом иду. Смола копает. Сильно. Его группировка решила передавить наши входы в порт. Многим не нравится, что все выходы на контроле у моей бригады.
Кожей ощущаю, как ко мне подбираются со спины в желании завалить. Жизнь научила биться за свое и держать удар.
Не понимаю, как опять прихожу к кукле. Останавливаюсь.
Девчонка спит, свернулась на диване калачиком. Тоненькая. Волосы длинные волнистые рассыпались. Строптивая и невероятно притягательная.
Она вводит в искушение. Заставляет хотеть себя и бесит своим сопротивлением, норовом.
В ней есть характер, воля и мне нравится прощупывать ее, удивляет она.
Поворачивается во сне, личико заплаканное. Я для нее зверь, прогибающий и лишающий свободы…
Отчасти так, но есть еще одна крохотная частичка картины, она незаметна, но важна…
Смотрю, как тонкие пальчики даже во сне обняли живот. То ли в желании защититься, то ли от холода.
Странное явление. Женщина в моем доме. Не на раз. Гостья, о которой предупреждены все. И если и близкий круг поразился решению, а кто, как Монгол, и воспротивился, то большинство не рискнет выказать даже удивление.
У меня война идет полным ходом, а меня беспокоит судьба подстилки.
Ерзает во сне, ноги длиннющие подбирает, мой пиджак скинула на пол. Мерзнет.
А я взгляда от нее оторвать не могу. В Авроре все красиво, редкая чистота и природная естественность.
Куколка смотрит на меня всегда настороженно. В зеленых глазах мелькает калейдоскоп чувств.
Я кое-что заметил в Монголе.
Давно почувствовал еще в моем кабинете, когда девка подарочком к ногам упала. Не придал значения, правда. А сейчас вспоминаю, как его глаза на кукле остановились, как смотрел на нее, явно контролируя дыхалку, но взгляд выдал.
Там ярость проснулась. Животная.
Приглядываюсь к золотоволосой девочке с природным даром выводить мужиков на чувства. В каждом миллиметре ее кожи искушение.
Можно подумать, что ведьма передо мной и чары у нее специфические, заставляющие хищников лбами сталкиваться.