Царство сумеречных роз

– Ян так уверен, что мой телефон не прослушивают, раз вздумал через него меня вызывать к себе? – раздражённо поинтересовалась я, пристёгиваясь. Ощущение такое, будто сейчас рыбкой в прорубь нырну, а там подводное течение, которое утянет далеко-далеко во тьму под лёд.

– Дарья, а почему нет? Елизавета под стражей, Дарден едва справляется, мы переманили на свою сторону морцианцев. Даже если Конгрегация не выдвинет обвинения Хозяйке соррентийцев, место преПотентата она уже потеряла. А Ян ещё не все козыри на стол вытащил.

– Ты подтверждаешь, что за её арестом стоит Ян? – тихо спросила я.

– Без понятия. Ян ни с кем не делится своими победами. Но не исключаю такой вариант, – покачав головой, ответил он, выруливая с набережной. – Кстати, можешь не волноваться, мы едем не в Орхидею. Яну не понравилось, как венерийцы на тебя смотрели. Так что едем домой.

Я заметно напряглась от его слов.

– В давинскую резиденцию? Однако, – немного визгливо отреагировала я.

– Чего ты так распереживалась? – удивлённо спрашивает Олов. – Видимо, Ян действительно намеревается вывести тебя из игры.

– Спрашивается, зачем я вообще в ней участвовала, если ничего не сделала, – проворчала я.

Остановившись на светофоре, Олов развернулся ко мне, как-то странно разглядывая меня.

– Ничего не сделала, говоришь? Ян никогда ничего не делает впустую. Значит ты как-то повлияла на его задачи. А может твоя роль ещё не завершилась и дело идёт к кульминации. Я только прошу тебя, Дарья, не пытайся его переиграть. Иногда мне кажется, что он читает наши мысли, настолько просто просчитывает наши действия, – задумчиво протянул он, трогаясь с места.

Я промолчала. И дальше наш разговор свернул с опасной темы на поездку Олова.

– Это было просто замечательно! Теперь я главный продюсер фильма. Договорились, что съёмки пройдут в Руссии. Скоро прибудет команда для поиска подходящих локаций. Я им без конца высылаю варианты. Думаем в сторону Стальска. Заброшенные крепости, живописные виды. И горы есть.

– А тебе палец в рот не клади, – усмехнулась я. – Как тебе писательница в личной обстановке?

Он аж причмокнул, чуть закатывая глаза.

– Конфетка! Чуть старше тридцати, разведена, без детей и с парой бульдожек. Прелесть, а не женщина. Но почему-то заикается и смотрит в пол. Стесняется, что ли? А в своих романах такое вытворяет! – сказал он, улыбаясь во всю ширь, демонстрируя чуть приспустившиеся клыки.

– Ты себя в зеркало видел? Конечно, она стесняется! – фыркнула я. – Планируешь перевести отношения на новый уровень или просто рад работать со своим кумиром?

Олов как-то насупился, сильнее обхватывая руль машины.

– Она человек. Я вампир. Если я её трахну, то не удержусь и выпью кровь. Не хочу превращать её в слугу. Пусть будет такой, какая есть.

Это были на удивление взвешенные и умные слова. Не ожидала услышать такое от Олова, учитывая его мечты отведать её крови.

– Понимаешь, я вижу разницу между любовью и вожделением. Мне нравятся её книги, нравится она сама, но брать её так, как она мечтает в своих романах – это неправильно. Жестоко и совсем не сказочно. Я не желаю ей зла. Поэтому исполню её мечту об экранизации и уйду в тень. Большего мне и не надо.

Его слова напомнили мне о другом мечтателе. И о том, как он претворяет свои мечты в жизнь. Иначе. Требовательнее. Злее.

– Хотелось бы мне, чтобы все мужчины так понимали свои и чужие желания, – рассеяно протянула я, когда мы вырулили к шлагбауму, ведущему на закрытую территорию давинской резиденции, расположившуюся рядом со старым лесопарком.

