Любовь на уме

Глава 19

Я бы хотела взять назад все, что я сказала до сих пор.

Ну, не все. Только то, что я собираюсь посвятить свою жизнь нейронаукам и отказаться от всех телесных удовольствий, за исключением веганской Nutella, о которой я говорила. Я бы хотела взять эту часть обратно: наличие друга-слеша-работника-слеша-всего-чего-там-есть с преимуществами мне подходит. Восхитительно, фантастически, волшебно. Меня это не беспокоит. Увлажненную. Счастливую. В своей полосе. Сосредоточенную. Процветающую. Я подозреваю, что у меня лучшие недели в моей взрослой жизни — включая ту, что я провела в качестве вожатой лагеря «Пончики и искусство», где в мои обязанности входило намазывать лицо глазурью и следить за десятилетними детьми, которые заявляли, что картины Сезанна «милые, но очень оранжевые». Может быть, дело в сексе, изменяющем сознание. Я уверена, что это секс, изменяющий сознание. Несомненно, это секс, изменяющий сознание, но есть и нечто большее.

Возьмем, к примеру, BLINK: демонстрация назначена на следующую пятницу. Буду ли я чувствовать себя немного спокойнее, если у меня будет еще четыре недели до того, как Борис протащит передо мной половину Конгресса? Конечно. Я одержима и люблю быть слишком подготовленной. Но каждый тест, который мы проводили после прорыва, дал нам отличные результаты. Мы переходим к этапу, который кажется менее «неблагодарной изнурительной работой» и более «новаторским научным достижением», и большинство мячей находится на моем поле. Каждый шлем должен быть адаптирован для астронавта, который будет его носить, на основе моделирования его мозга. Это очень тонкая настройка, и я люблю каждую секунду. Всем нравится: видеть, как то, над чем мы неустанно работали, приносит результаты, — это большой подъем боевого духа, а инженеры приходят рано и остаются допоздна, постоянно задают вопросы Леви и мне, и…

Мы держали это в секрете. То, чем мы с Леви занимаемся. Очевидно. Нет смысла рассказывать инженерам. Или Росио. Или Гаю — который в основном чередует вопросы о моем несуществующем муже с приглашением Леви куда-то. В среду это: «Баскетбол сегодня вечером?». В четверг: «Пиво?» В пятницу: «Что происходит на выходных?». Я бы чувствовала себя виноватой в стандартном ответе Леви («Извини, чувак, я занят»), но это временно. Просто одна из тех вещей: девушка, не заинтересованная в отношениях, встречает чувака, который был увлечен ею много лет назад, и они занимаются горизонтальным мамбо — без всяких обязательств. Через несколько недель я вернусь домой, и Гай предоставит Леви самому себе. А пока мы, как верблюды, запасаемся совместным временем. Время и секс. Я уже упоминала о сексе? Я, наверное, уже двадцать часов не сплю, но почему-то не устаю. Возможно, мое тело превращается в сложное биооружие, способное преобразовывать оргазм в отдых.

— Тебе нужно просто переехать, — говорит мне Леви в пятницу утром. Я устало моргаю глазами от кофе, который он мне налил, и мой мозг пытается расшифровать слова.

— Что ты имеешь в виду?

— Принеси свои вещи сюда. — Он только что вернулся домой после пробежки и выглядит потным, взъерошенным и тревожно хорошим. — Собери сумку. Тогда тебе не придется ходить туда-сюда, чтобы сменить одежду. Это все равно не твоя настоящая квартира.

Я изучаю его поверх своей кружки. Может, он страдает от теплового удара? — Я не могу переехать к тебе. — Я уверена, что в контракте на трах-буддизм есть пункт об этом.

— Почему?

— Потому что. Что если тебе понадобится… — Посмотреть порнографию? Он, вероятно, не будет — я буду его живым порнографом. Приводить домой других девушек? Я тоже не вижу, чтобы он это делал. Устроить там пещеру? Это большой дом. Ходить голым? Он уже это делает. Я не могу поверить, что занимаюсь сексом с кем-то, у кого шесть кубиков.

