Свет в океане

Глава 9 — Панси

25 января

Зал ресторана состоял из застеклённой террасы с настилом из зеркального паркета. Панорамные окна выходили на Гайд-парк. Минималистично, дорого, стильно. Подходящее место для «лондонских денди», избалованных высшим светом и жаждущих экзотики. Но какое же всё было маггловское. Фу!

Панси пробиралась между столиками, мысленно нахваливая себя за предусмотрительность. Она не зря надела ожерелье из волшебного жемчуга. Почти все дамы в зале не поскупились на украшения, но теперь их взгляды были прикованы к ней. И конечно же, ей понравилось внимание персонала к её персоне, включая приветствие метрдотеля, из которого она не поняла ни слова. Панси была впечатлена, но не призналась бы в этом и под прицелом палочки.

Блейз уже сидел за столиком. Он помахал ей, а потом отодвинул стул — разыгрывал джентльмена. Любая вежливость — форма лицемерия, а когда дело касалось пакостника Забини, приходилось быть готовой ко всему.

— Ты всё-таки пришла, — сказал он, ослепительно улыбаясь.

— Я представила, как ты обрадуешься, если я не приду. Пришлось собираться. Маггловский ресторан? — отчеканила Панси, сморщив носик.

— В другие мне вход закрыт. Я дорожу своей свободой, cara mia. Увидит кто из наших — меня тут же сцапают.

Опять эти затасканные словечки со школьных времён, фразочки, от которых в голове каша.

Следующие несколько минут Блейз с умным видом изучал меню, а Панси без стеснения изучала бывшего однокурсника. Вообще-то откровенно таращилась, но кто её осудит? Густые тёмные локоны падали ему на лоб, оттеняя большие синие глаза. Ресницы у него были поразительно длинными, как у лунтелёнка. Точёный нос, красивые губы. Короче говоря, он не зря считался самым симпатичным на курсе, и последние месяцы пошли ему только на пользу. Весь в мамочку: Блейз Забини — колоссальная кокетка, и это ничего не изменит. Он был одет в чёрное, если не считать зажим для галстука и запонки с красными камнями. Вылитый вампирюга. Совсем взрослый стал на вид, а там кто знает.

Панси обладала иммунитетом к его чарам, но опозориться перед ним не хотелось.

Официант с непроницаемым лицом, присущим всем азиатам, держался неподалёку, готовый принять заказ. Забини слегка кивнул ему, подзывая, и тот стал резво записывать что-то в блокноте обыкновенным карандашом. Панси обомлела, когда вдруг поняла, что Блейз говорит с ним на японском. Заразительная улыбка Блейза растопила сердце даже этого угрюмого маггла. Он стал выглядеть приветливее.

Официант коротко поклонился и отправился претворять заказ в жизнь.

— Я думала, он никогда не уйдёт, — пробормотала Панси, отпив минеральной воды. Она решила не доставлять Забини удовольствие расспросами о его владении иностранными языками — ему только дай повод, и он начнёт петь себе оды.

— Ах, Панси, я скучал по твоему брюзжанию, — подмигнул Блейз. — Быстро добралась? Без проблем?

Паркинсон ни за что бы не призналась, что приехала на Парк-Лейн на паршивом «Ночном рыцаре», трясясь в салоне, словно желе. Ей хватило ума обмотать шею шарфом, чтобы не привлекать лишнее внимание к ожерелью, которое давило на верхние позвонки.

— Замечательно, — вроде зубы не треснули, пока она скрипела ими, выговаривая всего одно слово. — Так какими судьбами, Блейз? Я была удивлена, получив от тебя письмо.

— Правда удивлена?

— Неприятно удивлена.

— Я приехал на сверхтайные переговоры с одним сверхнеравнодушным волшебником, чтобы обговорить сверхусловия поставки в Британию летучего пороха. Возможно, ты обратила внимание, что достать его сейчас немного проблематично.

— Да, я заметила, — с досадой ответила Панси, почувствовав себя задетой.

