Без срока давности

Аверьянов услышал этот щелчок, рванулся вперед. Боль пронзила тело, но не помешала прыжку. Аверьянов обхватил его ноги ниже колен, ударил плечом в пах. Бобров неуклюже взметнулся, непроизвольно нажал курок пистолета. Пуля ушла в предутреннее небо. Они упали в кусты. Пистолет вылетел из руки Боброва. Он попытался освободиться из рук капитана, рванулся, приподнимаясь, но еще одна тень метнулась ему навстречу...

Опередив всех, на выручку Аверьянову первым пришел Виталий.

— Да, история... — подымаясь с помощью Иноземцева, выдохнул Аверьянов. — А что с Николаем?

— Ранение тяжелое, мы его сразу в хирургию отправили, — виноватым голосом сказал Костя, протягивая Трашкову бинт.

Федор Игнатович оголил ногу Аверьянова, следя за тем, чтобы слои бинта ложились плотно, без складок.

Аверьянов наблюдал за Бобровым, поторапливал Трашкова:

— У тебя все?..

— Потерпи немного, — Трашков потрепал его по руке. — Я ведь в последний раз занимался этим лет двадцать назад...

По дороге Бобров вдруг истерично ткнулся головой в спинку сиденья. Потом еще и еще раз.

— Только без фокусов! — прикрикнул Трашков.

— Не-е... Не хотел я стрелять! Не хотел, понимаете...

— Не хотел, а стрелял.

— Со страху все!

— А почему бежал? — в упор спросил Трашков.

— Увидел — прижимают... преследуют, побежал...

Машина стремительно пронеслась по улице Дзержинского, достаточно оживленной в этот час, и несколько минут спустя остановилась у хирургического отделения.

Аверьянова осмотрел дежурный врач. Ранение признал легким. Пуля прошла мышечную ткань голени. После обработки раны капитану дали снотворное и отправили в палату.

Просмотрев ответы Боброва на вопросы, которые задавал Трашков, полковник Самсонов отложил протокол, задумчиво массируя висок, долго молчал, глядя мимо капитана. Лицо его было спокойным, и Трашков ничего не мог по нему определить: как оценивает Самсонов итоги допроса, как можно развить и реализовать показания Боброва.

— Немного, — сказал, наконец, Самсонов, отодвигая протокол.

— У него, полагаю, продумана версия, товарищ полковник. На ряд вопросов, которые не вписываются в нее, он вообще отказался отвечать.

— Правильно, — сказал Самсонов. — В такой ситуации, он ничего умнее придумать не мог... Это называется «глухая защита». Надо собрать на Боброва все: сидел, не сидел и что за элемент... Потом по соседям — кто как характеризует, чем занимался в свободное время. Готовься к повторному допросу, очным ставкам... Картина должна быть полной и ясной. Понятно!? До выздоровления Аверьянова будешь вести дело...

Полковника прервал звонок. Он быстро снял трубку.

— Слушаю... Как раз собирался звонить... собирался к вам...

Трашков не отрывал взгляда от лица Самсонова.

— Так... Да, могу сейчас приехать... Сообщу лично...

Он положил трубку, медленно потянулся за сигаретами, выпустил облако дыма, снова глубоко затянулся.

— Когда человек уходит, — Самсонов повернулся к Трашкову, — тогда только и узнаешь, что такое моральная высота и на какие дела был этот человек способен.

Трашков молча встал, сжал до хруста в суставах пальцы, ожидая приказаний.

— Вы, Федор Игнатович, возглавите комиссию... Пусть кто-нибудь сейчас же едет к матери Савина. Побудьте там... И продолжайте работать...