Порочные ангелы

Глава 21

Хавьер

Говорят, если ты что-то любишь, отпусти это. Всегда думал, что лучше просто пристрелить эту чертову штуку, чтобы она никуда не делась.

Но теперь я понимал. Теперь, когда у меня не было выбора.

Наверное, я мог бы что-то сказать. Мог бы сказать Луизе то, что она хотела услышать. Но это была бы ложь. Я не любил ее. Не мог. Это было то, что больше не соответствовало тому человеку, которым я стал. Этому не было места в моей жизни, это не вписывалось, это не работало. Любовь не строит империи, она их разрушает.

То, что я чувствовал к Луизе, не было любовью. Но это было любопытно. Это было что-то, по крайней мере. Оно было глубоким и распространялось, как рак. Но вместо того, чтобы приносить только боль, она приносила пользу в своей болезни. Ее губы успокаивали меня, ее сердце бросало мне вызов, ее глаза заставляли меня проливать кровь. На моей кровати мы изгоняли бесов. Она принесла мне мир. Я принес ей огонь. Теперь пламя погасло навсегда, а внутри меня бушевала война.

Целую неделю я притворялся, что ничего не произошло. Притворялся, что ничто не пожирает меня изнутри. Носил маску каждый день. Я работал с Эсте над нашими следующими целями, над нашей следующей задачей в этой игре. Поездка в Веракрус становилась все более возможной. Но этот город больше не будил страх в моем сердце, не играл на плохих воспоминаниях. Эти воспоминания больше ничего не значили для меня. В глубине души бушевало нечто гораздо более страшное.

Однажды ночью я проснулся от кошмара. Кажется, он был таким же, как и предыдущий: мы с отцом ловили рыбу, Луиза была на крючке. Это было трудно вспомнить, сон рассыпался на фрагменты, как только я проснулся. Но чувство было там. Невообразимый страх. Это проявлялась болезнь. Это была война. Вот что случилось со мной, когда у меня больше не было ее, чтобы успокоить меня.

И тогда я с уверенностью понял, что все это время был трусом. Лежал в своей постели, в безопасности и комфорте в той жизни, которую я создал для себя. Мне ничего не было нужно.

И все же она, она была с Сальвадором. Она была там уже неделю, и я не мог представить ее состояние, если она вообще еще жива.

Я не стал засыпать. Несмотря на то, что была глубокая ночь, я накинул халат и вышел из дома. Пошел посидеть у пруда кои, где в лунном свете призрачно виднелись цветки лотоса. Я любовался их белой чистотой, пока не взошло солнце. Тогда, в лучах рассвета, я увидел все более ясно. Цветы были великолепны, но они не были такими, как говорил китайский ученый. На их поверхности были изъяны. Были пятна. Их красота заключалась не в том, что они были незапятнанными, их красота заключалась в их стойкости. Они величественно вырастали из грязи.

Даже если моя королева красоты была уже мертва, я знал, что должен сделать. Мои действия повлекут за собой страшные последствия, но они уже были. Какая разница, если я подниму еще немного проблем? В данный момент от меня этого вполне можно было ожидать.

Позже в тот же день я сказал свои людям, что уезжаю в командировку в Кабо-Сан-Лукас. Эсте, будучи моей правой рукой и все такое, настоял на том, чтобы поехать со мной, но я сказал ему, что должен сделать это один. Я буду в безопасности и не задержусь надолго — два-три дня, не больше. И если я встречу не тех людей в неподходящее время, то все будет кончено. Не было сомнений, что Эсте в любом случае придет и заменит меня.

Я нервничал во время полетов. Это было быстрое путешествие над водой, но все равно потребовалось много самообладания, чтобы не выпить весь алкоголь, доступный в первом классе. В ряду напротив меня сидел мужчина, который уставился на меня так, как будто мог меня узнать. Я лишь улыбнулся в ответ. Хотя это было рискованно, я также знал, что большинство людей никогда ничего не сделают и не скажут мне. Кроме того, мое лицо могло появиться то тут, то там раз или два, но Сальвадор был прав — я не был ни у кого на радаре.

