Попавший в некроманта 2. Сэр студент

***

Бонифакс мне не помог, потому что сам не знал, как выбрать нужного призрака.

Я решил пока со сложными критериями не возиться. Подумал – мне любой порядочный и неглупый мертвец подойдет. Если не захочет мне служить – всегда можно отпустить его и призвать другого.

Кого мне первым попробовать? Не преступника же из тех, кого в Академии для обучения студентов убивают.

Сидел я в кресле у камина, думал на эту тему. И взгляд остановился на моем шлеме. Не на том, который открытый пехотный, в котором мне удобно взглядом пользоваться. А на втором, который с забралом, позолоченный. Я его и надевал всего раз, когда доспехи примерял. Он висел на стойке в комплекте с рыцарским «белым» доспехом, с кирасой и полным набором наплечников, перчаток и поножей. Я его взял трофеем после победы над разбойниками. А те сняли его с трупа капитана, который охраной Гамматы командовал.

Я решил, раз предыдущий владелец шлема дослужился до капитана горских наемников – значит, человек он неглупый, а раз ему доверили охрану баронессы – еще и надежный. И опыт военный имеет, может советом помочь. Времени с его гибели прошло несколько месяцев, душа распасться еще не должна.

Взял я шлем, нашел в нем волоски бывшего владельца, забившиеся под крепление забрала, и пошел в мастерскую, круг призыва чертить.

***

Разговор намечался долгий, чтобы мне не было скучно, я кубок вина прихватил.

Начертил схему призыва. В том, чтобы начертить ее по готовому образцу, ничего сложного нет. Вот на третьем курсе я должен буду уметь по памяти ее изобразить, а на пятом – научиться без рисунка, в воображении, активировать стандартный призыв.

Вызвал душу покойного капитана. Призыв сработал правильно. Явился тот, кого я и звал, а то бывает – перепутали волоски, и в кругу оказывается совершенно другая душа.

Сижу я, вино прихлебываю, разглядываю призрака. Мужчина крепкий, коренастый. Запястья толстые, жилистые, много с мечом работал. Взгляд угрюмый.

– Приветствую тебя, капитан. Как тебя звать? – первые вопросы нужны, чтобы определить, насколько призрак в своем уме и памяти, а то мало ли – вдруг душа распадаться уже начала.

– Гаутом кличут.

– Помнишь, кто ты, что с тобой случилось? Как настроение?

– Какое может быть настроение? Последнее время как в забытьи провел, и всё время снилось, как меня убивали. Досадно – людей своих не уберег, и баронессу молодую.

– С баронессой всё хорошо.

– Неужели сбежать сумела?

– Нет, я рядом оказался, спас ее. В столицу доставил, замуж выдал, за графа Омы, как она и хотела.

– Охотник? Ты это что ли? – узнал меня капитан.

– Я.

– Значит, с баронессой всё хорошо закончилось. Расскажешь?

– Позже. Я тебя по делу призвал. Только сначала скажи – ты детей любишь?

Призрак засмущался:

– Я вообще взрослых девок люблю, чтобы мясистые. Детей я и сам не трогал, и солдатам своим запрещал.

– Я не в этом смысле. Возиться с детьми любишь? Свои есть?

– А, в этом смысле… Ну, если рядом бегают, желание убить их редко возникает, с похмелья разве что. Так что да, люблю.

– Хочу тебе предложить служить мне. Я твою душу привяжу в этом мире, будешь сторожить одну ферму, чтобы с ее жильцами ничего не случилось. Жильцы – девочки, которые будут учиться рукоделию, а после – работать там же. Это если ты согласен, конечно, а если нет – я отпущу тебя обратно на изнанку, себе другого охранника найду.

– Согласен, почему нет. Хотя мне бы интереснее на войне было, но лучше детей сторожить, чем на изнанке раствориться.

– Посмотрим, если я для детей кого-то более подходящего найду, возьму тебя летом с собой на войну.

– Некромант, а можно мне в горы слетать? Детей и жен своих повидать. Я им захоронку свою передать не успел.

