Том 6. Под солнцем тропиков. День Ромэна

7. Карлик маки-домовой с Малайских островов

На краю города, вблизи трехэтажного здания, выкрашенного в розовую краску и подслеповато мигавшего тусклыми огоньками через решетчатые веки окон, авто остановился. От ущербленной, но все же достаточно яркой луны его укрывала тень одинокого тополя.

В дороге Бамбар-биу скинул с себя сюртук, крахмальную грудь, манжеты и ботинки. Петька тоже снял обувь.

Здание, к которому они, уподобившись ящерам, ползли по пыли, по песку, по траве, от возвышения к возвышению, от куста к кусту, стояло одиноким, в содружестве с тополем, оживляя унылость далекой окраины. Оно было обнесено высокой каменной оградой, вдоль которой с внешней стороны, из конца в конец, шагало двое часовых, встречаясь и вновь расходясь.

– Сними, Петька, обоих, – шепнул Бамбар-биу.

Петька не возражал. Часовые сошлись, и он угостил их призрачным лучом.

Далее Петька «работал» самостоятельно. На вытянутых руках Бамбар-биу вздел его на грань стены. Едва Петькина голова обрисовалась над стеной, раздался испуганный окрик часового, бродившего по тюремному двору. Прежде чем часовой вскинул винтовку, Петька уложил его спать, и прежде чем на окрик прибежал второй часовой, Петька перевалился через стену и тяжело ухнул на мощеный двор тюрьмы. Потирать ушибленные части (левую руку, левую ногу и весь бок) некогда было, – гулко топоча по асфальтированной дорожке, бежал второй часовой. Он орал заблаговременно. Петька смазал и его. Но этим дело не ограничилось. От ворот мчался на крик сторож, дребезжа ключом по бляхе. За ним явились еще двое и еще двое: вся тюрьма поднялась на ноги. Петька мазал поодиночке, по двое, по трое и по группам и… домазался. Последним – в одышке и в испарине, каплями сверкавшей на лбу – примчался тучный жандармский офицер. Был ли то сержант, капрал, генерал или сам черт в погонах, Петька не успел разглядеть и никогда не узнал впоследствии: щелкнул курок, и синим зигзагом вылетела молния из страшной игрушки – от жандармского офицера остался белесый пепел: синие головки в барабане кончились.

– Ну, чего ты? Чего ты? – несколько минут бесплодно вопрошал Бамбар, отчаявшийся ждать пионера и перескочивший стену. – Экую кучу наворочал, но ведь никто ж не убит. Чего ты остекленел?

– Да… да… да… Не убит?! – отозвался наконец Петька, стирая холодный пот со лба. – А кто топчет ногами офицера?

Не подозревая, что под босыми его ногами покоятся бренные останки человека, Бамбар-биу глянул равнодушно на тепловатый прах и подумал: «У мальчишки, кажется, не все дома».

Оставив его у ворот, сам он скрылся в дверях тюрьмы.

Прошло огромное количество мучительных минут. В пролете между тюрьмой и оградой над головой Петьки мигали словно усталые звезды. Где-то на краю города выла голодная собака. С утра не видавший маковой росинки, корчился в бунтарских судорогах Петькин желудок.

Из тени крыльца вынырнул Бамбар-биу, его сопровождала уродливо ковылявшая фигурка карлика в арестантской одежде. Когда свет луны озарил лицо карлика, Петька широко открыл глаза, и скверные подозрения зароились в его мозгу. У карлика было неприятно-белое, белей снега лицо, носик – с наперсток, губы – змейками, уши нетопыря, глаза ночной птицы, и лохмы волос на голове, заплетенные сзади в две косички. Черные – дугой – брови, еще более увеличивающие глазную орбиту, делали карлика до жути похожим на полуобезьянку с Малайских островов, на маки-домового, изображение которого Петька видал у Брэма. Но дело не в сходстве с маки-домовым, дело – в белом лице, косичках и малом росте появившегося человечка…

Своим сообщением Бамбар-биу добил Петьку:

– Искал, искал, мальчик, твою девочку – нет ее в тюрьме и, говорят, никогда не была. Вот и этот маки с Малайских островов, мой приятель, подтвердит тебе то же…

Карлик раскрыл змейки-губы и для начала пискнул или скрипнул что-то, желая подтвердить.