Ряд невысоких домиков виднелся из-за деревьев, а прямо по центру высилось современное здание из стекла и чёрного бетона, сверкающее яркими огнями в ночи. Перед нами поднялся шлагбаум, мы въехали внутрь, притормозив у главного входа. За панорамными окнами виднелась гостиная, полная давинцев. Они что-то смотрели по телевизору, между ними сновали молоденькие официантки с подносами. Вампиры праздновали возвращение домой.

– Я не пойду туда, – заявила я.

– Дарья, не начинай. Не заставляй Яна ждать, – устало воскликнул Олов, барабаня пальцем по рулю. По нему было видно, что он понимает меня, но ничем не может помочь.

– Я не готова, – прошептала я. Олов грустно улыбнулся.

– Хочешь, чтобы я силой затащил тебя в дом? Кажется, мы это уже проходили.

– А сможешь снова так поступить со мной? – я схватила его за плечо, вынуждая смотреть глаза в глаза.

Раз и темнота окружила нас, вводя в какой-то транс, напоминающий лабиринт. Ток бьётся под кожей красным. Лиловый туман. Сиреневый вкус. Горячий до боли звук. Синестезия набросилась на меня, забирая воздух, выворачивая наизнанку. Я даже не понимала, что делаю, пока не услышала собственные слова:

– Я же нравлюсь тебе. Не как женщина, а как… вампир. Мы друзья. Ты правда хочешь, чтобы мне было плохо?

Он молчал. Такой тяжёлой, непроницаемой тишиной, в которой вязнут эмоции, пропадают чувства, отсекая лишнее. Он угодил в мой капкан. Брови нахмурились, появилась испарина, ему стало трудно дышать. Даже клыки выступили, будто он пытается идти сквозь мокрый цемент.

– Нет, – медленно выговорил он.

Лопнула пружина, вернулось всё и сразу. Дождь забарабанил по крыше, а в салоне автомобиля посветлело. Вернулись нормальные краски. И звуки, и запахи, и собственный страх, вынырнувший в ответ на непонятное. Что я только что сделала?!

– Я твой друг, Дарья. Я хочу тебе помочь. Но если ты не будешь делать то, что хочет Ян, ты погибнешь. Прошу тебя, не сопротивляйся, – продолжил говорить Олов.

– А что, если есть управа на Яна? – мягко спрашиваю я, нащупывая путь среди этих странных волн, что толкали меня в голову Олова. – Есть способ его укротить. Ты поможешь мне, Олов?

Он долго не отвечал. Пожалуй, слишком долго для моего простого вопроса. А когда ответил, я даже не сразу поняла, что слышу.

– Да. Чем я могу помочь тебе, Дарья?

* * *

Мне пришлось войти в блестящее и переливающееся всеми огнями фойе. Встретиться взглядами с умолкшими давинцами. Я даже смогла многообещающе улыбнуться и подмигнуть сероглазому крепышу, сидящему рядом с бессознательной официанткой, в чьей шее расцветала кровавая роза.

Я прошла мимо, поднялась по лестнице, точно зная, где найду Яна. Олов остался внизу. Он знает, что делать, и я верю, что он справится. А я открываю дверь в кабинет Яна. И даже сердце моё не вздрогнуло, когда я увидела его.

Ян, положив ноги на кофейный столик, полулёжа сидел на диване. Белая рубашка расстёгнута на груди, рукава закатаны до локтей, виднеется татуировка. Он расслаблен, но это мнимое спокойствие. В тихом океане бушует нешуточное пламя.

Рядом с ним сидит Светлана. Девушка так и льнёт к нему. Она накручивает прядь волос на палец, другой рукой как бы невзначай касаясь то его рубашки, то колена, то плеча, улыбаясь соблазнительно, смеясь его шуткам. С моим появлением Света поджала алые губки, облокачиваясь о спинку дивана, чуть ли не впритык прислоняясь к Яну, будто защищая его от меня. Я только скептически хмыкнула, оставаясь стоять у порога, скрещивая руки на груди.

– Вызывал? – холодно поинтересовалась я.

Ян злой как чёрт, а Светлана даже не видит его ярости, направленной на меня. Чем же я так провинилась, раз он так взбесился?

