Свет в океане

— Я боюсь, что уже поздно, — прошептал Тео. — Я говорил с отцом утром. Он сказал, что ей очень плохо, что, возможно, мама... Я должен знать. Я скоро вернусь. Побудь здесь, пожалуйста, Блейз. Ещё немного.

— Да, да, иди, — торопливо прохрипел Забини.

Он не представлял, каких моральных сил стоила другу встреча с жутким дедом. И не было никаких гарантий, что подобное не повторится. Сэмвелл, дракклова оглобля, не собирался умирать. Как паук, он будет тянуть из запутавшегося в его паутине Тео соки. Где гарантии, что ад, через который прошла Агнесс, не повторится?

Блейз бездумно начал обход дома. В голову лезло всякое. Мама. Он бы пошёл на всё, чтобы с ней не случилось ничего дурного, сделал, что требуется. Он уже делал. Толстяк Спинни подтвердит, если вернётся с того света. Блэк даже сможет его услышать.

Блейз вышел из особняка и осмотрел неухоженные подступы к дому. Видок немногим лучше, чем у парка Малфой-мэнора. Выжили только сорняки. А вот ещё один, крепкий и живучий. Холод ему нипочём. Сырость в радость. Знакомые листья. Ба! Да это же старый приятель — копия цветущего красавца из теплиц профессора Спраут. Вёх. Водяной болиголов. Мутник. Цикута. Похоже на цикаду.

«Ваше растение — самое ядовитое в классе».

Блейз потрепал листья, словно холку любимой собаки. Великолепный зелёный цвет! Чёткие прожилки. Красавица. È bella! Жаль, что пришлось причинить ей боль. Сок побежал по стеблю, словно выцветшая кровь, когда Блейз сломал его макушку.

Забини вернулся в дом и несколько минут побродил по комнатам, с живым интересом разглядывая гобелены и картины, а потом зашёл на кухню. Домовик заканчивал хлопотать над тарелками. Пахло божественно.

— Хозяин велел тебе пошевеливаться, — сказал Блейз.

Домовик прижал уши и затрясся.

— Всыплют тебе, бедняжка.

— Сусля прижёг себе пальцы, — со слезами водружая тарелки и соусницу на поднос, пролепетал домовик. — Сусля встречал мистера Забини, и суп испортился, но Сусля всё переделал так быстро, как мог.

Блейз сочувственно покачал головой и несколько раз цокнул языком.

— Беги скорее, дружок, а я помогу и принесу твоему хозяину чай.

Эльф рассыпался в благодарностях, подхватил поднос и выскочил из кухни.

Англичане не умели заваривать чай. Где это видано — портить листья молоком? Чай в Италии пить не принято, но уж если нашёлся уникум, который жить не может без напитка из Поднебесной, то ему заваривали каркаде или ягодный микс с розовыми лепестками. Никакой особой хитрости. Проще простого. Секрет невелик: клади побольше листьев. В них самый сок. Блейз так и сделал и налил в чашку кипяток. Какой роскошный сервиз! В Японии говорят, что в красивом сосуде можно подать воду, и она будет слаще нектара. Когда пар чуть рассеялся, Блейз посмотрел на дно чашки. Нет, до чего же изумительный зелёный цвет! È bella! Кажется, у магглов есть такая песня. «Bella ciao!»(64) Да, да! Точно. Nonna её любила. Nonna любила маггла, который любил эту песню, но об этом дома старались лишний раз не вспоминать. Nonna пела, когда варила зелья и ядовитые отвары. «O bella, ciao! Bella, ciao!» Так она и пела. Да, да. «Bella, ciao, ciao, ciao!» Привязчивый мотив.

Всю дорогу от кухни до кабинета Блейз пытался вспомнить другие строчки, но в голове настойчиво играл один припев.

Сусля трясся на полу — переживал полученное за медлительность проклятье. Сэмвелл не церемонился. Ах, Тео, Тео. Как бы ты на это посмотрел? Что бы ты сказал, дружище? Ты бы покачал головой и сердобольно предложил эльфу написать жалобу в какое-нибудь «бюрдэ». О Тео, Тео. Змея без клыков. Змея без яда. Как же тебе повезло, что твои друзья не такие, что мораль можно делить на двоих. И необязательно поровну.

— А вот и чай! — жизнерадостно объявил Блейз, перешагнув порог кабинета, и передал роскошную чашку Сэмвеллу. Тот захлопнул книгу о проклятиях, которую успел где-то раздобыть.

— Надеюсь, он стоил ожидания.

— Без вариантов! Специально для пожирателя смерти.

* * *

Теодора он увидел с крыльца дома. Кажется, всё обошлось, ведь тот буквально светился. Ему лишь со второго раза удалось пройти через ворота. От радости Тео был рассеян. Его легко понять.

— Всё хорошо, — выдохнул он, улыбаясь. — Кажется, всё хорошо!

— Иначе и быть не могло, — философски заметил Блейз. — Никак в толк не возьму, у тебя что — сова-молния? Как ты так быстро всё разузнал?

Нотт стал похож на себя прежнего. Губы вытянулись в нить, и этот давешний взгляд старосты, как будто он говорил с отстающим по рунам учеником.

— На углу Чаринг-Кросс-Роуд есть таксофон, а у меня дома в Мельбурне — телефонный аппарат. Я позвонил.

— Как удобно! Может, и мне стоит научиться. Наверняка, это проще, чем вызывать патронус.

— О, Блейз...

Забини подмигнул.

— Я знал, что всё получится! Ты не опустил руки и боролся до самого конца, а не плыл по течению. Горжусь тобой, мой мальчик, — он вытер невидимую слезу и претенциозно похлопал Тео по плечу.

— А я сомневался, — тихо отозвался тот.

— Напрасно. Как я всегда говорил: если видишь радугу, не жди...

— ...что на её конце горшочек золота, а не единорожье дерьмо. Я помню. Ты талдычишь это с пятнадцати лет, независимо от того, насколько это уместно в компании.

— И всегда оказываюсь прав! Пойдём лучше навестим Блэка. Он расслабился без нашего общества, человек полмесяца провалялся в Мунго. Устроим слизеринскую вечеринку на троих.

— Вообще-то мы его там оба навещали, — прищурившись, сказал Теодор.

— За двадцать-тридцать минут ничего толком не расскажешь, и потом, Регулус так забавно шипит: «Бесишь, Забини! Бес-сиш-шь».

Тео с сомнением покосился на двери особняка и покрутил на пальце кольцо с фамильным гербом. Забини немного помолчал, дав другу несколько минут прийти в себя.

— Потом, — проговорил Блейз, сжав его плечо. — Всё потом. Сам посуди — куда денется этот тарантул? А помнишь боггарта Уизли на третьем курсе? Паук на маленьких колёсиках! Прикольные штуковины.

Теодор закатил глаза, позволив увести себя к воротам.

— Магглы называют их роликами.