Когда рушится мир

Месяцем ранее

— Слушай, Генрих, сворачивай свою лавочку, — его величество Артур первый изволил беседовать с главой сектантов, поклонников Кровавого Бога.

— Ты, Арт, как себе это представляешь? — лениво поинтересовался один из самых страшных людей Ингланда. — Я что, должен выйти к людям и сказать: Уважаемые, это все было понарошку, всем спасибо, все свободны? Да там третья часть упоротая на всю голову. Я их сам боюсь, они же свихнувшиеся психопаты.

— Ну, подумай, я тебе тут не советчик, — пожал плечами король. — Ты свой контингент лучше знаешь. Только, если мы к согласию не придем, я твое предместье под нож пущу. Всех, до последнего человека. У меня просто вариантов нет. А патроны как раз есть. И бронеход на ходу тоже есть, его одни неплохие ребята на севере припрятали.

— Бронеход, это серьезно, — нехотя признал Генрих. — Я слышал об этом. Но ты должен понимать, что просто так религиозные постулаты не изменить. Тут божье знамение нужно, чтобы паства катарсис испытала. Понимаешь?

— Есть у меня для тебя катарсис! — хлопнул по столу Артур. — Заводите!

В комнату ввели бывшего короля Эдмунда в кандалах, который озирался с затравленным видом.

— Это тот, о ком я думаю? — изумился Генрих. — Тогда, друг мой, все вопросы сняты. Этот гад у меня месяц умирать будет, а потом мы скажем, что Кровавый Бог принял искупительную жертву, и отпускает всех в новую, счастливую жизнь. Человек сорок законченных садистов потом вместе перебьем. Их перековать не получится, они клиенты психиатра.

— Новая жизнь будет под мудрым руководством его Величества Артура первого, — сварливо добавил новый король. — Не забудь!

— А ничего, что я здесь? — с вызовом сказал Эдмунд.

— Да насрать! — сказали оба, и, отвернувшись, продолжили разговор.

— Да, это катарсис! — с предвкушением заявил Генрих. — Но процедура займет не меньше месяца. — Он повернулся к королю. — Я лично займусь тобой, падаль. Ты даже не представляешь, как я умею радовать Кровавого Бога.