Последний свет (Астриум-4)

Глава 17

Что ж, сказать, что результат разговора с Птичником меня устроил — значило бы соврать. Я надеялся на какую-то более конкретную позицию.

Но при этом сказать, что я не добился совсем ничего — тоже было бы ложью. По крайней мере теперь я точно знаю, что Птичник уверен в неуязвимости Дочери Ночи, уверен настолько, что он даже не будет пытаться помешать мне, независимо от того, что я собираюсь сделать. Он уверен, что я сделать ничего и не смогу. Не знаю, откуда у него такая уверенность в этом, могу лишь предположить, что он не зря долгие годы посылал зараженных светлячков к Дочери (я буквально уверен, что Дина Ларс не была первой). Возможно, таким образом, через наблюдение за ними и изучение он постигал ее способности и возможности. С другой стороны, равновероятно, что он сделал вывод о неуязвимости Дочери Ночи только лишь из собственного представления о потусторонней магии и ее возможностях. Но, если так, то он угодил в собственноручно выкопанную ловушку. Потому что он, может быть, и постиг за века своей жизни все тайны магии Тьмы, но он явно забыл, что надо следить еще и за развитием Света. Птичник не был в курсе исследовательского центра Сайфер, или по крайней мере — того, что в нем разрабатывалось, ведь он даже не спросил, чем закончилось мое посещение его. Он не спросил про разработки Арамаки, хотя прекрасно знал, что я нахожусь в их штаб-квартире, он меня там видел. Складывалось ощущение, что он просто заранее поставил себе в голове установку, что ней в этом мире ничего, что может причинить вред Дочери Ночи и, раз так, то нет смысла всем этим интересоваться.

Однако, как показывает практика, в противостоянии меча и щита, или, на более современный манер, снаряда и брони, всегда побеждают меч и снаряд. Ведь изначально человек придумал оружие, а уже потом — способы защиты от него. Так что уверенность Птичника мне даже на руку — меньше будет мороки, если придется сражаться против одной темной, в прямом смысле этого слова, личности, чьи способности мне неизвестны, нежели против двух. Я, конечно, главный герой этой истории, буквально-таки ее движущая сила, но чрезмерно борзеть и уповать на удачу тоже не стоит. Она все же не бесконечна.

Покинув Птичника, я первым делом отправился обратно в штаб-квартиру Арамаки. Во-первых, я обещал им, что вернусь, во-вторых, там все равно остались мои девчонки, которые не поймут и не простят, если я сразу же пропаду в какие-то неведомые дали. В-третьих, я объективно был не готов прямо сейчас туда пропадать — ни морально, ни физически. Ну и наконец в-четвертых, у меня банально не было возможности сейчас попасть туда, где обитает Дочь Ночи. Ночь уже подходит к концу, скоро рассветет, и передвигаться по ноктусу станет невозможно. Но даже если бы сейчас были ранние сумерки, это ничего бы не изменило. Район Тай-фо, ближайший к тому месту, где живет Дочь Ночи, сейчас окутан и поглощен Тьмой, точно так же, как и все остальные районы Города, которые, что логично, не были оснащены системой «Горизонт». А это значит, что для того, чтобы добраться до ее обиталища, придется пересечь втрое, если не вчетверо большее расстояние, нежели в первый раз, когда я к ней наведывался. И, как ни грустно это признавать, это невозможно. Даже со всеми моими новыми способностями и возможностями — невозможно. Я банально не уложусь во времени до восхода солнца, даже если выйду в ту самую секунду, когда ноктус за световым барьером примет свои очертания. Я мог бы уложиться, если бы просто, не останавливаясь, прыгал по крышам, не снижая скорости и тем более не останавливаясь, но этого же не будет. Ладно лоа — они внизу, и лазать по крышам не умеют, но есть еще и рангоны, которые теперь все сосредоточены вокруг коротенькой световой границы, или, вернее, под ней, и только и ждут, когда кто-то сунется в их черное царство. Да, теперь они не несут для меня такой уж прямо опасности, но они меня замедлят. Один рангон замедлит секунд на пять, два — уже секунд на двенадцать.

