Доброе дело

Мы прошли в Малый дворец, избавились от шуб с шапками, и после недолго перехода по лестнице и коридору устроились в просторном кабинете, игравшем также, судя по длинному приставному столу, роль залы для совещаний. Небольших таких, для узкого круга, персон на двадцать пять. Вот за этим столом мы и устроились, сюда же сразу подали и угощение — по чарке ореховой настойки с сыром и паштетом на закуску, а потом и чаю да маленьких пирожков с начинкой из яблочного варенья с корицею. Ну а что, греться так уж греться!

Куда в большей степени согреванию, однако, способствовал почти что допрос, устроенный мне царём. Уж очень государь наш Фёдор Васильевич заинтересовался моим мнением о том, как нам вывести промышленность Царства Русского в число наиболее развитых в мире, а лучше вообще на самое первое место, которое пока что занимает тут та же самая Англия, что и в бывшем моём мире, только не с таким большим отрывом от остальных. «Мастерской мира» чахоточный остров здесь ещё не стал, и, надеюсь, не станет. Впрочем, мои усилия, если и внесут в борьбу с английским промышленным превосходством свой вклад, особо великим он не будет — тут на пятки англичанам активно наступают немцы, голландцы и, как это ни странно, шведы. Справедливости ради стоит сказать, что немцы с голландцами в этом мире немного не те, что были в прошлой моей жизни — Германии как таковой нет, есть Священная Римская империя с Германией, Австрией, Венгрией и прочими далмациями и иллириями, а Нидерланды включают в себя ещё и Бельгию. Со шведами всё ещё интереснее — наша промышленность по объёмам выделки товаров их превосходит, но на европейском рынке шведских промышленных изделий больше, потому как то, что Царство Русское производит, оно же в основном и потребляет.

Отвечая на царские вопросы, я, понятное дело, вновь обратил внимание государя на свою систему обучения, но не на саму по себе, а во взаимной связи с задуманной мною выделкой промышленных артефактов, как и необходимостью введения государственных стандартов на оные. Царь больше слушал, особо не возражал, так что я разошёлся и сам иной раз удивлялся своему красноречию. Особенно мне удавалось рисовать самыми мрачными красками то положение, в коем пребывает отечественная промышленность из-за отсутствия тех самых стандартов. Кажется, я даже слегка в этом переусердствовал, поскольку государь начал потихоньку мрачнеть, так что пришлось мне упомянуть и о том, что в Европе с промышленными стандартами дело обстоит лишь ненамного лучше. Да, как ни странно, так оно и есть — там даже с мерами и весами никакого единства близко не наблюдается, например, английский дюйм прусскому дюйму вовсе не равен. Да ладно английские меры с прусскими сравнивать — прусские меры не всегда с теми же австрийскими и баварскими совпадают[30]!

— Вот на что ты, Левской замахнулся, — царь взмахом руки остановил поток моего красноречия. — Хочешь, чтобы по твоим артефактам казна те стандарты установила?

— Хочу, государь, — прямо ответил я. — Очень хочу. И чтобы потом по нашим стандартам и европейские равнялись. Тут главное же что? Первым оказаться. Вот пусть мы и окажемся.

— Ну да, мы, — усмехнулся царь. — Это ты мне так говоришь, а сам-то думаешь, пусть, мол, я первым буду.

— Так и думаю, государь, — согласился я. — Но и качество артефактов обеспечу у себя такое, что установить по нему стандарты не стыдно за державу будет.

— Смотри, Левской, не перестарайся, — весело сказал царь. — А то что толку в тех стандартах будет, если кроме тебя самого никто их не выдержит? Но всё, что ты тут мне наговорил про эти свои стандарты да про промышленность, ты давай-ка напиши обстоятельно и через Леонида мне передай. Срок на то давать тебе не буду, но ты особо не мешкай, — царь явно перешёл к подведению итогов беседы. — Записку твою по артефакторскому обучению я в Палату народного просвещения передам. Посмотрю, что они на неё ответят, потом вызову тебя ещё раз.

Уже у самых дверей кабинета, до которых царь меня проводил, государь Фёдор Васильевич остановился и тихо так, по-доброму проговорил:

— Ты, Левской, ни разу ещё меня не разочаровал. Вот так и продолжай.

Ну что я мог на такое сказать? Да ничего! Только и осталось самым почтительнейшим образом поклониться.