— Я серьезно, — продолжает он. — У меня лучше кровать. Лучшая кошка. Лучшие колибри.

— Ложь. В твоем саду нет колибри.

— Они появляются, когда тебя нет рядом. Тебе придется переехать, чтобы увидеть их.

— Росио может заметить.

Он молчит, ожидая, что я буду говорить дальше. — И?

— Тогда Кейли заметит. И она может рассказать другим. Если бы я узнала, что Сэм трахается с доктором Мосли на стороне, я бы разнесла это по ветру. — Я хмурюсь. — Я чудовище. Бедная Сэм.

— Если Кейли рассказывает другим, значит, она рассказывает. Это не проблема.

Я потираю глаза. — Я не уверена, что хочу, чтобы вся ваша команда знала, что у меня что-то есть с коллегой. Это похоже на то…

— …за что женщины в STEM постоянно получают несправедливое дерьмо?

— Да.

— Справедливо. Но даже если бы Росио заметила, она бы не знала, что ты у меня дома. Плюс у нее могут быть другие заботы, учитывая, сколько раз я слышал, как она и Кейли называли друг друга «детка» за последнюю неделю.

— Правда. — Я прикусила нижнюю губу, раздумывая о переезде. Я сумасшедшая? Я так не думаю. Он мне просто нравится — вот так, быть с ним. Время с Леви Уордом мне подходит, и я просто хочу… немного больше этого. — К твоему сведению, ночью я ношу фиксатор.

— Сексуально.

— И твоя ванная навсегда останется в фиолетовых пятнах. Серьезно. Пять раз приму душ, и твоя ванна станет гигантским баклажановым эмодзи.

Он торжественно кивает и притягивает меня ближе. — Это все, что я когда-либо хотел.

Утро сентября, и мы готовим вместе — то есть Леви печет блины, а я стою рядом, ворую чернику и рассказываю ему о «Сказке русалки», идее книги для молодых взрослых, которую я вынашивала с момента окончания школы (ничто так не стимулирует воображение девушки к эскапистской фантастике, как наноскопический офис и постоянное нахождение за чертой бедности).

— Подожди. — Он нахмурился. — Ундина не знает, что она наполовину русалка, до того, как присоединилась к команде по плаванию?

— Нет, она не знает, что ее удочерили. Она узнала об этом на первой тренировке, когда ее бросили в воду, и она проплыла один круг… Мне придется изучить, сколько времени требуется, чтобы проплыть один круг, но она такая же быстрая, как…

— Майкл Фелпс? — Леви переворачивает блинчик.

— Конечно, кто бы это ни был. А Джо Уотерс, самый симпатичный старшеклассник в школе, замечает ее и становится ее верным помощником в путешествии к самопознанию.

— Они в итоге встречаются?

— Нет. Он поступает в колледж, а она отращивает хвост.

— А они не могут быть на расстоянии?

— Нет. Я не буду врать впечатлительным подросткам о долговечности человеческих отношений.

Он хмурится. — Это плохой конец…

— Это не так — это просто потрясающе!

— …И отношения на расстоянии — это не ложь.

— Счастливые отношения на расстоянии — это точно. Как и все остальные отношения со счастливым концом.

Он пригвоздил меня взглядом. Уголки блинчика опасно темнеют. — И наши тоже закончатся плохо?

— Неа. — Я машу рукой. — У нас все будет хорошо, потому что мы случайные люди.

Он напрягается, губы истончаются. — Понятно. — Он расслабляется с видимым усилием, и… в его выражении есть что-то странное.

— Что это за лицо? — спрашиваю я.

— Какое лицо?

— Вот это. То, которое ты делаешь, когда собираешься убедить меня, что «Нирвана» лучше, чем Ани ДиФранко.

— Я не собираюсь пытаться убедить тебя.

— А. Значит, ты признаешь, что я права.

— Ты не права. Ты упряма, заблуждаешься и часто ошибаешься — как в музыке, так и в других вещах. Но бесполезно пытаться рассуждать с тобой. — Он наклоняется ближе и целует меня — леденящий, мягкий, глубокий. Я немного теряю себя. — Я просто должен показать тебе.

