Стеклянная Крепость

Глава 9

Солнце было чуть ниже зенита, когда повозки и охранявшие их солдаты остановились на площади за дворцом. Теноктрис не проронила ни слова на обратном пути, за исключением кратких, расплывчатых ответов на несколько вопросов, которые задала Шарина. Хотя глаза волшебницы были прикованы к лошади и дороге перед ними, ее мысли, очевидно, витали в других местах.

Шарина тоже большую часть пути ехала молча. Казалось вероятным, что бы Теноктрис ни обдумывала, это было важнее, чем ответы на вопросы о Двойнике и адских растениях, на которые, как подозревала Шарина, не было реальных ответов.

Грум ухватился за поводья лошади. Два Кровавых Орла потянулись к Теноктрис, но Шарина помогла старой волшебнице спешиться самой. Она была принцессой и на данный момент регентшей королевства, но это не означало, что она не могла протянуть руку помощи подруге.

— Ваше высочество! — воскликнул Лорд Мартоус, устремляясь к ней и останавливаясь у шеренги стражников. — Леди Мероты и ее опекунов нигде нет во дворце, вообще нигде! Один из слуг подумал, что они отправились в гавань, поэтому я послал за ними, но их все еще здесь нет!

— Я уверена, что они идут, — ответила Шарина. — Когда они прибудут, направьте их в мой номер. Двойник...

Она использовала название симулякра для самой себя. Это было точное описание, и они должны были как-то называть это существо.

— ... будет в соседней рабочей комнате.

— Я бы не хотел, чтобы вы думали, что я ослушался вашей просьбы созвать все стороны! — сказал камергер. Он вложил в свой голос достаточно пронзительной тревоги, чтобы это прозвучало так, словно он сообщает о катастрофе. Хорошо еще, что он не доставлял депеши из Бухты Калф Хед. — Как только поступила ваша записка, я... о! Вон они идут!

— Да, спасибо, милорд, — сказала Шарина, поворачиваясь, чтобы улыбнуться своим друзьям, когда они подошли по мощеной дорожке к дворцу. Чалкус улыбнулся в ответ и восхищенно покрутил Мероту, висящую у него на руке. Губы Илны слегка изогнулись, что было для нее довольно жизнерадостно.

— Мы лояльные граждане королевства здесь, на Фест-Атаре! — решительно сказал Мартоус. — Вам стоит только попросить...

— «Милостью Божьей, неужели этот человек никогда не заткнется?» — задумалась Шарина. Вслух она резко сказала: — Милорд, говоря о просьбах — я попросила убрать остатки погребального костра с площади. Похоже, что работа еще не начата.

Когда погребальный костер рухнул, некоторые фашины выпали из пламени и развалились, ударившись о землю. Это был просто беспорядок, но пепел, поднимавшийся из огромной кучи в центре, запорошил все. Если пойдет дождь, он смешается с грязью в серую, липкую массу.

— Ах, — сказал камергер приглушенным голосом. — Ах, правда, в том, ваше высочество, что с тех пор, как Король Черворан, э-э, пришел в сознание на погребальном костре, простые люди стараются держаться на расстоянии. Я боюсь, что они очень суеверны, знаете ли. Может быть, ваши солдаты могли бы помочь?

— Я боюсь, что королевству сейчас больше всего нужна королевская армия, — ответила Шарина, почувствовав внезапный холодок, когда услышала свои собственные слова. Они слишком четко высветили уравнение Двойника: в королевстве солдаты кончатся раньше, чем в море кончатся водоросли.

Чалкус переместил Мероту в левую руку, поставив ее между собой и Илной, в то же время, убедившись, что Двойнику придется пройти мимо него, чтобы добраться до женщин. Моряк все еще улыбался, но он выжил, потому что всегда был осторожным человеком.

— «Херон» отремонтирован, ваше высочество, — сказал он с размашистым поклоном, не сводя глаз с Двойника, направлявшегося к ним от другой двуколки. — Видите ли, нужно было всего лишь заменить несколько брусков и почистить его. Нужно ли нам его куда-нибудь отвезти?

