Очерки из будущего

Восход Солнца на Луне

Джон Манро

Я один и сижу на скале, но не знаю где именно. Сейчас ночь, и небо надо мной имеет странный вид. Нет ни сияющей луны, ни блестящих облаков, ни знакомой планеты, сияющей, как золотой светильник, ни блестящей звезды, сверкающей живым драгоценным камнем в голубых и прозрачных глубинах эфира.

Я вижу лишь необъятный черный свод, на первый взгляд твердый и испещренный бледно-голубыми точками света. Это мертвенно-погребальное небо, и если сравнивать малое с великим, оно напоминает мне угольную шахту, усыпанную мертвенными огоньками. Все вокруг меня погружено во тьму, которая была бы абсолютной, если бы не слабый блеск звездного света на белой и замерзшей поверхности земли. Не видно ни одного живого существа, царит жуткая неподвижность, ни даже самый слабый ветерок не обдувает мою щеку, а холод по своей суровости превосходит арктический.

Вдруг по небу проносится великолепный метеор, его голова пылает зеленым и синим, а длинный след искрится огнем. Казалось, что он упал на землю совсем рядом со мной, потому что я услышал удар и грохот разлетевшихся камней. Через некоторое время за ним последовал еще один, и я уже начал опасаться за свою безопасность, когда мое внимание привлек необычный свет вдалеке. Он выглядел как голубовато-белое свечение, проявляющееся в темноте, как эманация какого-то северного сияния. Тусклое и неясное при первом взгляде, оно медленно и верно становилось ярче, обширнее и четче.

В то же время я видел как становилось светлее вокруг меня. Шпили и вершины из векового гранита, окрашенные тем же голубым сиянием, странно и призрачно выделялись в черноте. Можно было бы подумать, что на вершинах гор наступает день, если бы не электрическая синева света и неизменная бледность небес.

Светило вдали начало приобретать форму полумесяца, но не такого, как лунный, он было горизонтальным, а не вертикальным. Более того, теперь я видел не один, а несколько пятен и полумесяцев голубоватого сияния, которые вскоре превратились в целые кольца и, казалось, плавали во тьме, как пурпурные острова и атоллы в безбрежном море расплавленной смолы.

Безбрежное, сказал я? Нет – это было только на время. За атоллами я начал различать извилистую полосу света, которая незаметно расширялась, пока не стала похожа на стену высоких скал, образующих береговую линию континента, освещенную восходящим солнцем и уходящую во мрак. Под эффектом восхода солнца длинные и светлые лучи пробивались сквозь большие провалы и проходы в горной цепи, на которой, как теперь стало понятно, я сидел, и падали пурпурными брызгами на потоки тьмы. По расположению созвездий я знал, что свет исходит с запада, и его цвет не был похож ни на янтарный оттенок восхода, ни на цвет заката.

Каким странным и траурным было зрелище этого черного моря с его пурпурным архипелагом, заключенным под черным небом и вечными звездами! Похоронный, но в то же время величественный, который невозможно выразить словами. Даже воображение Доре[27] не смогло бы представить себе ужасающую возвышенность этой Долины смертной тени. Мне казалось, что я смотрю на труп мертвого мира в тихом и торжественном гробу Вселенной.

Вскоре на востоке за далекой линией скал появился золотой свет, и в небеса с безмятежным величием поднялась огромная сфера, похожая на Луну, но во много раз больше. Однако, в отличие от Луны, она не проливала вокруг себя никакого сияния, ибо небо оставалось таким же черным, как и прежде. Свет от её полюсов был ослепительно ярким, возможно, из-за полярных ледяных полей, но свет от средних зон был более тусклым и затененным и менялся по оттенку от бледно-зеленого до румяно-коричневого и облачно-голубого.

Синие пятна, вероятно, были морями, коричневые и зеленые – континентами с их пустынями и лесами, и мне показалось, что я могу проследить конфигурацию, подобную той части Земли, которая находится между Америкой, Африкой и Европой, даже до таких деталей, как Британские острова.

Свет вокруг меня стал настолько ярче, что я повернулся посмотреть, откуда он исходит, и увидел еще более удивительное зрелище. Вдали к западу простирался дикий хаос тьмы, смешанной с голубоватым светом, который я могу сравнить только с волнами бурного моря, окрашенными сиреневой фосфоресценцией, а над далеким горизонтом в траурном небе пылал странный и великолепный метеор, похожий на комету. Его диск был равен по размеру диску Солнца и имел ослепительную яркость, но цвет его был лавандово-синим, с оттенком фиолетового, а серебристо-белое сияние, как у Млечного Пути, простиралось от него далеко в ночь. Что же это было за яркое светило, которое так сильно напомнило мне электрическую дуговую лампу, когда ее угольки горят синим пламенем?

Я снова повернулся к перспективе, которая впервые привлекла мое внимание, но мне не нужно задерживаться на последующих фазах рассвета. Достаточно сказать, что по мере того, как великолепная звезда поднималась в небо, освещение становилось все сильнее, пока серо-голубой дневной свет не высветил все особенности ландшафта. Тогда я увидел, нечто, что я назвал морем тьмы, – на самом деле это было огромной серой равниной, а ее пурпурные острова были вершинами и кратерами вулканов. Высокие скалы за горизонтом были не берегами континента, а частью огромной скальной стены, которая опоясывала равнину, как вал. Я обнаружил, что моя точка обзора находится недалеко от края этого огромного обрыва, и мой мозг закипел, когда я увидел, что его скалы отвесно падают на равнину, на многие тысячи футов ниже.

