На благо чужого мира. Выходец

Глава 6

Как обычно, они выехали еще засветло. Бывшего почтаря англичанин отправил с короткой запиской к своей экономке в пригород Райволаса. Дом у него, конечно, не большой, но лишние руки, умеющие управляться с оружием, инструментом и лошадьми, не помешают. По виду слуги не понять было – огорчен он или рад приказу хозяина ехать в столицу без него.

Кальвадоса Бертон решил не отправлять одного, пусть даже и со слугой. Да и кто знает, посмотрит парень как они с Роберто работают и точно поймет - совать ли ему свою голову в проблемы этого мира или нет. А еще один человек им не помешает, та и пора бы заняться парнем основательно, знание языка хотя и на первом месте, но обращение с оружием точно не на последнем.

Дорога в Солодки, несмотря на утренний час, стелилась пыльной и жаркой лентой – редко где какое дерево возвышалось над утоптанной сухой грунтовкой. Уже больше недели не шел дождь, а ветер лишь бросал в лицо массы теплого воздуха.

Спасаясь от жары, Кальвадос снял жилет, оставаясь в одной рубахе. В Риоссе хоть и не так жарко, как на юге его родины, но учитывая количество носимой одежды и невозможность надевать подобие шорт и майки, приходилось мучиться.

В этот момент он завидовал Зонтику – во время поездки он сидел на плече студента, крепко вцепившись коготками и скрываясь под тенью его широкополой шляпы, часто взбираясь на тулью погреться в лучах солнца. Правда, останавливаясь на короткий отдых размяться и попить воды Кальвадос по совету ир Алессоро брызгал водой и на ящерку. Зонтик жмурил золотистые глаза, раскрывал плащевидную складку и всем видом показывал удовольствие от купания.

По рассказам англичан об этих рептилиях, как их тут называют – инги, студент понял, что питомец достался ему не обычный. Инги не являлись ручными созданиями, но к тем людям и существам, которые прошли через дыры их словно притягивало. На аномальные всплески и колебания пространства они очень характерно реагировали, замирая на месте, раздувая складку и издавая особый шипящий звук, отличный от тех звуков, которые производили в случае обычной для них опасности. Теперь Кальвадос понял, почему неоднократно замечал инги на многих солдатах поселения Триззумского отдела. И как оказалось, благодаря этим постоянным младшим спутникам эмблемой СОУП была стоящая на задних лапках ящерка с раздутым капюшоном и открытым ртом.

Конечно, инги на Варидии не единственные, кто так реагировал на отголоски аномалий и выходцев из них. Коты, собаки, лошади и некоторые другие животные также чувствовали иномирную энергию, но эти ящерицы благодаря своим небольшим размерам стали более удобными спутниками и упрощали работу служащих, в особенности Патрулей.

До деревушки они рассчитывали добраться примерно к обеду, тем более в отличие от деревенских мужиков ехали путники верхом, а не на телеге. По мере продвижения по пыльной грунтовой дороге Кальвадос начал испытывать легкое беспокойство. Из рассказа ир Алессоро он мало что понял, как и англичане не знал с чем придется столкнуться. От услышанного откровенно тянуло какой-то мистикой и даже жутью, как будто он стал одним из героев истории ужасов.

Наконец, их мучения по жаре закончились – впереди за небольшой речушкой шириной всего в пятнадцать-двадцать метров показались крыши домов. Переехав по деревянному мостику, с виду очень хлипкому, мужчины оказались на другом берегу. Теплый ветер принес запахи навоза, домашних животных и недавно скошенного сена.

Солодки оказались деревушкой большой и опрятной, видать люди здесь жили трудолюбивые. Многие дома построены из камня с обмазанными глиной стенами, изредка попадались сложенные из бревен, крыши в большинстве случаев – соломенные или из дранки. На улицах практически никого не видно в это время, разве что старуха гнала куда-то гусей, возле пары дворов играли дети, за невысокими заборчиками порой мелькали женские силуэты, да старый дед сидел у ворот одного из домов, грея уже немолодые косточки. До вечера еще было далеко: люди работали кто в поле, а кто дома занимался делами.

