Без срока давности

Допрос

Второй час в кабинете Самсонова допрос. Кроме полковника и Трашкова, присутствует прокурор Черкашин.

Бобров неподвижно сидит у стола, положив руки на колени. Самсонов вглядывается в массивное небритое лицо с квадратной челюстью, пытаясь отыскать в холодно-прищуренных глазах допрашиваемого признаки страха, смятения или тревоги. Ничего подобного. Будто не он пытался скрыться, смертельно ранил Савина...

— Белошенко не знаю, на Сосновой не бывал...

— И с Романом Шибаевым накануне убийства не встречались? Скажем, в «Гастрономе»? На рынке?

— Для деловых встреч я предпочитаю места поуютнее.

— Кафе «Волна», например?

— Запутать хотите?

— Я думал, обойдемся без вещественных доказательств. Но если упорствуете... — Капитан покопался в столе и разложил перед Бобровым несколько снимков.

— Так, так... Любопытная картина... На каком же основании? Такие действия санкционируются...

— Основание есть, — сказал Самсонов.

— В чем оно состоит?

— Вам следует отвечать на вопросы, а не задавать их. Где и с кем вы провели ночь на тридцатое? — спросил Трашков.

— Дома...

Трашков вынул из сейфа папку.

— Вот показания вашего друга Шибаева. Он более искренен... Это, кстати, будет учитываться судом...

Бобров читал медленно, долго. Потом пожал плечами.

— Когда дело касается друзей... Остается одно: выручать!

— Ложь во спасение? Ну-ну, — Трашков отыскал протокол допроса Левкова.

— Святая ложь... — усмехнулся Бобров. — С кем не бывает... Встряхнуться иной раз не грех. Вы должны понимать... Мы в тот день пригласили знакомую Шибаева. Выкатились на природу, немного выпили, а за руль, в такой ситуации, лучше не садиться. Пришлось возвращаться поздно вечером... ночью.

— Как зовут знакомую, вы, надеюсь, не забыли?

— Не надо иронии... Спросите у Шибаева, он подтвердит. В чем виноват — вините, а женщина — это его личное... Меня увольте, я в чужом белье не копаюсь...

Черкашин молчал, внимательно наблюдая за Бобровым. С начала допроса тот будто чего-то опасался. Сейчас, ознакомившись с хронологией рыночных похождений Шибаева, не отрицая косвенного участия в них, немного приободрился.

— Хорошо. Оставим женщин... Если вы не причастны к убийству Белошенко, почему пытались скрыться? — спросил Черкашин резко. — Применив оружие, вы смертельно ранили сотрудника милиции.

Бобров повернулся к прокурору.

— Нервы... Вам этого не понять.

— Постараемся, продолжайте.

— Знать бы заранее, где упадешь...

И Бобров начал рассказывать о том, как остановил его незнакомый мужчина, назвался ювелирных дел мастером... Пригласил в ресторан, паспорт показывал... Потом выложил на стол несколько старинных монет. Сказал, что есть солидная коллекция, а он проигрался в карты, нужна большая сумма... В цене сошлись быстро...

— Где же эти монеты? — спросил Самсонов.

— Чего нет, того нет... Я вез недостающую сумму...

— Сколько?

— Десять тысяч. Можете проверить. Деньги в машине...

— И что? Запамятовали адрес нумизмата?

— Адреса я не знаю, он должен был ждать меня в магазине «Подарки».

— Выходит, встреча сорвалась?

— Я заметил — следят... Прижал газ до предела... Раз догоняют — надо уходить... Деньги у меня не дарственные. Испугался.

— Стрелять не испугались. Откуда пистолет?

Бобров развел руками.

— С войны остался.

— Почему не сдали?

— Вначале как-то не подумал, а потом боялся: как объясню.

— Объяснить придется, гражданин Бобров. И не только факт хранения огнестрельного оружия, — сказал Трашков, выложив на стол продолговатый сверток.

К столу подошел Черкашин, развернул сверток, достал длинный, широкого полотна нож с массивной пластмассовой ручкой и протянул его Боброву.

— Узнаете?

— Не-ет... — резко дернув головой, отталкивая нож, пробормотал Бобров, едва шевеля губами. — Я... не знаю чей он...

Черкашин перебил его:

— Сейчас это не столь важно. Доказано, что в ночь убийства гражданина Белошенко он был в вашей машине, и, вероятнее всего, в вашей руке. На нем следы крови...

Самсонов видел, как взмок, увлажнился лоб Боброва, в глазах заметался страх.

— Федор Игнатович, — обратился прокурор к Трашкову, — огласите протокол допроса Ольги Дмитриевой, предъявите ему заключение судебно-медицинской и криминалистической экспертизы по ножу, изъятому в качестве вещественного доказательства у рубщика мяса Левкова...

Однако предъявить документы Боброву капитан не успел: дверь распахнулась, в кабинет вошел Иноземцев.

— Ответ из Баку, товарищ полковник.

На бланке УВД Баку полковник прочел: «Согласно запроса, сообщаем: Бобров Игорь Моисеевич, 1922 года рождения, уроженец Купянска, Харьковской области. Воспитывался в детском доме номер семь города Баку. Проживал там же. Позже рабочий артели «Металлист». Комсомолец. В первый день войны призван в действующую армию добровольцем. Включен в пехотный батальон воинской части 95918... В августе 1941 года, при попытке прорыва окружения под Днепропетровском, пал смертью храбрых...»

— Да, сюрпризец... Читайте, товарищ Черкашин. — Протянул Самсонов телефонограмму.

Черкашин пробежал глазами написанное и подошел к Боброву.

— Играете в прятки, Игорь Моисеевич?..

— Не понимаю! — почувствовал неладное Бобров. Щека его нервно задергалась. За этой бумагой в руках прокурора, за его репликой что-то было. Он понял это мгновенно.

Черкашин негромко сказал:

— Видно, не от хорошей жизни спрятались за чужую фамилию. Как вас теперь называть? Где, когда и с какой целью присвоили вы имя погибшего сержанта Боброва?!

— Это ошибка... — тяжело дыша, закричал Бобров. — Я не бич какой-нибудь... У меня тридцать лет стажа, если хотите знать! Проверьте на заводе, где я работаю... — Водянистые глаза Боброва злобно сверкнули. По лицу пошли красные пятна. Резко развернувшись, он вскочил, рванул ворот рубахи. — Провока-ация! Чего не было, что было — все клеите... Я ваши методы зна-аю... Протокол не подпишу...

Самсонов ударил о стол ладонью:

— Прекратите истерику!.. Федор Игнатович, распорядитесь насчет отправки арестованного в следственный изолятор!