— Впрочем, в любой ситуации можно отыскать плюсы, — беззаботно продолжил Блейз, — например, мантии больше не нужно очищать от приставшей сажи. Ты всегда жаловалась на аллергию на порох. А помнишь, как Драко смешно чихал, выходя из камина?

Паркинсон встрепенулась. Верхняя губа задрожала. Зрачки расширились. Наверное, сейчас она напоминала чупакабру, вытащенную из норы на свет дневной.

— Ты поддерживаешь связи с Драко? — в её голосе было столько недоверчивой надежды, что самой стало тошно.

— Мы переписываемся. Иногда. Он приезжал на свадьбу моей мамы.

— Не припомню, чтобы получала приглашение, — вскользь упомянула Панси, обернувшись в сторону открытой кухни, будто была заинтересована судьбой заказа.

— Я подумал, что ты сочтёшь приглашение насмешкой. Свадьба прошла в Италии, и ты бы всё равно не смогла туда приехать.

Панси скомкала салфетку, лежащую под пальцами. Она могла хорохориться и важничать сколько угодно, но Блейз был прекрасно осведомлён о её положении. Здоровье отца серьёзно подорвали суды и допросы. Мама ни о чём не хотела слышать, погрузившись в мир собачьих выставок, что само по себе отдавало вульгарщиной.

Выезд за границу для Паркинсонов был закрыт в качестве меры пресечения. В дом частенько наведывался сотрудник Министерства магии и составлял треклятый отчёт. Сейф в «Гринготтсе» потерял статус «особого охраняемого». Получив от гоблинов уведомление, Панси только хмыкнула. В их хранилище с каждым днём было всё меньше того, что требовало охраны. Она предложила отцу забрать золото и оставить жадных коротышек с носом — без процентов, но наткнулась на очередную бюрократическую стену. Ближайшие пять лет семья Паркинсонов не имела права закрывать счёт. С него регулярно списывалась кругленькая сумма на поддержку пострадавших во время войны, в Фонд милосердного Мунго и ещё в десяток мест, где с подачи Министерства магии кормились дармоеды, грязнокровки и оскорблённые Мерлин знает чем волшебные народцы.

Панси скрипнула вилкой по оказавшейся перед носом тарелке с какой-то вонючей гадостью.

— И что это?

— Ты должна оценить. Это рыба фугу. В Японии говорят: «Глуп тот, кто ест рыбу фугу, но ещё больше глуп тот, кто её не ест». Она смертельно ядовита, если её неправильно приготовить.

— С каждым словом я хочу её всё меньше, — скривилась Панси. — Несёт, как от тролля.

Блейз, к её мелочной радости, отложил перевязанные лентой палочки и вооружился ножом да вилкой.

— Что наша жизнь без риска? — спросил Забини, отрезая кусочек рыбы. — Смотри, Панси, перед тобой пожиратель смерти.

Паркинсон вздрогнула и осмотрелась, непроизвольно потянувшись ладонью к палочке. Она запоздало сообразила, что гул голосов посетителей доносился до неё приглушённо, словно издалека. Она и забыла, что они с Блейзом здесь не одни.

— Я слышал о Грегори, — Блейз тщательно прожевал. — Есть версии, кто мог с ним это сделать?

— Медведь, — фыркнула Паркинсон, осторожно нанизав фугу на зубья вилки. Принюхалась, игнорируя весёлый взгляд спутника. Казалось, её реакция волновала Блейза больше участи Гойла. — Авроры не станут долго разбираться, многие только рады, что одним из нас стало меньше.

— Нас, — повторил Блейз, скривив губы в то, что наверняка считал обворожительной улыбкой. — Звучит плачевно. В этом проблема, Панси. Мир уже не тот. Хочешь жить хорошо — приспосабливайся. Даже саламандры когда-то научились дышать кожей, чтобы не задохнуться пеплом.

— Приспособиться? Как ты? — взъелась Паркинсон. — Хочешь сказать, что тебя устраивает нынешний ход вещей? Ты не можешь снять комнату в «Дырявом котле», сколько бы галлеонов не звенело у тебя в карманах, потомственный ты наш. Ты здесь никому не нужен, кроме дементоров в Азкабане.