— Ты мне нужна, — сказал Двойник. Его распухшие губы сложились в ухмылку, хотя это могло быть признаком его состояния, как и неприятный голос, которым он поделился с Червораном. — Илна, ты пойдешь со мной на крышу дворца и полюбуешься морем.

— Тогда мы все будем любоваться морем, — сердечно сказал Чалкус. Он уперся костяшками пальцев в тазовые кости и встал, подбоченясь, фальшиво ухмыляясь. — Осмелюсь сказать, что у меня больше опыта созерцания моря, чем у любых двух других людей в радиусе выстрела из лука, не так ли?

Двойник посмотрел на него. — У меня есть другое применение для тебя и малышки Мероты, — сказал он. — В моей комнате искусств есть гобелен. В узор лабиринта вплетены животные. Вы оба должны сосчитать этих животных и прийти ко мне на крышу, когда будете уверены в их количестве.

— Это будет легко! — воскликнула Мерота, с восторгом глядя на Чалкуса. Он обменялся взглядами с Илной; у обоих были признаки беспокойства под старательно отсутствующими выражениями лиц.

— Мне не нужны сопровождающие, чтобы смотреть на волны, — сказала Илна с неожиданной резкостью. — Теноктрис, вы будете с нами или...?

— Я планировала еще раз осмотреть библиотеку Лорда Черворана, — ответила пожилая женщина. — Хотя я могла бы присоединиться к вам, если...

— Нет, — ответила Илна. — Я бы предпочла, чтобы вы были с Меротой и Мастером Чалкусом. У меня не было времени, как следует рассмотреть этот гобелен, но он не просто защищает стены от сквозняков. Я не уверена...

— Считай свои волны, дорогая, — сказал Чалкус. Он наклонился вперед, имитируя попытку поцеловать Илну в щеку. Она отпрянула в шокированном удивлении, как он, должно быть, и предполагал; это разрядило напряженность в общих улыбках. — Мы с Леди Меротой пока пересчитаем вплетенных зверей. Мы еще посмотрим, кому будет веселее, не так ли?

Сразу за линией охраны собралось много клерков, помощников и курьеров, ожидавших возможности поговорить с Шариной. Их число росло подобно тому, как набухает озеро за запруженным ручьем. Лорд Тадаи держал гражданских лиц в своем департаменте под жестким контролем, но некоторые военнослужащие — особенно молодые дворяне — вскоре начнут повышать голос, требуя внимания.

— Лорд Тадаи, — сказала Шарина. — Я начну принимать просителей в своем номере, как только поднимусь туда. Пожалуйста, определите порядок аудиенции среди гражданских лиц по своему усмотрению. И кто из присутствующих здесь высокопоставленные военные офицеры?

Трое мужчин — двоюродный брат Лорда Уолдрона, командир полка, и заместитель квартирмейстера — заговорили одновременно, затем в замешательстве уставились друг на друга. — Очень хорошо, — продолжила Шарина, вмешиваясь прежде, чем военные успели разобраться в происходящем. — Лорд Тадаи, возьмите на себя ответственность за упорядочение всех просителей.

Она улыбнулась Теноктрис и сказала: — Позвольте мне подать вам руку. Я собираюсь быть регентом в течение следующего, я-не-знаю-сколь-долгого времени, поэтому я бы хотела побыть подругой Теноктрис — Шариной, пока мы не поднимемся на второй этаж.

Теноктрис смеялась, пока они шли в окружении Кровавых Орлов. Просители — во всяком случае, те, кто поумнее, — обратились к Лорду Тадаи, так что стражникам даже не пришлось проталкиваться сквозь толпу.

Шарина усмехнулась человеческой натуре: некоторые солдаты в черных доспехах, вероятно, сожалели, что у них не было возможности потолкать мирных жителей. Это не делало их плохими людьми, но королевству повезло, что они были достаточно умны, чтобы обеспечить обязанности, при которых внешняя дисциплина контролировала их агрессивность.

С этой стороны дворца широкая лестница вела в королевские апартаменты. Шарина помогла Теноктрис подняться по левому пролету в королевские покои и в зал искусств, затем прошла в апартаменты, которыми она пользовалась. Теноктрис взглянула на гобелен на затененной стене, прежде чем подойти к книжному шкафу. Ее шаги были такими же целеустремленными, как у малиновки, выслеживающей червей в траве.

Несколько помощников лорда Тадаи уже были в покоях королевы, расставляя столы и блокноты для просителей, которые должны были подниматься по внутренней лестнице. Они почтительно кивнули Шарине, но продолжили свою работу. Тадаи отправил их вперед со своей обычной деловитостью. Он и Уолдрон отличались друг от друга настолько, насколько могут отличаться два богатых аристократа мужского пола — за исключением их способностей и чувства чести.

— Мне закрыть ее, ваше высочество? — спросил офицер Кровавых Орлов у двери комнаты искусств.

Шарина открыла, было, рот, чтобы согласиться, затем услышала, как Чалкус и Мерота, войдя в комнату, окликают Илну. Недавняя кирпичная пристройка продолжала наружную лестницу на крышу. Во дворце не было сада на крыше, но Черворан, должно быть, счел выложенную плиткой поверхность полезной, возможно, для наблюдения за звездами.

— Оставь ее открытой, — сказала Шарина. — На случай, если мне нужно будет что-то сказать моим друзьям.

— Ваше высочество? — объявил Тадаи от двери в прихожую. — Если вы готовы?

— Да, — ответила Шарина, усаживаясь на табурет без спинки перед столом, устроенным как барьер между ней и энтузиазмом тех, кто чего-то хотел, нуждался в чем-то от регента. — Впускайте их.

Три клерка заняли места справа и немного позади нее, готовые записать или найти нужную информацию по мере необходимости. Все вместе они, вероятно, не были равны Лайане, но Лайана была нужнее в армии.

Шарина почувствовала внезапный приступ тоски. Она надеялась, что Кэшел тоже был там, где королевство больше всего нуждалось в нем, но ей отчаянно не хватало его надежного присутствия. — «Божья Матерь», — безмолвно молилась она, — «позволь моему Кэшелу служить королевству так, как он умеет, и позволь ему вернуться ко мне целым и невредимым».

Первой заявительницей была женщина средних лет, служащая в финансовом учреждении, возглавляемом Тадаи. У нее был ряд смет ущерба, нанесенного в ходе операции Лайаны по обжиганию извести. Цифра была поразительно высокой — плата за камень, транспорт и особенно за топливо, которое Лайана приказала собрать с минимальной задержкой. В некоторых случаях это означало снос зданий ради балок крыши и вырубку фруктовых садов, которым потребуется более десяти лет, чтобы снова вырасти до прибыльных размеров.

Шарина подозревала, что Тадаи хотел, чтобы она отменила некоторые из наиболее радикальных мер Лайаны. Вместо этого она подписалась за них. Цена была очень высока, но ценой неудачи стали бы жизни каждой души в королевстве. Лайана считала, что скорость имеет первостепенное значение, и ничто из того, что Шарина видела, не заставило ее с этим не согласиться.

— О, посмотри на это, Чалкус! — радостно крикнула Мерота. — Это единорог!

Ее голос был таким же высоким, как у Черворана, но Шарине он показался веселым, как пение птиц. Не было ничего удивительного в том, что тембр голоса не был причиной, по которой она находила волшебника — и его двойника — неприятными.

Второй заявитель, офицер с синим военно-морским гербом на шлеме, который он держал подмышкой, открыл рот, чтобы заговорить. В соседней комнате Мерота закричала: — Чалкус, я...

— Что ты... — закричал моряк. Его голос тоже оборвался.