Подъехав к деду, ир Алессоро слегка склонил голову, приветствуя его, и спросил:

- Старик, не подскажешь ли где у вас дом старосты?

- Так того, по делам уехал голова наш, - прикрыв глаза ладонью от слепящего солнца, ответил незнакомцам дед.

- А у кого можно тогда за ночлег спросить?

- Х-хе… - старик задумался и, когда Кальвадосу уже показалось, что он заснул, тот ответил. - У мельниковой вдовы можно, баба она неплохая, болтливая малость. Но если надолго, то места у ней не больно много – работнички живут. После смерти мужа взялась она управлять мельницей, да не таскать же бабе мешки самой, - разговорился от скуки старик. – А еще можно у пасечника нашего, он не совсем здешний, лет пятнадцать как живет в Солодках. Мужик он хороший, приветливый, хоть и бывает нелюдимым в последнее время, но что надо поможет. Места хватит у него для приезжих – одинешенек живет, чтой-то не заладилось с семьей у него.

- Спасибо старик, помог ты нам, - слегка склонил голову ир Алессоро. – Пожалуй, направимся мы пока к мельнице, а там решим. Будь добр, покажи направление.

- А вон ребятки, - приподнявшись с завалинки, указал дед прямо по улице, - доедете до последней хаты, там чуть полем и мельница с домом ер Варры. А ежели пожелаете к пасечнику наведаться, то повернете по соседней улочке к речке, там в конце деревушки хозяйство его, пчелы, знаете ли, не любят шум да гам.

Еще раз поблагодарив старика, Бертон, а за ним и его люди, направились в сторону дома вдовы. Как он объяснил Кальвадосу, сейчас болтливая женщина, всю свою жизнь прожившая в Солодках, будет весьма кстати – перед каким-либо действием даже информация в виде сплетен может пригодиться.

Коническая крыша ветряной мельницы возвышалась среди построек, в которых угадывался большой жилой дом, пара сараев и небольшой склад. Ветер сейчас слабо дул и лопасти ветряка лениво крутились.

На пороге дома полноватая женщина с завязанным на кхаардавский манер платком распекала не слишком ретивого работника, но увидев подъезжающих незнакомцев, отпустила парня, уперла руки в бока и с приветливой улыбкой уверенной в себе хозяйки стала ждать, когда путники представятся. Из-под платка сзади выбивались черные с легкой проседью волосы, темные большие глаза говорили о цепком уме и волевом характере.

Англичане и Кальвадос спешились и, держа в поводу коней, приблизились.

- День добрый почтенная, - слегка склонив голову в приветствии заговорил ир Алессоро. – Я с моими людьми тут проездом по делам, нам бы остановиться на пару деньков, передохнуть. Добрые люди советовали ваш гостеприимный двор, а мы уж не обидим платой или невежеством.

Оценивающе посмотрев на гостей и оставшись довольной их приличным видом и вежливостью, вдова улыбнулась еще шире:

- Что ж гости дорогие, добрые люди не ошиблись, если теснота в моем доме не смутит вас, милости прошу. Зовут меня Матро Варра. Атта, собирай на стол, - крикнула она, заглянув в дом. - К нам постояльцы на день-два прибыли. – Проходите, проходите уважаемые, а лошадок оставьте, Рулло позаботится. Эй, Рулло! Ленивый ты парень, не видишь что ль, люди приехали, жарко им, лошадок напоить надо, а ты все плетень подпираешь. А ну быстрей сюда!

Чинивший забор парень, бурча что-то под нос подошел забрать лошадей, по схожести с вдовой, видно, что это ее сын. Вышедшая из дома Атта, молодая совсем девушка, скромно потупив красивые темные глаза, пригласила путников в дом. Во всем хозяйстве чувствовалась властная, но не слишком жесткая рука хозяйки: все работали слаженно, двор и строения выглядели чистыми, ухоженными.