Взгляд Забини потемнел. Панси ощутила колебание воздуха вокруг их столика, магический барьер тишины потрескивал ровно три секунды, и всё прекратилось. Блейз отодвинул пустую тарелку.

— Обожаю виноград в жидком виде, — он потянулся за бокалом. Забини играл. Играл роль взрослого. — Поразительно, как мало некоторым людям нужно для счастья. Взять, к примеру, Тео. Откопанный ночной горшок племени Мумбу-Юмбу приведёт его в восторг.

Панси была в ярости. Он что, не замечал, что его слова не помогали? Как можно быть таким чурбаном? Как можно так легко относиться к жизни?

Она вспомнила о Нотте. Маниакальном зануде Нотте с его списком дежурства старост, расписанием на год вперёд и схемой рассадки болельщиков команды факультета на трибунах. Однако сейчас бы Паркинсон не отказалась от компании Теодора. Он всегда был амортизирующей прослойкой между Блейзом и Драко, между самой Панси и Забини, всё равно что сливочный соус в одной миске с хрустящими перечными упырями, после которых горело нёбо.

— От меня случайно не пахнет порохом? — на полном серьёзе спросил Забини, уставившись на неё в упор. Беседа так резко сменила русло, что Панси растерялась и ответила вежливо:

— По-моему, нет, — она повела носом, раздув ноздри.

— Странно. У тебя такие пунцовые щёки. Я уж подумал, что это аллергическая реакция.

— Эти пятна от злости! — в рыбу Панси впилась, как пёс в отвоёванную в драке кость. Она даже засопела, так как слишком энергично жевала.

— Ты фыркаешь?

— Я выпускаю пар. Помолчи и дай мне поесть.

— Вкусно? — не унимался Забини.

Да, но ему знать того не стоило.

— Прошло почти два года, но я так и маюсь над загадкой, — зашёл с неожиданной стороны Забини. — Кто же обратил во прах «Того-Кого-Можно-Называть»? Ты в курсе?

— Тебе-то что, Ноузи Паркер?(22) — буркнула Паркинсон.

— Любопытство, — развёл руками Блейз.

— Меня там не было, — невольно понизив голос, заговорила Панси. Спустя двадцать месяцев она по-прежнему ощущала страх, вспоминая ночь второго мая, тела сокурсников на лестнице и во дворе замка, грохот рухнувшей башни. Она эвакуировалась вместе с Милли, пристроившись за группой хаффлпаффцев во главе с Эрни Макмилланом. Она рыдала, будто героиня сопливого романа Фифи ЛаФолл,(23) и глазами побитой собаки смотрела на Блейза, впихнувшего её в нужный коридор. Он чмокнул Панси в губы, как ребёнка, смеясь в восторге от собственной выходки, напрочь выбив её из колеи и моментально осушив слёзы. Негодяй! Панси так разозлилась, что по тайному проходу до грязного паба Аберфорта не шла, а летела. — Но я знаю, что последний удар нанёс не Поттер. Это был Лонгботтом. Недотёпа с тупой жабой! Гойл мне сказал, можешь спросить его, если...

Панси смолкла. Пожалуй, до этой минуты она до конца не осознавала, что Грегори мёртв. А известно ли об этом Драко? Они дружили. До седьмого курса так точно.

— Поттер решил проявить великодушие и задыхаться в лаврах героя в одиночку, — подытожил Забини. — Занятно всё же устроен мозг у гриффиндорцев. О! — воскликнул он, завидев направляющегося к ним официанта. — Как насчёт мяса ската хвостокола?

— Ещё один морской гад? — обречённо спросила Панси.

— Я питаю к гадам необъяснимую слабость.

Панси неуютно заёрзала. Каждую фразу Забини следовало препарировать, чтобы не прохлопать издёвку.

Она была удивлена, что вечер в какой-то момент утратил напряжённость, а собеседник оказался лучше, чем она предполагала, припоминая их пикировки в школе. А ведь она шла в маггловский ресторан, как на очередной допрос со следователем, с чёткой установкой: помалкивай-ка, дорогуша, и останешься цела.