Эскадрон особого назначения

Глава 20

Гляжу на нее с интересом, надеясь на тайные подсказки от настоящего Гордеева, – но чего нет, того нет.

Тихо как на погосте зимним вечером.

Девушка на вид миленькая – не красотка с ногами до ушей, но очень даже симпатичная.

Хотя, может, причина, по которой она мне нравится, в том, что на фронте не так часто выпадает возможность пообщаться с противоположным полом, и потому для меня сейчас любое создание в юбке – красавица.

Правда, сейчас на девушке галифе, а не юбка, но это так, к слову, тем более с фигурой у вольноопределяющейся полный порядок, форма ей к лицу, и даже в армейских штанах смотрится просто на ять с плюсом!

А так – большеглазенькая (сами глаза – цвета морской синевы), чуток курносая – но это ей идет, стройная, светловолосая…

Ох, чую в ближайшем будущем кучу неприятностей: мои орлы начнут наперебой за ней ухаживать, а там и до драк недалеко.

Тут до меня доходит, что с ответом на ее вопрос я как-то затянул. Не приведи господь – еще примет за тормоза.

– А мы с вами что – знакомы?

Она подозрительно морщит носик. Ясно, от меня за версту тянет выхлопом после посиделок с иностранцами, а «антиполицай» еще не изобрели. Небось, решит, что командир у нее – лютый алкаш, квасит с утра до вечера.

Да… неловко как-то получается…

Слегка отворачиваюсь и стараюсь даже не дышать в ее сторону.

Попытка засчитана в мою пользу. Выражение голубых глаз вольноопределяющейся смягчается.

– Неужели вы меня не помните? Я – Соня, Софья Серебрякова, – сообщает она как нечто общеизвестное.

Хм… где-то я уже слышал это имя и эту фамилию, но никаких эмоций внутри нет. Нет, не знаю.

Виновато пожимаю плечами.

– Прошу простить, Софья…

– Александровна, – подсказывает девушка в форме.

– Прошу покорнейше простить, Софья Александровна, хоть убейте – не помню…

– Но как же так… – очаровательно вздыхает она. – Ваше имение находится рядом с нашим, вы с вашим папенькой и маменькой часто бывали у нас в гостях, пили чай…

Она лукаво улыбается.

– Давайте освежу вашу память.

– Попробуйте.

– После первого курса в училище вы при-ехали в деревню на побывку, катали меня на лодке на пруду. Лодка перевернулась, и мы едва не утонули… Я думала, что такое не забывается! Ну как – вспомнили, да? – в ее словах так много надежды, что очень хочется наврать и сказать, что помню – лишь бы не расстраивать.

– Дело в том, Софья Александровна, что у меня амнезия, – хватаюсь за спасательный круг я. – Провал в памяти. И уже несколько месяцев.

Мнимая болезнь столько раз выручала меня в подобных щекотливых ситуациях. Упоминание о ней помогло и сейчас.

– У вас была контузия? – догадывается девушка.

Кивком подтверждаю ее слова.

– Бедный Николя… – качает головой она, а мне вдруг становится приятно, что кто-то искренне жалеет меня.

Что это: хмель не выветрился из башки или пробило на чувства? Даже суровые и брутальные с виду мужики не лишены сентиментальности.

– Хотя, может, оно и к лучшему, – внезапно роняет Софья.

Меня ее многозначительная интонация настораживает.

Интересно, что она имеет в виду? Явно что-то личное. Быть может, у нас… ну точнее у настоящего Гордеева, с ней что-то было… И теперь ей неприятно это вспоминать…

Накосячил, брат Гордеев, а отдуваться придется мне?

Чувствую легкое покалывание амулета. Что-то с моим вольноопределяющимся не так, с сожалением отмечаю я. И это необходимо прояснить вот прям «щаз».

Народная мудрость гласит: все бабы – ведьмы, только не каждая использует метлу как средство передвижения.

Интересно, что за «счастье» мне привалило и какие потенциальные проблемы ждут меня в самом ближайшем будущем?

