Тайна старой мельницы

Ошер пронзали тысячи невидимых игл,и она судорожно вцепилась в одежды Колина, прижалась к нему.

- Не отдавайте меня ему, - запричитала девушка слабо. - Убейте лучше, но не отдавайте. Пообещайте... пообещайте, что убьете... Сейчас. Прямо сейчас...

- Не отдам. Я же обещал, что не отдам, - Колин, который столько передумал за эти дни и так возненавидел самого себя за то, что тоже может превратиться в чудовище, крепко обнимал рыжеволосую беззащитную возлюбленную, кляня себя за ту похоть, которую испытывал, как зверь, к Ошер.

Еще несколько недель назад он сам мог превратиться в дьявола, когда пришел в комнату девушки, а теперь... теперь метель бушевала за пределами церкви, как будто грозясь снести стены.

- Дедушка... Где дедушка? - Кейт временами приходила в себя, и боль отступала, но потом неизменно возвращалась вновь. Ошер была бледна, точно покойник, словно силы стремительно покидали ее.

- Я здесь, - они усадили леди на лавку перед самым алтарем. Колин крепко обнял Ошер и взглянул на лорда Бьерта, который ждал кого-то с великим нетерпением. – Где священник? - наконец не выдержал и направился к двери, ведущей в личные пoкои.

Гендзи же дрожащей рукой укрывал Кейт полой своего пальто, слушая, как приближаются тяжелые шаги бедствия, ищущего потерянную жертву. А та шепнула:

- Я люблю вас. Если мы погибнем теперь, я хочу, чтобы вы знали... чтобы простили меня.

- Мы не умрем. Все будет хорошо. Только потерпите немного, – Гендзи повернул голову к дверям, которые начали дергаться и ходить ходуном, прижал Ошер еще плотнее, а в голове его всплыли найденные Итоном материалы дела. Там, на мельнице погибло много жертв. И тот, кого назвали Эриком Шайном, преступником, измывавшимся над юными девами.

- Мне больно, - пожаловалась Кейт, всхлипывая. Эрик пришел, пришел, чтобы уничтожить их. Ошер незримо видела перед собой страшное злое чудовище, жаждущее разорвать тело на части. – Во мне сейчас что-то лопнет, - девушка стиснула зубы и дернулась от нового приступа боли, закричала, перекрывая грохот стоически держащихся на замке дверей.

Именно тогда из темноты вернулся Бьерт со священником, опустившимся перед Кейт на колени и открывшим книгу Святого Писания. Он начал читать молитву и держал крест у груди леди, но это совершенно не помогало. Двери, что ещё минуту продержались, распахнулись настежь, впуская поток жесткого ледяного воздуха и снега, задувая все свечи разом и погружая храм в полнейшую тьму.

Ошер попыталась вырваться, но крест на теле придавил ее точно многотонная плита. Кейт заплакала, понимая, что настал конец. Она взглянула в глаза Γендзи, претерпевая боль, тяжело дыша, взглянула с любовью. Теперь можно, теперь уже все равно и не важно.

- Эрик пришел.

В следующую секунду после этих слов священника швырнуло назад и ударило о каминную плиту с такой силой, что Колин даже услышал, как ломаются кости его позвоночника. Свечи вспыхнули вновь красным пламенем, источающим аромат, от которого начинала кружиться голова. Руки и ноги Ошер скрутило в спазме, пытаясь вырвать из объятий Гендзи, который физически ощутил чужое присутствие.

- Нет... - Бьерт попытался дотянуться до внучки, но его ноги заскользили по мрамору пола, отдаляя, отодвигая, почти впечатывая в стену и удерживая. – Отпусти ее... Нет...

- Я тебя не отдам, - Гендзи уткнулся носом в медные пряди, крепко сжимая Кейт, корчащуюся в его руках.

- Он убьет нас, – рыдала Кейт, бессильно пытаясь дотянуться рукой до Бьерта. – Дедушка! Пожалуйста... - Ошер снова закричала и дернулась, чтобы вырваться. Пусть Эрик убьет ее, пусть заберет, что хочет делает, только - не Бьерта, не Гендзи!

Вихрь тут же ударил и повалил девушку на пол, а Гендзи наотмашь залепил по лицу. Кровь хлынула из носа Колина, в голове которого помутилось. Не прошедшее даром падение с лошади сразу чуть не лишило мужчину сознания. Но полковник рванулся к Кейт и накрыл собой, не желая отдавать больше никогда. Если уже не выжить, то помешать вытащить из церкви.

Ошер схватилась за Колина и судорожно обняла. Пусть было больно и страшно, но сердце вновь щемило незнакомое чувство - любовь. Девушка поняла, что любит этого человека больше, чем может представить, что лучше умрет с ним, чем вернется к Эрику. Это предало сил.

- Поцелуйте меня, – вдруг попросила она Колина среди вьюги и скрежета скамеек, алтаря и дверей. - Я хочу остаться вашей... навсегда.

Гендзи не медлил. В буре существовала лишь его рыжая леди, окрыляющая и освещающая жизнь лучами солнца. Ради нее он готов был сразиться с чудовищами, умереть... Полковник притянул дрожащую девушку и прикоснулся к ее мягким губам так благоговейно, как к сокровищу или святыне.

Боль схлынула прочь, словно ее унесло ветрами, что-то перевернулось внутри, заставив забыть обо всем на свете, замереть в нежном поцелуе так, словно ничего до этого не было больше, и ничего не будет потом. Сердце в груди горячо забилось - мотылек не сгорел в пламени, он вдруг стал с ней одним целым. Губы Колина, сухие и такие приятные, касались слишком нежно, у Ошер закружилась голова.

Ветер же, что кружился по храму, вдруг осел белыми соцветиями, осыпая спину Гендзи и ноги, ложась белым пухом, как ложатся крылья ангела.

- Я люблю тебя, - Колин говорил это тихо, шепотом, но в наступившей тишине его слова отражались от стен и становились почти музыкой.

Кейт с нежностью смотрела в его глаза и улыбалась - мягко, устало, еле-еле.

- Мы уже умерли? – спросила она, не понимая, где находится и что произошло, когда мир успел стать таким прекрасным?

- Не знаю, мне все равно, потому что ты рядом, – Гендзи перевернулся на спину и уложил Ошер на себя. Он поднял глаза вверх, где под куполом сияло звездное небо, и блаженно заулыбался.

Кейт тоже подняла глаза. Звезды - они мерцали и переливались на млечном пути, бархатная синь небес сливалась с камнями храма.

-Мы теперь всегда будем рядом... Это правда.

-Надеюсь, что это не галлюцинация, – слабо отозвался Колин, вытирая кровь из-под носа. Ему никак не удавалось избавиться от головокружения. Изображение двоилось, и в голове стояла мутная тьма.