Петька никаких подтверждений слышать не желал, повернулся спиной и зашагал к воротам. – Надул его шельма Бамбар, определенно.

Воздух всколыхнулся резким тревожным гудком сирены.

– «Навинчивай», Петух, не огорчайся! – крикнул Бамбар-биу, отщелкнув калитку в воротах. И, взяв на руки ослабленного тюрьмой карлика, показал Петьке, как надо «навинчивать», когда конные жандармы клубят пыль по дороге из города.

Шофер не мог ждать и двинул машину к тюрьме. В трех шагах он повернул круто, и беглецы с полного хода прыгнули на сиденья. Тотчас и карлик Маки и Бамбар-биу вооружились карабинами.

Машина взяла высшую скорость – Петькина бойскаутская шляпа улетела за борт вместе с предохранительным ремешком. При такой скорости следить за всеми изгибами дороги не представлялось возможным, и шофер крыл напрямик, – хорошо еще, что не было канав. Однако бросало отчаянно. Петька испугался за разум шофера и своих приятелей по неволе: машина резала пространство в лоб жандармской кавалькады…

Тиууу… тиууу… – первые пульки-пташки запели над пассажирами.

Оглянувшись на соседей, вобравших головы в плечи и хищно припавших к ружьям, Петька перед грудью своей поместил раздутую шкурками и блокнотами походную сумку, – так, казалось ему, должно быть безопасней.

Кавалькада распалась на две группы, каждая ударилась в сторону от дороги, потом повернулась, остановилась, и машина прошла между ними, осыпаемая стальным градом. Над шофером откололся кусок стекла. Бамбар-биу бросил карабин, вытер лицо, залитое кровью, и на секунду показал лоб: вдоль лба с края на край тянулась кровавая полоса. С обезьяньими ухватками карлик наложил на рану повязку. Пули сыпались с тыла. Петька переместил сумку за спину.

Перед авто лежал свободный путь – главная улица города, прямая, как полет пули. Машина взяла ее в две минуты. Пролетка запоздавшего извозчика превратилась в кашу, не успев свернуть. Шофер зажег прожектора и перекинулся туловищем назад:

– Не жалеть машины? – проорал он.

Бамбар-биу ухмыльнулся.

Начался подъем через горы, шоссе из булыжников было превосходным. Наперерез автомобилю с края шоссе кинулась хрупкая фигурка, – бешеная скорость машины должна была превратить ее в мокрое пятно. Но Петька, ужаленный воспоминанием, сунул револьвер в ухо шофера, и шофер понял, что надо затормозить. Фигурка прыгнула в Петькины объятия, и вместе с Джоном Плёки в автомобиле стало три человека. Бамбар-биу качал головой и выражением лица говорил: «ерундишь, по обыкновению, Петька». Петька показал ему кулак, а Джон Плёки крикнул в Петькино ухо: «Почему такая спешка? Почему не около дома Доггеда? Почему так поздно?» и длинный ряд других «почему». Петька ответил немногосложно: «потому» и ни слова больше, ибо с языком Урабунна от автомобильной тряски у него вышли нелады.

Когда машина взлетела на первый шоссейный взброс, пассажиры невольно оглянулись на город и под самой горой открыли двух черных мушек, движущихся за ними вслед.

Бамбар-биу крикнул:

– Полицейские машины. Хорошие машины! – И приказал шофферу увеличить скорость.

Но уж куда там было увеличивать, если скалы, мимо которых они гудели, сливались в один серый сплошной тон – без перерывов, без индивидуальных отличий. Однако шоффер умудрился наддать.

Машина взяла еще несколько подъемов, скользя по ним, как щепка по волнам, с тою лишь разницей, что здесь волны были неподвижны, а щепка неслась, – и вдруг плавно-плавно стала.

Вскинув очки на лоб и покрывшись бледностью под карлика маки, шоффер уронил «заело» и с горячечной скоростью полез смотреть цилиндры.

– Вода из радиаторов утекает… – проговорил он еще, поднимая вспотевшее лицо. Сзади гудели машины.

