Подьячий Разбойного приказа

* * *

— Мне эта одежда надоела!!!

Не успели мы свернуть с дороги, чтобы остановиться на ночлег на лесной полянке, как Аглашка запрыгала, срывая с себя мужскую рубаху.

— Хочу быть девушкой!

И я даже знаю, с чего это вдруг в Аглашке, по-моему, всю жизнь таскавшей штаны, вдруг загорелось это желание.

Мы уже проехали Москву и теперь двигались к своему пункту назначения… то есть, тьфу-тьфу-тьфу — месту назначения. Не надо нам тут «пунктов назначения»… Так вот — Москву мы проехали, но все равно пришлось заехать в столицу, чтобы прикупить кое-что в Торговых рядах. Что именно? Ну а сами как думаете — до Мангазеи три тысячи верст. И, пусть до нее проложена точно такая же каменная трасса, как та, что шла до Тулы, но все равно наше путешествие займет не меньше пары месяцев. То есть, подъедем мы к пункту… тьфу, месту назначения — уже к сентябрю. А Мангазея у нас, между прочим, место далеко не курортное — она за Полярным кругом находится. И оттого, что сам термин «полярный круг» еще не выдумали — теплее там не будет. Климат в Мангазее, как в… блин, я даже не знаю города, который в современной России за Полярным кругом находится! У меня по географии четверка была!

Да, вы угадали — теплой одежкой запасались. Валенки, шерстяные чулки, свитера — называемые здесь теплыми рубашками — рукавицы, меховые шапки-треухи, наподобие тех, что в фильмах носят монголы и всякие дикие кочевники, шапки вязаные, меховые кафтаны, полушубки…

Аглашке особенно приглянулся один полушубок, на лисьем меху, обшитого тканью веселого розового цвета. Она долго ходила вокруг него, как та самая лиса, вздыхала, косилась в мою сторону. В общем, я ей его купил.

Восторженно пища, скоморошка затащила меня в укромный уголок, какую-то щель между лавками, и попыталась расцеловать в знак благодарности. В щеки, не подумайте чего эротического. Расцеловать. Напрочь забыв, что она сейчас — вообще-то мальчик. Отрезвил ее только возмущенный вопль: «Совсем содомиты обнаглели! Средь бела дня!»

Пришлось убегать. Давясь хохотом, от самой ситуации, и от возмущенного пыхтения красной, как мак, Аглашки. Вот после этого случая она мужскую одежду и разлюбила.

— Вот так! Да!

Из-за кустов, в которых переодевалась Аглашка, на поляну выскочила самая настоящая девушка: в сарафане, кокошнике, все как полагается. Косы, правда, нет, но это дело наживное. А вот тот торжествующий танец, который на радостях забацала наша девушка, больше подошел бы каким-нибудь новозеландским маори, брейкерам или еще каким дикарям. Могу только сказать, что девушки в сарафанах так не скачут.

— Иииииэх! — Аглашка лихо крутанулась на каблуке сапога и, сделав прогиб назад по-скоморошьи, встала на руки.

Забыв, конечно, что она теперь девочка. В девочковой одежде.

Я успел закрыть глаза рукой. Только услышал шорох, с которым подол сарафана упал Аглашке на голову.