– Софья Александровна, извините за бестактность… Дело в том, что у меня создалось впечатление, что вы, скажем так – не просто человек… Вернее, человек, но одаренный какими-то способностями, – говорю я, старательно выбирая выражения.

Женщины – существа обидчивые. Корявая формулировка безобиднейшего вопроса способна превратить любую из них в вашего врага на времена вечные. Так что нам, мужикам, приходится в совершенстве постигать все нюансы дипломатии.

Кого же мне подогнали из штаба бригады в ответ на молитвы и просьбы дать толкового медика?

Специфика отряда такова, что лазареты и госпитали могут оказаться для нас по ту сторону линии фронта, то есть фактически недосягаемыми, а обрекать своих раненых на верную смерть – не в моих правилах.

Так что врач или опытный фельдшер нам нужен как воздух.

– Да, вижу, вы действительно совсем забыли… Я – берегиня, – улыбается Софья. – Конечно, это громко сказано, у меня лишь скромный природный талант врачевать людей. Когда-то мне пришлось лечить ваши разбитые коленки…

– И что, – мгновенно беру стойку я, как охотничий пес, почуявший след знатной добычи, – ваш дар распространяется на любые болячки?

Если это так, мне достался действительно ценный кадр.

– К сожалению, все очень непросто, – обескураживает Софья. – Например, мне так и не удалось излечить своего папеньку от ревматизма. И ему пришлось прибегнуть к помощи Михаила Львовича…

Видя мое непонимающее лицо, она поясняет:

– Михаил Львович Астров – врач…

Ей почему-то неловко упоминать этого человека, она даже смущенно опускает глаза, когда называет его фамилию и род деятельности.

Тоже какая-то психологическая травма? Неразделенная любовь?

Женщины, женщины, ну почему вы всегда просто переполнены загадками…

Сейчас не самое подходящее время устраивать разговоры за жизнь, поэтому подзываю командира хозвзвода.

– Трофим!

– Есть, вашбродь! – выныривает он и каким-то загадочным образом умудряется одновременно смотреть и на меня и на Софью.

Еще один талант-самородок!

– Нужно подобрать для нашего нового сан-инструктора помещение и обеспечить всем необходимым.

– Разрешите выполнять? – с готовностью восклицает он.

– Действуй.

Снова обращаюсь к Софье, которую так хочется звать не по имени и по отчеству, а по-простому – Соней.

– Софья Александровна, сейчас мой унтер – Трофим Старча, поможет вам обустроиться. Если возникнут какие-то вопросы, смело обращайтесь к нему или ко мне. И, если не возражаете, вечером поговорим с вами. У меня накопилось так много вопросов о моей семье…

– Вы ее тоже не помните?

Мой кивок говорит красноречивее любых слов.

Старча подзывает бойцов из своего взвода, те взваливают на себя вещи, привезенные Соней.

– Пошли, ребята! – командует Трофим.

Не буду вмешиваться, Трофим дело знает туго, разберется и без моих подсказок.

А я отправляюсь к себе.

Значит, катал девушку на лодке и чуть не утопил… Да уж… После таких приключений она должна была обходить Гордеева за две версты.

Выпитое дает знать о себе, меня слегка штормит. В таких случаях есть только одно проверенное лекарство. Приказываю заму порулить личным составом, а сам отправляюсь в «апартаменты».

– Кузьма! Разбудишь меня через час… Нет, через полтора.

– Так точно-с!

Падаю на кровать без задних ног, и тут же меня накрывает темнота – друг не только молодежи, но и уставших подвыпивших мужиков моего возраста.

Встреча с женщиной не проходит бесследно, во сне меня начинают преследовать эротические фантазии. Я то кувыркаюсь в постели с Ли Юань-Фэн (блин, а ведь она последняя, с кем у меня что-то было), то катаю на лодке Софью, которая почему-то одета только в мини-бикини. Мне трудно оторвать взгляд от ее длинных и стройных ножек, а она многозначительно щурится и улыбается в ответ.

