Когда рушится мир

Два месяца назад

— Сворачиваемся, — Любомир ошарашенно читал очередную депешу из центра.

— Ты о чем это, партнер? — спросил Зигги, который снова что-то жрал, уничтожая стратегические резервы их совместного предприятия.

— Наша лавочка закрывается, вот о чем, — озадаченно ответил Любомир. — Дают пять дней на эвакуацию оборудования. Уже этой ночью дроны пойдут.

— А что случилось-то? — удивился Зигфрид.

— Не сказали, — ответил Любомир. Его жена стояла рядом в позе фарфоровой сахарницы и смотрела на него с немым вопросом. — Любовь моя, не смотри на меня так, Зигфрид все уже продумал. Или ты решила, что я уйду один и брошу тебя тут?

— Ты вроде бы не замечен в суицидальном поведении, любимый, но я хотела бы услышать подробности, — спокойно сказала она, лишь иногда сверкая всполохами в огромных глазах. — Иначе я начну сомневаться. А когда я начинаю сомневаться, у меня портится настроение. А что будет дальше, ты и сам знаешь. Я уже очень давно никого не скармливала собакам, и испытываю от этого легкий душевный дискомфорт.

— Дорогая, дорогая, — примирительно ответил ей супруг, — не нервничай, тут нет самоубийц. У нас есть отличный план. Кстати, Зигфрид, прекрати жрать. Я тебя кормлю чистым золотом.

— А я и есть чистое золото, — нахально заявил мальчишка. — И между прочим, ну его, этот презренный металл. У этого хмыря, в смысле, его нового величества, Артура первого, просто горы имперской валюты из госбанка, и он не знает, куда ее девать.

— Но ведь мы-то с тобой знаем? — вопросительно посмотрел на него Любомир.

— А то! — подтвердил Зигги. — У нас тут еще неслабые запасы тушенки и патронов. Их-то, надеюсь, не нужно эвакуировать?