Свет в океане

Глава 23 — Слуга благороднейших и древнейших

20 февраля, ночь

Стежок за стежком. Не торопясь. Кричер отложил иголку и отошёл на шаг назад, чтобы полюбоваться результатом. Он долго не решался подступать к работе над лицами на гобелене, боялся, что за столько лет забыл, как выглядела хозяйкина родня, но он справился.

Кричер скрепя сердце восстановил на гобелене лица предательницы крови Айолы и презренного сквиба Мариуса, господин Альфард был на подходе. Завтра он займётся им, завтра.

А пока ещё стежок.

Госпожа Цедрелла выходила на загляденье! Идеально ровные крестики. Её личико так и светилось, хоть красавицей она не была, однако так умела расположить к себе при разговоре... Понятно, почему Уизли на неё глаз положил, а она с ним по наивности и сбежала. Но то дело давнее.

Кричер помял моток пряжи пальцами, приговаривая, напевая... Ни он сам, ни мудрецы-чародеи с бородой до колен не смогли бы разобрать его бормотание. Оно исходило из сердца. Этому нельзя научить. Такое нельзя объяснить. Нитки вслушивались, потягивались, как ящерки на солнышке, покачивали «хвостиками». А чего им упрямиться? Вот ещё два стежка... Готово! Ладно вышло — Кричер был доволен.

По тяжёлой ткани прошла рябь, будто волна по водной глади. Ещё одна дыра исчезла.

— Не похожа!

Кричер прижал уши.

— Ой, как не похожа, — пробасил господин Финеас Найджелус. — У неё лицо поумнее было.

— А я говорю, вылитая Элла, — возразил господин Поллукс.

— Что я — свою внучку не знаю?

— Внучку, не внучку, дед, а я кузину хорошо помню. Такой она и была! Вечно в облаках витала, вот и получилась здесь такой... недалёкой. Лучше объясните, почему на семейном гобелене я стар, а Арктурус — молод.

— Потому что уже в детстве ты был всё равно что ворчливым стариком, — высокомерно задрав нос, ответствовала госпожа Кассиопея. — А Арктурус даже с сединой на висках в душе оставался молод. Помалкивал бы уж, Полли.

Господин Поллукс насупился и сердито покосился на сестру в соседней раме.

— Ладно, уж и сказать ничего нельзя. Вы тут все его обожали.

— Я всех внуков любил одинаково, — возразил господин Финеас.

Господин Поллукс фыркнул.

Кричер покатал новый моток по столешнице, понюхал. Пахло, как господин Сириус. Отложил нитки в сторону. Взял следующие. Поднёс к рыльцу. Опять не то. Пахло, как госпожа Андромеда. За восстановление их лиц пока храбрости взяться недоставало. Госпожа Вальбурга хоть и не вымолвила ни словечка с тех пор, как в дом попала, но одним взглядом дала понять, что думает о работе своего некогда верного слуги. Она их так старательно выжигала, а тот собрался назад возвращать. Недостойных, отринутых родом. Прекрасных и проклятых.

Наконец клубок пах, как положено — господином Альфардом, да только глаза у Кричера начали слипаться. Немудрено. Время позднее.

Кричер пододвинул свечу поближе, чтобы хозяевам на картинах всё было видно. Без их одобрения он к работе никогда не приступал.

— Какие вести с полей? — требовательно спросила госпожа Кассиопея. Перед ней даже господин Поллукс пасовал, а уж Кричер и подавно.

— Всё по-прежнему, — проскрипел он, кланяясь. — Кричер вздорный эльф. Кричер подвёл вас. Господин Регулус упрямится, стоит на своём — не сдвинуть, коль в голову чего взбрело.

— Поверить не могу, что в нашу семью вольётся птичья кровь! — громыхнул господин Поллукс, заметавшись в раме. — Лучше уж та девчонка маггловской крови. Мерлиновы кальсоны!

— Не выражайся, внук. Веди себя прилично.

— А я и не выражаюсь. В моё время это уже не было ругательством.

Кричер горестно вздохнул. Все его старания шли насмарку. Хозяин вцепился во французскую вертихвостку. Никак не отвадить! Она пыталась подмазаться к Кричеру — подарила фартук, ну так вот: он его в совином домике Афине постелил. Его подарками не купишь!

— А что с этой магглорождённой? — полюбопытствовала госпожа Кассиопея, смягчившись. — Давно не приходила?

Кричер замялся.

— Давно. Мисс Грейнджер редко нас навещает.

— Что говорит об этом Реджи?

— А ничего, госпожа.

Господин Финеас негодующе фыркнул:

— Капитулянт.

— У хозяина много дел. Он ночами дома не сидит, приходит уже засветло.

— Может, он как раз у этой девчонки, пока вы тут свечки держите. Нам откуда знать, — пренебрежительно произнёс господин Поллукс.

— Да если бы, — отозвался эльф, сжав кулачки. — Кричер за ним проследил. Хозяин то по улицам слоняется — с пустотой разговоры задушевные ведёт, то в лавке сидит у волшебника, который шипит по-змеиному.

— Умом тронулся, — покачал головой господин Финеас. — Весь в мать.

Госпожа Вальбурга что-то сказала. Знать бы что. Кричер был лишён роскоши услаждать слух её голосом. Силенцио снимать было не велено.

— До дочки моей добрались! — запричитал бедный господин Поллукс. — Почему вас всех привезли с Гриммо и сгрузили в мой кабинет? Мне было так хорошо висеть здесь одному. Ладно, против Чарис я ничего не имею. Она молчит с момента появления.

Портрет госпожи Чарис оказался бракованным. Художник его неправильно заколдовал, и холст оживал только два раза в год: на Хэллоуин и на смертенины самой изображённой на нём волшебницы, но за эти дни на Гриммо та так надоедала господину Финеасу своей болтовнёй, что он отправлялся в Хогвартс — на другую картину.