– Дырка! Дырка! – вскричал он с энтузиазмом человека, открывшего, по меньшей мере, Америку.

– Заткни ее, – посоветовал Бамбар-биу.

И скрипнул карлик:

– Пальцем.

Джон Плёки перевел Петьке весь разговор и выскочил из автомобиля: – Пойду за водой, – сказал он деловито, забирая у шофера ведро.

– Больше мы твоего товарища не увидим, – высказался Бамбар-биу, когда фигура пионера исчезла за поворотом дороги.

Петька промолчал. Моторный гуд слышался невдалеке. Шофер лихорадочно копался в радиаторе, орудуя паяльной машинкой. Бамбар-биу и карлик засели с карабинами в канаве шоссе. Петька подошел к ним:

– Что будем делать?

– Поиграем, – отвечал Бамбар-биу, тряхнув карабином.

– Не буду, – тоскливо и упрямо молвил пионер и пошел в сторону, где скрылся Джон.

– Пионер, не дури…

– Я и не дурю: у меня вышли все синие головки.

– Твоя-то собственная на плечах… – проревел Бамбар-биу, поднимая ружье.

– Бамбар, не дури, – обернулся Петька, отстегивая кобуры.

– Тфу! – плюнул гигант. – Упрям, как черт!..

Петька ушел. За поворотом он встретил Джона, перегнувшегося под тяжестью полного ведра. На горе показалась первая полицейская машина. Карлик и Бамбар-биу открыли по ней свирепый огонь и остановили ее. Завизжали пули в ответ. Вынырнула вторая машина и стала рядом. Вынырнула третья и задним ходом – обратно: там сверкали золотом погоны.

– Помоги мне, – сказал Джон прокисшему Петьке.

Под пулями пионеры побежали к машине. Шофер ждал их, кряхтя от нетерпения и волнения, но не тронулся с места. Ведро он вырвал из рук. Забулькала вода, наполняя радиатор. Бамбар-биу и карлик очутились подле машины, они палили, не переставая. Шофер пустил двигатель. Бамбар-биу бросил в авто карлика, ружье и двух пионеров. Затем вытащил из кармана алюминиевое яблочко и метнул его на холм.

Взрыв швырнул порванные автомобильные части вниз.

Друзья были на пятой волне дороги, когда за ними двинулась одна из полицейских машин. Вторая лежала развороченной, третья все время держала приличную дистанцию.

Шоссе горело под колесами. Спустя десять минут перевал кончился. Перед машиной легли два рукава.

– Гони на черный утес! – скомандовал Бамбар-биу.

– Там что-то… – возразил шоффер.

– К черту! – отвечал Бамбар-биу и, наклонившись к Петьке, вдруг сообщил ему доверчиво: – Знаешь, пионер, откуда вся эта погоня? Доггед действует: ты его оскорбил, я увез его фрак. Да. Да… – и, желая еще что-то сказать, он пододвинулся к пионеру ближе.

На шоссе, ведущем к Черному Утесу, преграждая дорогу, высилась баррикада из камней, песка и бревен. Шофер растерялся.

– Гони! Гони! – поощрял Бамбар-биу, гогоча.

Тиуу… тиууу… Бах… бах…

– Странно! Стреляют? – изумился Бамбар-биу и тут же обрадовался воспоминанию: – Ха-ха! Да тут должен быть полицейский пост; известили по телефону. Знаком, знаком с ним.

В полсотне шагов от баррикады он вырвал у Петьки револьвер, выстрелил из него два раза и вернул почтительно. Первый выстрел взорвал, запалил сооружение, второй разметал прах. Человек в полицейском мундире, падая и поднимаясь, удирал в сторону от шоссе.

– Ушел-таки! Ох, уж эти полицейские: живучи! – Бамбар-биу ласково глянул в хмурое лицо пионера, расхохотался и вдруг посерел. Его приятель, маки-домовой, сидел на подушках боком и вилял головой. Толчок дороги повернул его лицо к луне: на белоснежном лбу горел рубин. Померкли глаза ночной птицы.

– Причастился освобожденный! – с горьким сарказмом проговорил гигант и, подняв на руки мертвое тельце, выбросил его из автомобиля.