Слетать в горы я ему разрешил. Почему нет? Расстояния для него не существуют, свободное время на разговор есть. Тем более, ему еще не раз придется в те края с сообщениями наведываться. Вот и сейчас – с призраком Миша передаст своим родителям, чтобы те выслали ей из баронства надежных вдову и мужика – на ферме с девочками-рукодельницами работать. С призраком быстрее получится, чем по почте в горы письмо слать.

***

В следующий беззаботный день Миша попросила меня сопровождать ее, когда она будет заниматься делами будущей мануфактуры. Она хотела сходить поискать сирот, а потом съездить – посмотреть ферму, которая сдается в аренду.

Рано утром Виля повела нас в какую-то ночлежку для бедных. Не дом, где комнаты и койки сдаются, а вот прямо для совсем-совсем бедных.

На днях похолодало. Снег под ногами сухо поскрипывал. Мелкие кристаллики инея поблескивали на солнце, медленно опускаясь на землю. Градусов тридцать мороза, пожалуй, было.

Хотя Ботенна и стоит на берегу моря, но климат тут не сильно теплый. Мягче, чем вдали от побережья, но не намного. Гольфстрима, который обеспечивает мягкость погоды в земной Западной Европе, тут нет. Я думаю, зимы в Прибрежной марке примерно такие же, как на побережье Белого моря. Точно не скажу, бывать там не приходилось, но география похожа.

Миша надела мой подарок, новую мантию из куньих шкурок, муфту и шапочку. Ее лицо с легким румянцем было чудо как хорошо в обрамлении шелковистого меха.

Охранник, Гобен, надел кольчугу и меч – мы направлялись в неблагополучный район. Я меч не брал, только кинжал, зато поверх мантии накинул еще и легкий церемониальный плащ некроманта. Чтобы всякие преступники видели, кто я, и опасались.

Чтобы не мерзнуть, слуга запряг карету. Внутри жаровню поставили, хорошо, тепло. Правда, доехали не до конца, только до начала узкого переулка. Дальше пешком пройтись немного пришлось.

– Вот здесь, – показала Виля на невзрачный домик без окон.

Рядом с ним, под стеной, лежала груда отбросов. Зимой улицы города водой не моются, отбросы и нечистоты в сточные канавы не уносит. Потому что вода замерзает, никакая магия от этого не поможет. Так что груда, в основном состоящая из замерзших испражнений, успела накопиться, и пахла, несмотря на холодную, погоду, сильно. Страшно подумать, какой смрад тут будет стоять в оттепель.

***

В маленьком тамбуре нас встретил мощный запах немытых тел и стоялой мочи. Миша поморщилась и прикрыла носик надушенным платочком. Не уверен, что это ей помогло.

Гобен открыл внутреннюю дверь. За ней оказалась длинная узкая комната, освещенная свечами. В комнате – люди, много. Я не сразу понял, чем они заняты. Поперек комнаты были протянуты веревки, люди лежали на них грудью, наискосок, придерживаясь одной рукой. Не все – кто-то сидел на лавках под стенами. Люди спали, или, по крайней мере, дремали.

– Это что? – не понял я.

– Это веревочная ночлежка, – пояснила Виля. – Когда особенно холодно, в таких бездомные ночуют. На веревке поспать стоит одну стрелку за ночь, сидя на лавке – две.

– Так неудобно же?

Виля только дернула плечиками, мол – неудобно, но если денег нет, то приходится.

– Не пойму, зачем платить за такое?

– Платят за тепло, а не за удобство. Тут топят.

Да, тут действительно топили, в комнате была печь, в ней горел огонь.

– Что нужно господам? – к нам подошел мужчина в потертом, но не рваном тулупе.

Ответила Миша:

– Девочки маленькие тут есть беспризорные?

Среди постояльцев были дети. Больше взрослых, конечно. Я рассмотрел в полутьме их одежду – большинство намотали на себя по несколько плащей, из-под них выглядывали поношенные рваные камзолы и рубахи. На ногах – обмотки из тряпок. На головах – или тюрбаны из тряпок, или капюшоны.