Вершина была изрезана высокими пинаклями[28] скалы, стоящими как башни вдоль стены, и огромными провалами, похожими на амбразуры крепости. Она отбрасывала длинную, острую, заостренную тень, черную, как струя, на серую равнину внизу, на которой кратеры потухших вулканов, еще не пронизанные светом, напоминали чернильные колодцы, но по мере того, как метеор поднимался все выше и выше, тени постепенно отступали или становились светлее. Нигде не было видно ни малейших следов пребывания людей, ни животного мира, ни растительности… Судя по всему, не было ни капли воды, ни стоячей, ни проточной, и единственным признаком движения был подъем тумана над землей то тут, то там.

Хотя уже рассвело, небо, за исключением окрестностей светила, оставалось таким же черным, или, по крайней мере, индиго-синим, настолько глубоким, что все равно казалось черным, а звезды имели холодный, суровый, голубоватый оттенок.

Когда я посмотрел в противоположном направлении, то увидел еще незамеченную перспективу – странную и изрезанную дикую местность с зубчатыми горными хребтами, потухшими вулканами, коническими пиками, отдельными холмами и каменными глыбами, окруженными стенами равнины и зольные пустыни, пересеченными потоками твердой лавы или расщепленными глубокими широкими каньонами, и перемежающимися конусами истощенных гейзеров или бассейнами высохших грязевых и минеральных источников, похожих на террасы и "горшки с краской" Йеллоустоуна. Земля и камни были всех цветов, от белого, как снег, гранита или молочного кварца, до желтого цвета серы, от красного цвета вермильона до зеленого и голубого других природных пигментов вулканического происхождения, но преобладающим оттенком был серый, и свет неба так расцвечивал скории[29] и покрытую черными пятнами поверхность, что она казалась вырезанной из слоновой кости и черного дерева.

Здесь тоже не было видно никаких следов жизни, разве что несколько расколотых колонн на склоне холма были окаменевшими стволами древнего леса, и снова мне пришла в голову мысль, что я смотрю на жесткие линии погибшей планеты.

Возможно, мертвой, но не абсолютно лишенной жизни, поскольку со временем я начал замечать, что низшие формы растительности, такие как лишайники и кактусы, пробивались из засушливой почвы под растущим теплом светила и даже придавали румяный или зеленый оттенок серым равнинам и горам. Но и это было еще не все – я чуть не перепугался до смерти, когда увидел огромную змею, проскользнувшую мимо меня, когда я лежал на земле. За ней последовали еще одна и еще, и не только змеи, но и чудовищные жабы и летающие насекомые, такие же гигантские, как крокодилы или крылатые драконы прошлых геологических эпох.

Они были всех цветов и узоров, под стать земле и скалам, но большинство из них были черно-белыми. Время от времени змея заглатывала жабу, а жаба охотилась на муху, но все же легион шел вперед, как большая армия. Я хотел убежать, но был прикован к месту, и – ужас из ужасов! огромная змея скользнула по моему распростертому телу. В приступе страха я пытался вырваться из ее раздутых и склизких складок, но все тщетно. Я громко закричал и очнулся.

Сначала я не знал, где нахожусь, так как след змеи все еще вился надо мной, но потом я осознал свою личность и понял, что на самом деле нахожусь не там, где думал. На мгновение мне показалось, что я сошел с ума, но потом я вспомнил, что нахожусь в постели и что мои жуткие переживания были лишь сном, вызванным, возможно, лучами рассвета, падающими на мое лицо.

Я думаю, что это был случай того, что известно как "двойное сознание", когда мозг, кажется, осознает два разных мира. Эго пробудилось, в то время как остальной разум находился под влиянием сна. Тайна моего сна стала мне ясна, так как я вспомнил, что перед сном читал о Луне на страницах Проктора, сэра Роберта Болла, мистера Раньярда и других выдающихся авторов по астрономии. Более того, я обнаружил, что в моем сне был творческий метод – что это было, по сути, видение восхода солнца на Луне, таким, каким оно могло бы показаться глазу наблюдателя, находящемуся на самой Луне, а не астроному на Земле.

Моя точка наблюдения находилась на юго-западной стене большого кратера, или "равнины со стенами" Клавиуса, в третьем или юго-восточном квадранте Луны, а время было восходом Солнца, когда "терминатор" или бахрома дневного света ползла по поверхности и освещала ее характерные черты.

Лазурный цвет нашего неба на Земле обусловлен рассеиванием света в атмосфере, но если на Луне и есть атмосфера, то она крайне разрежена – так же, как и на высоте пятидесяти или шестидесяти миль над Землей. Поэтому и ночью, и днем лунное небо кажется черным. На вершине Монблана наблюдается явное потемнение нашего голубого неба. Опять же, золотисто-красный свет восхода и захода солнца на Земле обусловлен поглощением синих лучей нашей атмосферой, что можно наблюдать в газовой лампе, которая в тумане кажется краснее.

При наблюдении за пределами нашей атмосферы Солнце в действительности будет иметь голубой цвет, подобный лаванде Гершеля, с тенденцией к фиолетовому, как обнаружил профессор Лэнгли, и поэтому, поскольку Луна имеет мало или вообще не имеет поглощающей атмосферы, солнечный свет там будет иметь фиолетовый оттенок. Солнечный диск также будет казаться окутанным хромосферой и белой короной, включая зодиакальный свет.

Диаметр кратера Клавиуса составляет более 142 миль, на поверхности нашего спутника мы видим длинные горные хребты, но ни один из них не настолько высок, как Анды или Гималаи. Те, что на Луне, очевидно, являются результатом работы плутонических сил.