– Вашбродь, вставайте!

Неохотно выныриваю из сна, бросаю взгляд на часы.

– Кузьма, прошло всего сорок минут… Случилось чего?

– Посыльный прибыл из штаба бригады. Привез вам пакет. Говорит, что велено вручить лично вам в руки.

– Ну что ж, надо уважить человека.

Принимаю пакет у совсем седого унтера, расписываюсь в получении.

– Свободен, братец!

Разрываю конверт, достаю из него «ценное указание» и начинаю читать. Собственно, ни-чего особо важного в бумаге нет, мне велено – завтра к четырнадцати часам прибыть в штаб бригады.

Это что – разбор полетов после визита делегации иностранных специалистов намечается? Рановато вроде, последствий надо ждать где-то через недельку, в быстроту реакции нашего начальства верится слабо. Походу, у генерала по-явились какие-то идеи насчет моего отряда. Нас, конечно, основательно потрепало в недавней схватке, но о таких моментах принято забывать, когда на кону нечто важное.

Хотя, стоп… И как это я сразу внимание не обратил: велено прибыть в парадной форме…

К чему это: к дождю или рандеву с кем-то влиятельным и важным? Ходят слухи, что фронт желает почтить своим визитом некая высокопоставленная особа из императорской семьи. Оно?

Или меня специально нарядят в парадный мундир, чтобы пропесочить в хвост и в гриву. За что? Был бы человек, повод всегда найдется.

На том стояла, стоит и стоять будет армия.

Велю ординарцу извлечь на свет божий «парадку». Вместе с ним придирчиво изучаем мундир на предмет малейших изъянов. Надеваю мундир, Кузьма откуда-то приносит зеркало почти в человеческий рост.

Начинаю вертеться перед ним, как барышня на выданье. Ординарец замечает странности моего поведения, ухмыляется.

– Жениться бы вам надо, барин!

– Почисти вот тут и вот тут. Видишь, рукав запачкался, – мрачнею я и переодеваюсь.

Пожалуй, стоит взглянуть, как обустроился мой санинструктор, все ли в порядке.

Выхожу из дома и направляюсь к новому фельдшерскому пункту. Сразу натыкаюсь на очередь из дюжины бойцов, среди которых с загадочным видом мнется Лукашин-младший.

С иронией гляжу на него:

– Федор, а у тебя что приключилось? Хвост болит или лапы отваливаются? Ты ж оборотень, на тебе все заживать должно…

– Так это… – мнется он, – ногу натер…

– Да ну?

– Могу показать, вашбродь!

– Отставить.

Подхожу к следующему бойцу.

– А с тобой что приключилось?

– Осмелюсь доложить: в боку колет, вашбродь.

– Сильно колет?

– Терпежу моего нет.

– Ну-ну. А у тебя что: ногу натер, в боку колет или другая напасть? – обращаюсь к третьему, лопоухому солдатику воробьиного роста.

– В ухе стреляет, вашбродь.

– Из винтовки стреляет, из пулемета или из пушки?

Пока он соображает, что ответить, прохожу мимо очереди и заруливаю в медпункт.

Берегиня, она же вольноопределяющаяся Софья Александровна Серебрякова колдует… то есть врачует пациента: раздетого до пояса Нечипорука.

Сам Микола сидит на табуретке, его глаза блаженно закрыты, а берегиня мажет ему спину какой-то пахучей дрянью.

– Что тут у вас?

Услышав мой голос, Нечипорук вздрагивает, пытается вскочить, но Софья не дает ему подняться.

– Сидите.

Она укоризненно смотрит на меня.

– Ай-яй-яй, господин поручик!

– Штабс-ротмистр!

– А кто главнее?

– Штабс-ротмистр.

– Никак не могу запомнить все эти дурацкие звания! Ай-яй-яй, господин штабс-ротмистр! Почему вы не следите за личным составом?

Округляю глаза.

– В смысле не слежу?