Мужик почесал толстым пальцем подбородок.

– Да, были парочка. Вон в том углу.

– Приведи.

Местные постояльцы заметили наше появление, начали ворочаться, рассматривать, обмениваться мнениями.

Хозяин сходил, подныривая под веревками, в углу кого-то растолкал, вернулся с двумя девочками примерно того же возраста, что Виля.

Виля и Миша поговорили с ними, узнали, как давно они на улице, с кем живут, чем занимаются. Потом предложили идти к нам. Мы им дадим место под крышей, кормежку, научим профессии. А они будут нам служить и работу работать. Не просто так, а за деньги.

Девочки помялись, видно было, что боятся. Но согласились. Потом спросили, не возьмем ли мы их подружку, она не совсем сирота, живет с бабкой, но бабка старая, они голодают, и на дрова денег у них нет, а комната у них холодная.

Мы согласились посмотреть на эту подругу.

– Господа, и меня возьмите, – неожиданно бухнулся нам в ноги какой-то подросток.

Мы отказали ему. Бездомных много, всех мы не спасем. Поэтому будем спасать только маленьких девочек.

***

На улице я вздохнул с облегчением. Хотя от кучи подмерзающих нечистот и попахивало, но это даже рядом не стояло с той вонью и духотой, которая была внутри.

Девочек обработали амулетами от вшей. Чтобы ускорить бегство насекомых, им пришлось прямо на улице разворачивать свои шмотки и перетряхивать их. Без такой обработки в карету их сажать не стоило.

Потом мы заехали за их подружкой. Поговорили с ее бабкой. Та согласилась отдать девочку. Девочка тоже согласилась пойти к нам. Они поплакали, собрали узелок с ее пожитками, обнялись и попрощались. Скорее всего, навсегда – бабка выглядела очень слабой и старой, вряд ли эту весну переживет.

В особняке детей временно поселили в пустующем садовом домике. Слуги печь им натопили, помыли их, накормили. Одежду подобрали на первое время. Бонина, фрейлина Миши, осталась заниматься детьми.

***

Мы с Мишей съездили посмотреть ферму, которую хотели взять в аренду.

По дороге разговорились.

– Ты с Вилей будешь ходить искать детей и в других местах?

– Да, Виля знает несколько заброшенных домов, где нищие собираются и живут. И в другие ночлежки наведаемся, около рынка походим.

– Опасно, всего с одним охранником.

– Потому Гобен всегда будет в кольчуге и с мечом. И еще слуга в карете на козлах, если что – поможет. И у меня кинжал на поясе.

– Я скажу призраку, Гауту, чтобы он вас сопровождал и в опасных местах становился видимым. Страх удержит людей от неразумных поступков.

Миша поцеловала меня в щеку.

Я задумался, что неплохо бы было иметь атакующий амулет, который мог бы активировать призрак. Но времени на его разработку не было.

– Может, тебе в такие выходы одеваться проще? А то ты в куницах, а они там в рванье.

– И что? Я – баронесса. Они – бедняки.

– Их может разозлить такое неравенство.

– Глупости какие. Как может разозлить то, что естественно? Я родилась баронессой, воспитывалась и училась как баронесса. Потому я должна выйти замуж за барона, управлять хозяйством и жить богато. Они родились в бедных семьях или у шлюх. Потому они бездомные и баронами никогда не станут.

– Мне кажется, это несправедливо.

– Почему? Вот ты родился с даром некроманта. Ты учишься. Делаешь амулеты и зарабатываешь на этом. Никто не считает несправедливым, что ты по праву рождения – некромант. Никто не может мечтать стать некромантом, если он родился без дара. Так устроена жизнь: кто-то рождается сильным, кто-то – красивой женщиной, а ты – некромантом. А я – баронессой. Другой разговор, что тебе показалось мало быть простым некромантом, ты приложил усилия, проявил смелость и сноровку – и вот ты уже рыцарь, а потом и бароном станешь, я уверена. Городские бедняки тоже могут пойти в деревню, построить себе там дом и обрабатывать землю. Или в наемники податься. Не идут ведь.