Сотня отнимет у меня в сумме часа два. А сколько их там, за желтой световой пленкой, на самом деле — даже представлять не хочу. Думаю, сотни — это самый оптимистичный порядок их количества.

Конечно, с некоторой долей вероятности я мог бы даже при условии наличия рангонов добраться до Дочери Ночи, но эта вероятность была не так высока, чтобы всерьез на нее рассчитывать, а в противном случае гарантированно закончить жизнь неизвестным и оттого особенно жутким способом. К тому же, может банально оказаться, что Дочери Ночи нет в ее обители, и вот тогда на обратный путь времени уже не будет ни при каких раскладах. И даже то, что непонятные силы (возможно, сами по себе магия Света и Тьмы) выбрали меня связующим звеном всей этой истории, вряд ли поможет.

Поэтому есть только один способ добраться до Дочери Ночи так, чтобы максимально повысить свои шансы если не на положительный исход мероприятия, то хотя бы на выживание. Дирижабль. Опять дирижабль, что им пусто было.

Просто удивительно — то, что в моем мире используется исключительно как развлечение или очень узкоспециализированное средство, вроде метеостатов, здесь пережило и практически полностью вытеснило вертолеты и самолеты. А еще удивительнее — то, что я к этому привык и даже осознал в этом какую-то логику. Дирижабли не отвлекают людей, летают практически бесшумно, ими можно пользоваться ночью, причем не только над люктусами, но и над ноктусами, да они, в конце концов, красивые! Да, не похожи на привычные аэростаты восемнадцатого века, или когда они там были популярны, но все равно они остаются красивыми! Оставались… Потому что сказать точно, сколько сейчас дирижаблей у Города осталось в строю вряд ли представлялось возможным. Один я вообще своими собственным руками обрушил с неба.

Я забрался на крышу башни Арамаки и сразу же наткнулся на хмурый взгляд Лизы, сидящей на самом краю, свесив одну ногу через парапет наружу. Она куталась в клетчатый плед, и, как только я залез наверх, встала, подошла ко мне, и обняла, завернув и меня в плед тоже. Ткнулась головой в грудь и замерла, не шевелясь. Я обнял ее и несколько секунд мы так стояли. Потом на краю поля зрения что-то шевельнулось, и со спины к нам подошла Кейра. Остановилась в шаге от нас, открыла рот, чтобы что-то сказать, но перевела взгляд на Лизу и передумала. Вместо этого она шагнула вперед и обняла нас обоих, словно утешая. Лиза слегка повернула голову, исподлобья глядя на сестру и тихо всхлипнула, даже скорее — отрывисто вздохнула.

— Наверное, впервые за всю жизнь мне страшно. — тихо произнесла рыжая. — Впервые с того момента, как погибли родители… У Арамаки я еще как-то держалась, на злобе, а сейчас…

— Мне тоже. — тихо призналась Кейра. — Тоже страшно.

Конечно, можно было бы начать их утешать и уговаривать поверить, что все будет хорошо и ничего плохого не случится… Но они же не этого от меня ждали. Они вообще ничего не ждали. Им нужно было просто сказать это. Признаться в этом, даже не мне — самим себе. Друг другу, в конце концов. Хоть они и сестры, хоть они и близняшки, но они такие разные, что иногда невозможно поверить, что их объединяет хоть что-то и тем более — родственные узы. И теперь я знаю, почему так — на них по-разному сказалась потеря родителей. Не знаю, как, не знаю, когда, но знаю, что Лиза с тех пор озлобилась на весь мир и поклялась отомстить ему за свою потерю, а Кейра наоборот — больше замкнулась в себе и направила все свои усилия на то, чтобы вокруг нее больше не происходило событий, которые она не способна контролировать и которые могут закончиться настолько плачевно. Предотвращать, а не мстить — вот каким стал ее девиз по жизни.