– О да, дорогая. Нам надо поговорить, – процедил вампир, бесцеремонно сгоняя с места девушку. – Света, оставь нас.

– Но Ян, я же говорила…

– Уйди, – крикнул он, и я вздрогнула, столько агрессии прозвучало в его голосе.

Мы остались одни. Светлана нарочно задела меня плечом перед уходом, что-то пробурчав под нос. Ох, жди беды от влюблённой вампирши. С неё станется ещё раз мне «помочь».

– Сядь.

Когда я не послушалась, он криком повторил приказ и я опустилась в кресло напротив.

– Я разочарован, Дари, – холодно начал Ян, оглядывая меня с ног до головы. – Мне казалось, что мы понимаем друг друга. Казалось, что ты разделяешь мои чувства. Что ты мне верна. В какой момент ты решилась на предательство?

– Дай подумать. Наверное сразу, как заключила с тобой сделку, – сделав вид, что раздумываю, ответила я. – Ян. Посмотри на меня и скажи, что ты видишь во мне такого, раз прицепился как банный лист? Ты же рациональная сволочь, что всех вокруг считает гнилью под ногтями. Ты манипулятор, лжец и прохвост. Ты ни во что не ставишь ни своих вампиров, ни чужих. Во всех видишь предателей. Всех подозреваешь и никого не подпускаешь близко. Так почему со мной это не работает? Что заставило тебя поверить, что я буду тебе верна? Логичнее считать нас врагами после всего, что ты мне сделал. Ты убил мою дубраву. Заставил убить Арду. Ты превратил меня в дампира. Ты манипулировал мной. Принуждал поступать так, как нужно тебе. Ты антипод всего, что мне нравится. Откуда взялась эта сказка про вечную любовь? – я говорила с лёгкой иронией, почти издёвкой и холодной злобой, что давно прорывалась изнутри. Мне не хотелось уязвить его, но задеть – да. Хотелось вытащить эту занозу из-под кожи и расставить всё по местам.

В нём проступили черты монстра. Что-то такое сидело и в нём. Нечто злобное. Мёртвое, как у вампиров из мифов и легенд. Будто отступил налёт человечности. Будто передо мной настоящий оживший мертвец. Он весь такой холёный, приглаженный, элегантный. Дорогие часы на запястье, брюки со стрелками, лакированные туфли. А какой разлёт бровей! Узкие у концов, резкие как лезвия, вырезая из его лица холодную ярость японского клинка. А губы алые – покраснели в приступе бешенства. И глаза – эта зелень способна свести с ума. Она радиоактивна. Она смертельна.

Он застыл, но кажется, что даже земля под нами дрожит, того и гляди, – брызнет лава, сметая взрывом всё на своём пути. Настоящая ледяная буря. И всё это – Ян. Мой Ян, что разбудил во мне ответный ледяной смерч.

– Ты закончила? – обманчиво спокойно спросил он, а я пожала плечами. – Я всего лишь хотел показать тебе, чего ты хочешь, Дари. Под твоей шкуркой бьётся мой огонь. Под твоей фальшивой моралью сидит мой дьявол, желающий утопить мир в крови. Знаешь, почему я вызвал тебя? Я хочу сделать тебе подарок. К твоему дню рождению.

– Я родилась в марте, – проигнорировав остальное, изумлённо ответила я.

– Так тебе сказал Птолемей. Но на самом деле ты родилась в ноябре. Сегодня. Двадцать пять лет назад твоя мать родила тебя на свет. А потом умерла от рук Птолемея, который забрал тебя, назвав своей дочерью. Ты же была оболочкой гнева. Сосудом греха. Как же твоя жизнь похожа на мою, Дари. Как и ты, я рос среди презрения. Меня не любили. Меня презирали, – он хотел добавить что-то ещё, но вампиру хватило гордости остановиться. – Знаешь, когда я думал, что тебе подарить, в первую очередь я хотел дать тебе свободу. А потом узнал, что ты подменила статуэтку и всё это время водила меня за нос. План пришлось изменить. Так что сегодня, Дари, я подарю тебе самое драгоценное, что есть на этом свете. Я подарю тебе – тебя.