Подьячий Разбойного приказа

* * *

Вот часовой, мелькающий в бойницах галереи, скрылся за углом стены…

— Вперед!

Мы побежали, пригибаясь, вверх по холму. Я отсчитывал секунды. Десять… Одиннадцать… Двенадцать…

— Ложись!

Мы упали на траву. Мокрую и холодную, надо сказать. В общем, совершенно при других обстоятельствах я бы хотел поваляться на траве с девушкой. Уж точно — не отсчитывая секунды.

Одиннадцать… Двенадцать…

— Вперед!

Вот мы и под стеной. Сели, прислонившись спинами к бревнам, тяжело дыша. Отсюда нас не заметят, стена закрывает. Будем надеяться, что дальности венца хватит…

По первоначальному плану мы должны были перебраться через этот забор и добежать до главной стены. От нее до дома расстояния точно хватило бы. Но потом я вспомнил, где видел вот такую конструкцию: главная, большая стена, а вокруг нее — небольшая. Все-таки уроки в школе нужно учить. И, хотя по истории у меня была четверка, но я вспомнил картинку из учебника: то ли римское укрепление, то ли еще какое — бревенчатая стена с башнями, а перед ней — поле, усеянное замаскированными волчьими ямами, с кольями на дне. А перед этим полем — как раз небольшой забор. Просто для того, чтобы кто-то случайно в яму не ввалился.

В общем, я решил не рисковать. Надеваем венец от маленькой стены. Ну его нафиг, выяснять — волчьи ямы там, или противопехотные мины. Даже если просто чесноком усеяли — приятного мало. Потому что чесноком на Руси называли не только антивампирский овощ, но и железные рогульки о четырех шипах: как не кинь, один шип обязательно вверх торчит. Наступишь — подошву сапога пробьет влегкую.

Я давно уже отдышался, чего Настя-то так пыхтит?

— Викеша…

И что это у нее голос такой испуганный? Я медленно повернул голову вправо.

Бледная Настя сидела у стены, замерев. А перед ней стоял медведь, заинтересованно ее обнюхивающий.

Мать твою блинную…

— Настя, Огненное Слово…

Блин, почему Я его до сих пор не выучил?! Блин-блин-блин!

— Я его забыла…

БЛИН!

В этот момент, когда я решил было, что к нас пришел не медведь, а песец — причем полный — медведь фыркнул Насте прямо в лицо и, аккуратно перешагнув через ее ноги, двинул ко мне

— Чего тебе надо, косо… Михайло Потапович?

Мало ли, он из обидчивых? Как говорят американцы: «Пес — просто пес, пока он не зарычит. А тогда он уже — мистер Пес».

Медведь шумно втянул воздух ноздрями. И я каким-то непонятным чудом его узнал!

Это он! Тот самый медведь, который встретился нам вчера ночью! Вон, и ошейник тот же!

— Нет у нас сегодня пирожков, — прошептал я, — В следующий раз принесу…

И узнал же, зверюга…

Где-то за стеной зашумели, забегали, кажется — засвистели. Медвед насторожил коротенькие ушки, посмотрел на меня, фыркнул, мол, что в следующий раз — с пирожками! И, переваливаясь, двинулся вдоль стены. Только обрывок цепи под ошейником позвякивал.

Я вытянул руку вперед. Пальцы дрожали крупной дрожью. И никак не успокаивались.

— Я думала, конец…

— Я тоже…

У меня вдруг появилось страшнее желание закурить. Хотя я никогда не курил.

Настя дрожащими пальцами развязала узелок с венцом и поднесла его к голове. Коротко выдохнула, зажмурилась и надела.

Посидела некоторое время с закрытыми глазами. Я не торопил, прекрасно понимал, что после встречи с медведем нервы у нее не в дугу. Хоть ты валерьянку на всякий случай с собой носи. Или пирожки…

Дыхание Насти постепенно выровнялось, и она открыла глаза. И даже в сером свете Кошачьего Слова было видно, как ее глаза расширились до анимешных значений:

— Викеша… Викешенька… Я его вижу!

— Источник? — даже не поверил я.

— Да! Он золотым светом сияет! Это точно он!

Я подполз к ней поближе и обнял за плечи:

— Настенька, запомни, пожалуйста, где он в доме.

— А он не в доме, — восторг от того, что цель наконец-то найдена, все еще не отпускал ее.

Так. Стоп.

— А где?

Расширенные глаза Насти вонзились в стену, видя то, что мне было недоступно. Тонкий пальчик вытянулся вперед, указал в направлении Дома — и медленно двинулся вниз.

— Вон там. Под Домом. Под землей.