Легенды старого Киева

„Кривобокая хата“

Однажды по заданию Яремы отправился Лукьян в богатый дом на берегу Почаины. В те времена Почаина еще гордо называлась рекой. Киевский старожил, археолог М.Ф. Берлинский отмечал, что в начале XVIII века она была довольно глубока и протекала у самого Киево-Подола, „…отделяясь от Днепра узкою земляною косою, и с оным ниже Хрещатика соединялась во время весеннего наводнения…“

Берлинский писал, что до 1712 года „…приходившие из Десны от Брянска барки с казенными припасами заводились на зимовье, для предохранения от льдин, вверх оной Почаины, и причаливались к деревянным клетям, сделанным для укрепления берегов. <…> Для сокращения пути <…> прокопан был при повороте Днепра, прямо к Притыке, канал, куда скоро все течение реки устремилось, и со временем Днепр, так сказать, поглотил всю Почаину, срезав слабую земляную бывшую между ими преграду. <…>

Днепр стал протекать у самого Подола и безпрестанным в весеннее наводнение отмыванием берегов весьма приметно умалил сию часть города. Считают около 300 домов убылых. За тем след Почаины остался только в ее вершине, а бывшее устье ограничивается еще островком, оставшимся против Хрещатицкого оврага…“

Один из сохранившихся от половодья домов принадлежал купчихе Марусе. Но жители Киева называли ее „Пятимара“. В те времена слово „мары“ означало носилки для мертвецов. Ходила по городу молва, что купчиха пережила пятерых мужей, оттого и пошло прозвище. Как и хозяйку, недобрая слава окутывала дом.

„Кривобокая хата“, „Червячий закуток“, „Зашел и пропал“ — так называли киевляне жилище Пятимары на берегу Почаины. Лукьян, конечно, слышал нелестные отзывы об этом доме и его хозяйке.

Даже сорвиголова Ярема предостерегал студента:

— Надо бы хату Пятимары за версту обходить — пропадают там неведомым образом люди. Да уж больно много в ее подвалах золота, серебра и драгоценных каменьев! Сидит на том богатстве старая карга — сама не пользуется добром и с другими не делится. Несправедливо это…

— Да как бы мне самому в той проклятой хате не пропасть! — высказал сомнение Лукьян. — А ну как порчу наведет Пяти-мара или еще каким способом меня погубит. Рассказывали хлопцы о ее злодействах-чародействах.

— Есть давняя казацкая защита от всякой неведомой напасти, недобрых чар и даже от взора сатаны… — Лицо Яремы сделалось серьезным. — Ты, каламар, в своей академии многому обучился и, небось, в древние народные приметы и обереги не очень-то веришь.

Лукьян усмехнулся и пожал плечами:

— Во многое теперь, может, и не верю, да все давнее отметать не собираюсь. Если есть защита от злостных чар и прочей напасти, — воспользуюсь, не откажусь.

Ярема подался вперед и зашептал на ухо Лукьяну:

— Убей черного коршуна. Когти его привяжи себе к ногам просмоленной ниткой, крылья — к рукам, а голову с открытым клювом повесь на шею, только не спереди, а сзади. И не забывай: в хате Пятимары дулю не разжимать на левой руке!

Хотел Лукьян посмеяться над суевериями и дедовскими способами защиты от злобных чар, но сдержался. Подмигнул атаману и заявил:

— Все исполню, как ты сказал. Но из оберегов мне ближе добытый у ляхов нож золингенский…