Я еще немного постоял с девушками, параллельно бегая глазами по крыше, пока в толчее мотыльков не нашел Фиби и Триллу, и только после этого аккуратно отстранил близняшек:

— Мне надо идти. Надо снова поговорить с Арамаки. Вы со мной?

— Конечно. — ни секунды не раздумывая, буркнула Лиза. — Оставишь тебя одного, как же. Опять куда-нибудь квантуешь, не сказав ни слова.

— Вот и отлично. Тогда идем.

Фиби и Трилла тоже решили отправиться со мной, даже несмотря на то, что Фиби вполне себе мило сцепилась языками с кем-то из мотыльков, и они с интересом изучали световое оружие друг друга. Это нисколько не помешало, и, бросив мотыльку пару фраз, Фиби догнала нас уже возле дверей, ведущих внутрь.

Арбисанд Арамаки находился там же, где мы его покинули — в своем огромном вычурном кабинете. Он стоял на том же месте, где до этого стоял я, и занимался тем же самым, чем занимался тогда я — смотрел на вымерший город. Единственной разницей между нами было то, что в руке у него был низкий тяжелый четырехгранный стакан с каким-то явно алкогольным, похожим по виду на виски или коньяк, напитком. Арамаки держал стакан у самого носа, словно задался целью надышаться парами вместо того, чтобы напиться, и даже наше появление не заставило его опустить бокал. Сперва он сделал медленный глоток, разом уменьшив количество жидкости наполовину, и только после этого обернулся к нам:

— Агент Ма… Простите, все никак не привыкну. Лайт, вы закочнили свои дела?

— Отнюдь. — спокойно ответил я. — Они только-только начинаются.

— У вас есть какой-то план? Могу я полюбопытствовать?

— Полюбопытствовать можете. — так же спокойно ответил я. — Но ваше любопытство не будет удовлетворено.

— Почему же?

— Потому что вашего участия этот план практически не подразумевает. — я покачал головой. — Вы снабдили меня вероятным оружием против нашего противника, оружием, которое, можно сказать, было создано для одного лишь меня. И этим вы почти полностью выполнили ту часть плана, которая подразумевала ваше участие.

— Почти? Значит, что-то все же осталось.

— Осталось. И больше, чем хотелось бы. Мне нужен дирижабль. Если это будет ганшип, то будет совсем хорошо.

Повисло неловкое молчание. Настолько неловкое, что через несколько секунд меня даже Лиза слегка толкнула в бок — мол, ты совсем охренел с такими требованиями?

Но вот Арамаки вовсе не выглядел охреневшим. Мало того — он не выглядел ни разозленным, ни даже удивленным. Он вообще никак не переменился в лице, словно ожидал этой просьбы еще с того момента, как мы вообще с ним впервые увиделись.

— Это проблема? — спросил я, нарушая затянувшееся молчание.

— Еще какая. — неожиданно улыбнулся Арамаки. — Вы даже не представляете, какая.

— Поясните. — я раздраженно щелкнул пальцами. — Вы же корпорация Арамаки, самая богатая и сильная, у вас наверняка десяток дирижаблей на балансе. Где они все?

— Ну, знаете, десяток дирижаблей очень быстро заканчивается, если кто-то начинает скидывать их с неба. — укоризненно произнес Арамаки. — И внезапно оказывается, что «десяток» это вовсе не так уж и много.

— Пустословие. — я махнул рукой. — Я сбил всего один, где все остальные?

— Вы сбили не один. — Арамаки назидательно поднял палец. — Вы сбили единственный. Единственный, который на данный момент находился в нашем районе и при этом — находился в воздухе.

— И почему так получилось?

— Дирижабли, увы, не способны находиться в воздухе сутками, им требуется топливо, закачка дополнительного газа взамен улетучившегося через оболочку гондолы, другое обслуживание. Большинство времени дирижабли проводят на причальных башнях, и в сегодняшнюю ночь, так как мы знали, что нелегалы что-то готовят, только один ганшип получил свое полетное задание. По нашим расчетам одного ганшипа вполне хватило бы для того, чтобы подавить зарождающееся сопротивление и