— Мы должны действовать! — безапелляционно провозгласила госпожа Кассиопея. — Ты уверен, что мисс Грейнджер — удачная кандидатура, Кричер?

Он бросил опасливый взгляд на хозяйку, а затем запричитал себе под ноги:

— Боюсь, наша последняя надежда.

— Хорошо. Узнай о ней побольше. Что она любит, какие цветы, книги... будешь посылать их ей, но смотри, не подписывай. Пусть гадает, от кого. А потом сделай так, чтобы об этих подарках узнал Регулус — от ревности ещё никто не умирал.

— Мисс Гермионе нравится цитрусовый мармелад! У Кричера большой запас на случай её визита.

— Креманки подаёшь неудобные?

— Конечно, госпожа, чтобы она сидела у нас подольше. Хозяин с неё в это время глаз не сводит, но всё равно ничего не предпринимает...

— Слабак, — вставил господин Финеас.

— Что ещё?

— Ещё? — не понял Кричер.

— Как она одевается?

— Тут ничего плохого сказать не могу. Очень скромно, госпожа. Как положено воспитанной волшебнице, если не считать маггловских веяний.

— Что же в этом хорошего? Француженка наверняка не стесняется продемонстрировать свои прелести, вот Реджи и ходит за ней с открытым ртом.

Увы, всё так. Мисс Гермиона бездействовала, а ведь Кричер так на неё полагался.

— К тому же вейловская кровь!

— В этом и заключается проблема, — вмешался господин Поллукс. — Чистота крови важнее всего! Хватит нам волчьей... у того ребёнка хотя бы не наша фамилия. Он Люпин.

— Мастер Тедди чудесный малыш, — слабым голосом вступился Кричер и покосился на портрет хозяйки. Она бы сказала, что исключений быть не может, что оправдать позор ничем нельзя, что Кричер размяк, как маршмеллоу.

— Хочу посмотреть на эту магглорождённую, о которой ты рассказывал! — заявила Кассиопея Блэк. — Принеси мне газеты.

— Слушаюсь. У мисс Гермионы даже орден Мерлина есть.

— Вот уж достижение, — едко сказал господин Финеас, огладив бородку. — Его всем подряд раздают.

— Вам виднее, — съехидничала Кассиопея. — К слову, у вас на груди там что-то болтается?

— Ишь — разошлась, ещё и советы даёт, как моего Регулуса окрутить... — засмеялся господин Поллукс. — Чего себе тогда мужа не нашла?

— Сейчас кто-то схлопочет по подрамнику.

— Руки коротки, Касси.

— Опыт и брак необязательно пересекаются, Полли. Твоему внуку первого явно не достаёт. Дождётся, что магглорождённая кого порасторопнее найдёт и завиднее. Выродимся — по-другому запоёте, господа снобы.

— Кого это она найдёт? — напрягся господин Финеас. — Наша фамилия сама за себя говорит! Вот был бы тут Арктурус вместо вас...

— Я же говорил, что он ваш любимчик, а вы всё отпираетесь!

Началась перебранка.

Кричер тем временем убрал пряжу, чтобы кот не растрепал, бережно свернул гобелен, чтобы Пупо не обслюнявил, перенёс подсвечник, задёрнул шторы. Раскланялся. Пора на боковую.

Хозяин снова где-то пропадал, а ночь меж тем выдалась сырой и холодной. Дела у него были престраннейшие, а знакомые ещё чуднее.

Вздыхая и охая, Кричер поднялся наверх. Полнолуние — значит, госпожа Андромеда хлопочет в детской.

Мастер Тедди капризничал. Когда на небе луна, что круглый блин, он всегда егозил. Предметы вокруг него ходили ходуном: магия выплёскивалась, вступая в бой с «волчьей» болезнью.

— Хорошо, что ты подошёл, — сказала госпожа. — Помоги с одеялом.

Она держала «кукушонка» на руках. Глаза у того сверкали, как алмазы, а волосики серебрились звёздным инеем. Когда Кричер закончит работу с гобеленом, все дыры пропадут, полотно нальётся жизнью, и фамильное дерево пойдёт в рост. Тогда и мастер Тедди на нём появится.

Кричер поправил подушки, поднял скомканное одеяльце с пола, встряхнул... Несколько бумажных созданий хозяина сонно выпорхнули из балдахина над кроватью.

— Тише, тише, — шептала госпожа, покачивая внука. Она поцеловала его в лоб и принялась тихонько напевать:

— Спит наш король под волшебной луной.

В тихой ладье его хрупкий покой.

Спит вместе с ним зачарованный лес,

Озеро, сад, тополя до небес.

Спит золотой его сказочный меч,

Буду и я сон твой чутко беречь.

Спит наш король, подождёт его трон.

Фея Моргана хранит его сон.

Птичкою станет, взлетит над водой,

Чтоб колыбельную спеть над кормой.

Рыбкою станет в озёрных волнах,

Чтобы баюкать его в сладких снах.

Спят облака, гор высоких хребты,

Спи, дорогой, вместе с ними и ты.

Спит наш король вопреки злой луне.

Спит, пока мир в его славной стране.(39)

Мистер Тедди закрыл глазки, прижался к ней и что-то залепетал. Его сморило. Осторожно, чтобы не разбудить, госпожа Андромеда положила «кукушонка» в кроватку, а Кричер накрыл его и подоткнул одеяло.

Домовик встал на цыпочки, глядя поверх ограждения на малыша — он спал.

Чистота крови превыше всего, но всё-таки... всё-таки... Кричер поёжился, боясь довести эту мысль до логического конца.