Хотя аэропорт находился ближе к Сан-Хосе-дель-Кабо, чем к Сан-Лукасу, это не было моей первой остановкой. Я не лгал Эсте, когда говорил, что у меня есть дела, которые нужно решить. На этот раз я не собирался отдавать приказ и смотреть, как кто-то другой его выполняет. Я собирался испачкать свои руки очень, очень сильно.

Все это было ради нее.

И чем больше я делал для нее, тем грязнее становился.

Оказавшись в Кабо, долго гулял по городу. Я не был здесь очень давно и был потрясен, увидев, как сильно он изменился. То, что когда-то было небольшой пристанью для яхт, теперь было забито яхтами стоимостью в миллион долларов. Круизные лайнеры болтались в море, а пьяные подростки на гидроциклах делали круги в лазурном прибое. На пляжах звучала танцевальная музыка, и диджеи объявляли ежечасные боди-шоты. В популярных барах звучали хиты «Top-40» и песни популярных знаменитостей.

У города не было души. Возможно, это было хорошо для туристов — действительно, это было прекрасно для экономики Мексики, как и мои наркотики. Но я никогда не смог бы жить в месте, которое обслуживает их. Конечно, город был безопасным, и нарковойны не засоряли улицы. Но где была настоящая Мексика? Где под гламуром скрывалась суровость? Где гордые цветы, поднимающиеся из грязи?

Я провел большую часть дня, гуляя по городу и рассматривая все вокруг. Несмотря на все мои опасения по поводу курортного города, я все равно получал удовольствие. Я был туристом, просто рассматривающим все достопримечательности. Был человеком, который просто искал бар, место, где можно выпить.

И вот я нашел его. Он был едва отличим от всех остальных туристических ловушек.

«Коктейли Кабо».

Я вошел и сел за барную стойку. Несмотря на то, что был жаркий солнечный день и время близилось к трем часам, бар был довольно пуст. В другом конце бара сидел пожилой мужчина, потягивающий пиво, и пара в кабинке. На этом все.

Барменша, симпатичная девушка со светлыми волосами, быстро обслужила меня.

— Джин с тоником, — сказал я ей. — Идеально для такого дня, как сегодня, — я улыбнулся ей улыбкой, которая, как я знал, может снять трусики.

Она улыбнулась в ответ, но я мог сказать, что не произвел на нее никакого эффекта. Вероятно, она была увлечена женщинами.

— Нет проблем, — сказала она и принялась за работу.

— Как тебя зовут? — спросил я, пока она доставала банку с тонизирующей водой.

— Камила, — ответила она, и в ее голосе прозвучала нотка, которая говорила, что не стоит беспокоиться о том, чтобы узнать больше, чем ее имя.

Но мне было не до нее.

Я подождал, пока она подаст мне напиток и назовет цену, а затем спросил то, что действительно хотел знать.

— Камила, я хотел бы узнать, можешь ли ты мне помочь, — сказал я, снова улыбаясь. — Понимаешь, есть одна девушка, которая раньше здесь работала. — Ее глаза расширились. Я не был уверен, что именно подсказало ей, что я говорю о Луизе, возможно, дело было в моем строгом костюме, а может быть, она была на уме у Камилы. — И я очень беспокоюсь о ней, — продолжил я. — Луиза — это ее имя. Ты недавно не разговаривала с ней?

Она покачала головой, ее глаза метались по бару.

— Нет.

— Но она работала здесь…

Она кивнула. Посмотрела на старика в конце бара. Я пренебрежительно махнул на него рукой.

— Не беспокойся о нем. У меня всего несколько вопросов, и я не буду тебе мешать.

— Кто вы? — спросила она.

— Я друг, — сказал я ей. — Один из немногих, кто у нее есть в эти дни. Значит, ты не видела ее здесь? Она тебе не звонила?

— Нет. Нет, я не видела и не разговаривала с ней с момента ее свадьбы.

— С Сальвадором Рейесом.

Она сглотнула.