На время поселив трех молодых работников в одном из строений, вдова выделила мужчинам небольшую комнатку с выходом во двор. Сполоснув тела от пота и приведя себя в менее растрепанный после поездки вид, англичане с Кальвадосом зашли в большую комнату дома, служившую одновременно и гостиной, и столовой. Поприветствовав домочадцев, они сели за стол, уставленный простыми деревенскими, но весьма сытными блюдами. Отдав напоследок работникам распоряжения о работе после обеда, к ним присоединилась и ер Варра.

За столом ир Алессоро инициативу разговора взял на себя. Роберто внимательно, но не слишком навязчиво посматривал на сидящих за столом людей, подмечая их реакцию на те или иные слова, Кальвадос же понимая все слово-через пять молча поглощал пищу, периодически вежливо улыбаясь и говоря «спасибо» на риосском, когда подливали ему холодный квас. Говорили об имперских делах, новых законах и новостях, постепенно капитан чистильщиков подводил тему к непонятным случаям смертей, которые ему якобы довелось расследовать, служа серогвардейцем в молодости (англичанин избегал упоминать при посторонних людях СОУП).

Домочадцы мельниковой вдовы погрустнели, сама же ер Варра пожаловалась на скоропостижную и необъяснимую смерть Урефа, старшего сына кузнеца и несостоявшегося жениха Атты. Услышав имя умершего, девушка со всхлипом выбежала из гостиной.

- А что ж это такой молодой и, наверное, крепкий парень помер так внезапно? – участливо поинтересовался англичанин.

- Так кто ж знает, - всплеснула руками ер Варра, - таких внезапных смертей у нас ой как много стало за последние три недели. Солодки деревня большая, но если избавь нас Единый[1] от такой участи, и дальше это продолжится, то и работать станет некому. Вот и работничков у меня теперь трое вместо четверых. Верт еще на мельнице работал, крепкий мужик, несмотря на свои сорок годов был, а руки ведь какие золотые, что не попросишь, - все сделает.

Видать у вдовушки на немолодого Верта имелись и прочие планы помимо работы на мельнице, - вспомнив его она так же погрустнела и потемнела лицом, как и убежавшая Атта.

- А кто первый умер?

- Фарла, одного из наших свояченица из Слятки, сварливой бабой слыла, чуть что не нравилось – ругаться начинала. После праздника, говорят родичи, занемогла что-то, сама не своя стала, а потом нашли ее на берегу Хладринки синюю всю – утопла. Лекарь приехал глянуть ее, муж посылал за ним в Солодки, когда занемогла, да поздно уж. Ну да он все равно глянул, мало ли вдруг кто помог утопнуть, но ничего не нашел, только головой все крутил и бурчал будто «темень на голове у ней». Он у нас малость ведун, травки знает, плохой глаз отводит. А потом еще кто-то у них в Слятках помер, а после через день и в Овражьем. Это совсем мелкие деревушки, всего пол часика конному добираться, там домов то и полтора десятка не наберется. В наши Солодки постоянно приезжают с окрестных сел да хуторов: кто зерно мне на муку помолоть, кто к лекарю, за медком едут к пасечнику или починить что к кузнецу. Своего-то нет у них, хозяйство так себе.

Постепенно домочадцы выходили из-за стола, остались лишь гости да вдова. Еще немного поговорив об умерших и запомнив их имена, ир Алессоро уже наметил ближайший план действий.

Поблагодарив хозяйку за сытный обед и извинившись за столь неприятную тему разговора, англичанин поднялся, за ним Роберто и Кальвадос. Все они вышли во двор, ир Алессоро в общих чертах рассказал студенту о произошедших в деревушке событиях (все же тому было еще далеко до свободного владения риосским языком) и спустя недолгое мгновение, убедившись, что посторонних рядом нет, предложил: