Том 6. Под солнцем тропиков. День Ромэна

1. Бамбар-биу объявляет войну духам

После причисления великого Инта-тир-каки к сонму предков наступили для пионера раздольные деньки. До этого, куда бы он ни сунул свой любознательный нос, грозный окрик «Стоп! Сюда белому нельзя!» то и знай осаживал его назад. Теперь вакантное место балии самочинно занял победитель Бамбар-биу, а от него-то чего угодно можно было ждать, только не запретов.

– Братья, – тотчас после похорон обратился он к общине, собрав ее на берегу реки, вместо площадки для собраний, и тем самым сразу нарушая обычаи. – Братья и сестры. Все вы сумели убедиться, какой я могучий чародей. Мне даже скучно и неловко говорить об этом, право… Разве это не так? Пусть скажут… (Никто ничего не сказал)… Ну, вот. Значит, теперь я буду у вас вполне законным чародеем. Хорошим чародеем, нужно сознаться, и добрым… Всех духов я аннулировал. Впрочем, вам не знакомо последнее слово, слово это волшебное, я заменю его простым… Я разогнал всех духов, выгнал их из нашей области, потому что пользы от них мало, а вреда много. Никакой пользы, если говорить в открытую. Пусть скажут, не так ли?

На этот раз заворчал Бейяр-вонже, хранитель преданий:

– Как нет пользы? От добрых духов польза всегда есть…

– Например? – невинным тоном задал ехидный вопрос Бамбар-биу, и после этого вопроса возникла дискуссия, чего он и добивался.

– Всякая польза… – Бейяр-вонже презрительно покрутил носом, думая отделаться этим туманным и общим местом.

– Нет, все-таки? Конкретно, как говорят у белых. То-есть малюсенький примерчик?.. – с ласковым упрямством настаивал Бамбар-биу.

Хранитель преданий вынужден был для поддержании авторитета своего и добрых ирун-тариниев дать пример:

– Вот интихиум, разве он без пользы?

– Интихиум?! – подхватил Бамбар-биу. – Обряд умножения животных и растений! Оч-чень удачный пример! То есть лучшего и не надо. Га-га-га…

Бейяр-вонже нахмурился:

– Новый чародей, ты начал плохо. Ты издеваешься над обрядами, которых, как непосвященный, даже не знаешь…

– Я?! Не знаю?! – заорал Бамбар-биу. – Я? Чародей? Не знаю?.. Знаю все, и знаю без вашего посвящения. Вы забыли, что чародеев посвящают духи. Меня тоже они посвятили, и они поведали мне о всех тайнах, обрядах и чародействах не только племени Урабунна, но и всех прочих племен. Не ищите этих духов среди нас, наши духи невежественны, ищите их среди белых. Эти духи называются «книгами»… Хочешь, Бейяр-вонже, я расскажу тебе, как совершается интихиум? Хочешь, старина?

– Пусть уйдут сначала женщины и непосвященные в третью ступень, – проворчал старина, не желая лишать себя удовольствия проэкзаменовать новоявленного чародея.

Женщины и непосвященные ушли. Петька тоже удалился, так как значился лишь «приготовишкой» по степени своего посвящения.

Бамбар-биу принял удобную позу и начал крыть, как по писаному, или, точней, по печатному, потому что знания свои заимствовал из книг Спенсера и Гиллена – двух англичан, сумевших 25 лег тому назад втереться в доверие австралийцев и записать все их обряды[5]. Он подробно изложил, смакуя растерянность стариков, как в голодное время года дикари-мужчины, тайно покинув становище, собираются в уединенном месте, чтобы посредством чародейных приемов заставить животных и растения, вернее, их души, усиленно размножаться. Обыкновенно это делается перед весной, когда и без того всякая живность собирается плодиться. Но Бамбар-биу такого разоблачения не сделал, отложив его для другого случая, и ограничился лишь сухим перечнем действий, входящих в обряд интихиума. Он закончил свое изложение обрядовым заклинанием, известным одним старикам, протянув его нараспев:

«Унга мурна окнирра ульквинна!», что значило: да будешь ты есть много пищи!

– Твои духи могучи… – принужден был согласиться Бейяр-вонже и с ним вместе все старики. – Но ведь ты хотел сказать еще что-то…

– Скажу. Только пускай придут все. – И, не дожидаясь разрешения, он огласил воздух призывными криками.

Раньше всех явился Петька, скрывавшийся за ближайшим камнем.

– Ты – белый чертенок, – заметил ему по этому поводу новый чародей, – ты не имеешь права подслушивать тайны взрослых. Подзатыльник бы тебе хороший, боб ты этакий калабарский.

– Ладно, – отвечал ему Петька, – много вас таких с подзатыльниками-то… Хочу все знать. Задаром, что ли, зуб вышибли?

Это был аргумент, к которому он прибегал редко, но который действовал наверняка: Бамбар-биу разевал рот, складывал глаза в щелочки и разражался хохотом. Так он поступил и сейчас.

Подошла вся община.

– Ковровые Змеи, Змеихи и Змееныши! – начал Бамбар-биу свою возмутительную проповедь. – Имею вам сказать добрые вещи, как я сам есть добрый чародей. Давно я желал сделать это, но мне мешал балия Инта-тир-кака. Теперь балии нет, и я говорю. Повторяю вам: нет более ни одного духа на территории общины Ковровых Змей. Я, великий чародей, прогнал их отсюда, потому что узнал, что нет от них пользы… Но старики говорили, что польза есть. Интихиум, сказали они, всегда полезен для общины. И вот – интихиум. Рассмотрим его. Те, кто его совершают, думают, что в общине ни один человек, кроме них, не знает, когда он совершается и для чего. Глубокое заблуждение. Знают все, вплоть до малых ребят, вплоть до шести- и пятилеток. Ипаи, ты ведь знаешь, не так ли?

– Знаю, – пискнул пятилетний дикаренок.

– А ты, Бута, тоже знаешь?

– Знаю, – прозвенел голосок шестилетней дикарки.

Самозваный чародей скроил глумливую физию и продолжал:

– Ах, ах! Оказывается, все знают, вот беда-то!.. Теперь я скажу интересную вещь, которую мне открыли духи «книги». Почему интихиум всегда совершается перед наступлением весны? Почему он не совершается в конце лета, когда животные и растения исчезают и нашим братьям приходится туго перетягивать себе животы? Как было бы прекрасно, когда б во время знойной и засушливой зимы воскресли к жизни растения, расплодились зверьки, размножились птицы. Почему бы нам не совершать интихиум осенью, чтоб зимой не голодать, чтоб жить вместе всей общиной, как живем мы сейчас и будем жить до середины лета, пока знойное солнце не натворит бед на земле. Все знают, что с середины лета мы разобьемся на пары, на тройки, на одиночки, потому что так удобней будет отыскивать редких зверьков и съедобную растительность, почти исчезнувшую. Все знают это ужасное гиблое время года, и вот я предлагаю: если обряд интихиума направлен к тому, чтобы заставить животных и растения усиленно размножаться, предлагаю этот обряд совершать осенью, чтоб не голодать и не гибнуть зимой… Разве это плохо? Пусть скажут…

– Я скажу, – отозвался окни-рабат Бейяр-вонже. – Я скажу. Нельзя делать интихиум осенью, потому что предки наши делали его всегда в конце зимы.

– Ах! Ах! Ах!.. – разахался Бамбар-биу, хватаясь за голову. – Я и забыл: «предки». Так делали наши славные предки, и мы не можем делать иначе… Но ведь есть у нас свои головы на плечах, не так ли?

Тут заволновались все старики:

– Нельзя. Нельзя… Нарушать обычаи предков – преступно. За нарушение обычаев – смерть…

Голубые глаза Бамбар-биу заблестели стеклянными непрозрачными шариками, но на губах его покоилась улыбка.

– Ну, тогда я скажу, – заявил он, – я, человек, в котором живет уйма всяких предков и которому позволено многое, я скажу: старики не хотят, чтобы община наша жила в довольстве, чтобы она имела пищу круглый год, чтобы она не разбредалась на одиночки. Ясно, старики не хотят этого. Теперь мне очень грустно, и я буду молчать…

Крепко было у дикарей уважение перед стариками, но тут оно поколебалось. Никто, правда, из молодых не осмелился на выступление, но по сумрачным лицам их уже бегало сомнение. И стариками овладело беспокойство: уронить свою репутацию в глазах молодежи значило вселить в общину смуту и развал. Возможность такую нужно было пресечь в корне, хотя бы ценой крупной уступки.