— Да. Скажите, с ней все в порядке?

— Я очень надеюсь на это, — сказал я. Но действительно сомневаюсь в этом. Опрокинув в себя остатки напитка, я почувствовал, что сразу посвежел и набрался сил, и протянул ей деньги. — Еще кое — что.

— Что? — спросила она, к ее опасениям примешивалось нетерпение.

Я мог сказать, что она была жесткой девушкой. Неудивительно, что Луиза и она были друзьями.

— Менеджер здесь? Я бы хотел задать ему несколько вопросов о ней.

Она кивнула и покачала головой в сторону коридора.

— Бруно. Он в своем кабинете, я думаю. Он приходит и уходит.

Я ухмыльнулся ей.

— Отлично.

Подождав, пока она уйдет, чтобы позаботиться о паре в кабинке, я подошел к бару и взял нож, которым она резала лайм для моего напитка.

Заметил, что мужчина в конце бара наблюдает за мной с легким интересом, который бывает только у утомленных стариков. Я показал ему лезвие и улыбнулся. Он пожал плечами и вернулся к своему пиву.

Убедившись, что нож спрятан от посторонних глаз, я пошел по коридору и остановился перед дверью с надписью «Бруно Корчадо». Я взял нож в руку, слегка липкую от сока лайма. Было бы лучше, если бы у меня был свой собственный, но служба безопасности самолета не позволила бы мне лететь с ним в багажнике или в ручной клади. Ублюдки.

Я решил не стучать. Приоткрыл дверь и просунул голову внутрь.

— Камила, — раздраженно пробурчал мужчина, пока не поднял голову и не увидел меня.

Его раздражение усилилось. Очевидно, он понятия не имел, кто я такой. Хорошо.

Я закрыл за собой дверь.

— Бруно Корчадо?

— Кто ты, бл*ть, такой?

Я пожал плечами.

— Я могу быть клиентом, пришедшим с жалобой. Ты со всеми своими клиентами так разговариваешь?

Он уставился на меня. Это было жалко.

— Вижу, что это не так. Что тебе нужно?

— Хотел задать тебе несколько вопросов о твоей бывшей сотруднице, Луизе Чавес.

Он ухмыльнулся и закатил глаза.

— Разве ты не слышал? Теперь она Луиза Рейес.

— Правда?

— Эта сучка вышла замуж за наркобарона, — сказал он, — Сальвадора Рейеса.

Я втянул воздух.

— Понятно. Что ж, хорошо для нее.

Он поковырял в носу, а затем вытер под столом. Мои губы сморщились от отвращения.

— Она жаждала денег, — сообщил он мне, как будто я вдруг стал его другом. — Она всегда приходила сюда и просила денег. Говорила, что это для ее родителей. Готов поспорить, что так оно и было. Но я не знаю, на что, черт возьми, она тратила свои деньги. Не на мужчин. Может быть, ей нравились женщины, — он бросил на меня знающий взгляд. — Она всегда была такой ханжой. Но это не значит, что я не развлекался с ней, если ты понимаешь, о чем я.

— Понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал я, изо всех сил стараясь сохранить ровный голос.

Бруно все равно что-то уловил.

— О, черт, — сказал он, выпрямляясь на своем стуле. — Ты же не ее родственник или что-то в этом роде?

Я покачал головой.

— Нет. Хотя она носит мое имя. — Он нахмурился. Я почти слышал, как в его голове вращаются ржавые шестеренки. — Оно у нее на спине, — сказал я ему. — Там, где я его вырезал.

Прежде чем паника успела полностью отразиться на лице Бруно, я стремительно выхватил нож. Я целился в верхнюю часть его шеи, но попал прямо в горло.

Достаточно хорошо.

Он задыхался, хрипло хватая воздух, но воздух не шел. Он схватился руками за горло, пытаясь вытащить лезвие, когда кровь начала стекать по его груди, но он был уже слишком слаб, чтобы схватиться за рукоятку. Он начал опрокидываться, падая на пол. Я оказался рядом с ним раньше, чем он успел.