— Показать мне что?

У Леви звонит телефон. Он за мгновение выключает плиту, прежде чем снять трубку. — Да?

Голос на другом конце почти знакомый — Лили Салливан.

— Привет. Я с Би. — Я бросаю на него любопытный взгляд. Зачем Лили знать, кто я? — Конечно. Конечно… Я спрошу. — Он прижимает телефон к плечу и смотрит на меня. — Есть желание провести несколько часов, общаясь с шестилетним ребенком, который хочет стать ветеринаром-пауком и имеет сильное мнение о покемонах?

Я ненадолго замешкалась. Затем понимаю, о чем он спрашивает, и мое лицо расплывается в ухмылке. — Много интересного. Но, Леви? — шепчу я, когда он снова подносит телефон к уху. — Покемонов не счесть.

Лили Салливан — теплая, приятная и милая в восхитительной южной манере, которая сразу же понравилась мне, и я почувствовала себя желанной гостьей в ее прекрасном раннеамериканском доме. Пенни Салливан, хотя… Я влюбляюсь в Пенни, как только вижу ее.

Ложь. Я влюбляюсь в нее, когда она поднимает голову, лежа лицом вниз на ковре в гостиной, и стонет с широкими, умоляющими глазами: — Мое королевство! Все мое королевство за твинки.

— Она уже четвертый день на Кето, — шепчет Лили. — Для ее эпилепсии. — Она бросает на меня тоскливый взгляд матери, которая слишком часто кормит своего ребенка яйцами и авокадо. — Не думаю, что до сегодняшнего дня она когда-нибудь просила «Твинки».

Я помню пристрастия девятилетней Би, которой ее кузина Магдалена жестоко объяснила, что жевательные мишки делаются из костей животных, и она годами не знала о веганских альтернативах. — Да, диеты — забавная штука.

Хотя Пенни кажется прекрасной, когда Леви здесь, она неудержимо смеется, когда он берет ее на руки, перекидывает через плечо и начинает прокладывать себе путь через весь дом. — Мы с Пенни будем на заднем дворе, если ты хочешь присоединиться к нам. — Очевидно, что у них есть свой распорядок дня, который состоит из того, что Леви толкает длинные качели, свисающие с ветки высокого дерева, а Пенни кричит: «Еще! Еще!», пока Лили сидит на террасе и ласково улыбается им. Я занимаю стул рядом с ее и благодарю, когда она наливает мне стакан лимонада.

— Я так рада, что вы приехали. Сегодня у Пенни должна была быть ночевка, но мы отложили ее после приступа, случившегося в начале недели. Она не очень хорошо это восприняла.

— Я бы тоже была сварливой. И это совсем не проблема — дом такой чудесный, спасибо, что приняли меня.

Она улыбается, накрывая мою руку своей ладонью. — Спасибо, что не думаешь, чтоя — она делает неопределенный жест в сторону себя, дома, Леви и даже меня, — все это странно. Иметь женщину, которая постоянно звонит мужчине, с которым ты встречаешься…

— О, все не так. Мы просто… — Мой взгляд метнулся к качелям. Могу ли я говорить о сексе на расстоянии ста футов от ребенка? Есть ли закон, запрещающий это?

— Это должно быть неудобно, учитывая, что мы с Леви однажды… — Она бросает на меня извиняющийся взгляд. Я хочу, чтобы она прекратила говорить об этом по многим причинам, включая тот факт, что, хотя у меня нет права ревновать, судя по небольшому толчку в животе, я… очевидно, ревную? Немного? Фу, я. — Все давно закончилось, — продолжает Лили. — И это было всего несколько недель. Мы встретились здесь, в Хьюстоне, когда он приехал провести лето с Питером, перед последним годом обучения в докторантуре. Потом вернулся в Питтсбург. Мы должны были попробовать отношения на расстоянии, но он сказал, что встретил другую…

Обида превращается в удар. Кого Леви встретил на пятом курсе? Ну, меня. Ну да. Но он не мог расстаться с кем-то вроде Лили из-за…