Выступил главарь Илимми, до сего времени молчавший. Он сказал:

– Старикам нужно удалиться на тенди, на совет. Они обсудят предложение нового чародея спокойно и бесстрастно и вынесут справедливое решение. Пусть чародей тоже идет с ними.

– Я непосвященный, – кротко возразил Бамбар-биу. – Разве осмелюсь я сидеть вместе с стариками? Никогда не осмелюсь, право…

Главарь насупился. Ужель Бамбар-биу забыл свои слова? Не он ли говорил, что во все тайны его посвятили белые духи «книги». Если это так, то почему бы ему не посидеть разок со стариками?

– Мне некогда, – сказал тогда Бамбар-биу; ой, как ему некогда: он даже не ел. И старики ушли одни.

Лишь только последняя дряхлая нога скрылась за поворотом между шалашами, Бамбар-биу встал для продолжения речи.

– Змеи, – сказал он, – думаете ли вы, что старики согласятся перенести интихиум с предвесеннего времени на предзимнее? Смотрите: они должны согласиться, чтобы не потерять в наших глазах уважения и доверия. Они должны согласиться во что бы это им ни стало. Но они не согласятся, клянусь луной! Увы, они не могут согласиться. Почему? Ха-ха! Да потому, что звери и растения плодятся сами по себе, без всяких интихиумов. Пришло время, пошли животворные дожди – и начинается размножение. Пришло другое время, солнце иссушило землю – растения умирают, звери прячутся в ил или мало-помалу погибают под нашими бумерангами и копьями. До новых дождей их будет мало, и никакие интихиумы здесь не помогут. Вот почему старики не согласятся на изменение: никакие духи и обряды не могут заставить нашу пищу размножаться раньше положенного для этого времени, так же, как и в период дождей она размножается совершенно самостоятельно и без нашего вмешательства… Если ж они перенесут интихиум с преддождливого времени на предзасушливое, этим они только докажут одно, и я хотел то же доказать, что обряд интихиума – чепуха. Потому что в дождливое время пища станет себе размножаться без всяких обрядов, а во время засухи, не смотря на интихиум, все равно исчезнет, как и всегда. Понятно ли я сказал, братья и сестры? Пусть кто-нибудь скажет.

– Понятно, – отвечал охотник Юраниг, самый непонятливый из всех.

– Понятно, понятно, – подтвердили и другие.

А Умбурча, передовой парень, внес новый вопрос:

– Должны ли мы думать, что все обряды есть чепуха?

– Нет, – поспешно отвечал Бамбар-биу, – я вам сам буду сообщать от поры до времени, что есть чепуха и что – вещь полезная.

– Почему, – спросил Петька, понимавший из прений через пятое на десятое, но вопрос Умбурчи понявший целиком, – почему ты им не скажешь сразу, Бамбар, что все обряды – сущая ерунда и что духов никаких не существует? – Он спросил, конечно, по-русски и по-русски же отвечал ему Бамбар-биу:

– Рано еще, пионер, говорить им всю правду о духах. Слишком сильна у них вера в духов. Они меня не поймут и не поверят мне. Достаточно того, что я им сказал, а я сказал, если ты понял, что все духи прогнаны мной из области Ковровых Змей. Здесь даже старики мне охотно поверят, и они поверили, будь спокоен, ибо кому ж, за исключением профессионала-чародея, доставляет удовольствие валандаться с капризными духами?.. И вот, пройдет время, соплеменники мои понемногу забудут о существовании какой бы то ни было сверхъестественной силы, а я буду поддерживать их в таком убеждении всей силой своего разума и всем своим авторитетом, и когда они забудут, я открою им новую истину: все духи, скажу я им в одно прекрасное время, все духи, и добрые и злые, передохли в голодное время года, ха-ха! Надо быть диалектиком, пионер, чтобы успешно вести агитацию. Без диалектики сядешь в галошу на первых же порах. То же и в вопросе об обрядах. При данных условиях и в данное время не все обряды – вредны, есть среди них и несомненно полезные – для нас, разумеется. Например, обряды посвящения, в особенности третий – испытание огнем. Разве он не закаляет воли, разве не производит он отбора среди юношей, разве он не служит дикарям поводом к соревнованию, ведущему в свою очередь к выделению крепких и стойких молодцов? Несомненно, он полезен при данной обстановке, и против него я не поведу сейчас никакой агитации…