Сила способная изменить мир. Предназначение

Анью кивнула, отпуская кровавые путы, доставала руку из груди духа, попутно осматривая ссадины, полученные когда пробила ледяной доспех. Ничего критичного, но если она и дальше будет так часто получать травмы, то целебные мази и повязки быстро закончатся. Океанида убрала клинок, растапливая лёд и внимательно на них смотрела.

– Он, – чародейка подняла повыше ладонь, на которой сидел Пэн. – Новый смотритель Тортоика. Мы пришли помочь великану.

– И как смотритель я принял решение, – мококо отважно посмотрел на океаниду. – Я отдаю Росток Анью, чтобы она оберегала Свет от демонов.

– И что ты будешь делать с силой Ковчега? – дух посмотрела на неё с нескрываемым подозрением.

– Отнесу в Тризион и передам Крылатой Хранительнице, – честно ответила колдунья.

– Да будет так, – Ассоль кивнула Пэну.

Океанида подлетела к дереву, растущему в центре платформы. Каким-то непостижимым образом оно не пострадало во время драки. Ассоль коснулась ствола, едва слышно шепча что-то на языке древних. Дерево засветилось ярким зеленоватым светом. Мощная волна чистой силы прокатилась по пещере. Свет отделился от души Тортока, направляясь к ней. Анью едва успела опустить Пэна на пол. Осколок Ковчега вонзился в её грудь, сбивая с ног, растекаясь болью под кожей. Она ждала, что будет та же агония, что и в прошлый раз, но было в разы легче. От центра груди расползались светящиеся зелёным светом трещины. Свет, словно кровь, пробивался в тех местах, где её ранили. Невероятная мощь, что наполняла её, свернулась вокруг магического источника, резонируя с ним. Анью медленно поднималась на ноги, пытаясь сфокусироваться на том, что творится вокруг, вытирая тыльной стороной ладони потекшую из носа кровь.

– Как ты? – участливо спросила Энвиса.

– Надо же, – задумчиво смотрела на неё Ассоль. – Я надеялась, что осколок просто сожжет тебя…

– Жаль тебя разочаровывать, но это не первый осколок Ковчега, что я держу в себе. Тот, которым прежде владел Лютеран, я уже перенесла в Тризион.

– Что ж, пути богов неисповедимы, – пожала плечами океанида, хотя всё ещё выглядела разочарованной. – Раз они решили, что ты достойна, то кто я, чтобы противиться этому.

– Анью, ты в порядке? – Пэн взволнованно смотрел на неё снизу вверх.

– Да, со мной всё в порядке, – она наклонилась, поднимая мококо и усаживая его себе на наплечник. – Давай выбираться отсюда, а потом я быстро отнесу Ковчег в безопасное место.

Платформа под ногами содрогнулась. Волна силы ударила во все стороны. Ствол древа-души наполнялся мощью, тускло светясь в полумраке. Дерево оживало, распускались новые листья. Платформа под ногами покрылась светящимся узором. Светящиеся линии расползались, покрывая стены и пол пещеры. Оживали каменные стражи-эозины, поднимались на ноги, удивленно осматриваясь по сторонам. Покрывались листвой деревья. Всё вокруг стремительно оживало, зазеленела трава и мох. Суетливо забегали мысли Тортоика.

– Что ж, я исполнила волю Нинав, – Ассоль медленно кивнула. – Там, где был мрак отчаяния, теперь появился свет надежды. Отныне забота о силе Ковчега на твоих плечах, девочка.

– Ковчег… Я должен защищать Ковчег… – глухой голос, настолько мощный, что был подобен горному обвалу, раздавался отовсюду одновременно.

– Тортоик. Он пробудился? – Пэн испуганно смотрел по сторонам.

– Если так, то хорошего мало, – Анью озиралась по сторонам, не зная, что ей делать.

– Ты устал, мой бедный Тортоик, – рядом с ними появился призрачный силуэт юной девушки.

Полы длинного белого платья колыхались в потоках несуществующего ветра. В её длинные волосы были вплетены цветы и птичьи перья. Но больше всего поражал её голос – тот самый, что пел в голове чародейки всё время, что она была острове.

– А если снова разлом? Снова демоны? – пророкотал Тортоик.

– Они защитят его, – улыбнулась Нинав, – Твои дети – часть тебя. Они справятся. Всё будет хорошо. Закрой глаза, мой друг.

– Ты права… Я так устал…

Нинав тихо запела свою колыбельную, становясь при этом всё тусклее, словно вливая магию в эту песню, она тратила собственные силы. За миг до того, как исчезнуть, Нинав посмотрела на Анью, ласково улыбаясь.

***

– Беатрис! – Анью прикрыла глаза, почувствовав, как магия дернула её куда-то в неизвестность.

Жуткое ощущение, словно её тащит в водовороте, крутит и вот-вот переломает. Аман и Силлиан столько жаловались на якобы дискомфорт при телепортации, но те ощущения ни в какое сравнение не шли с тем, что она чувствовала сейчас. Она вообще не была уверена в том, что к этому можно привыкнуть. Чувство перемещения закончилось внезапно. Её выкинуло на холодный кристаллический пол.

Тризион. Место вне миров и вне времени. Огромная кристаллическая платформа, отделанная золотом, парящая среди звёзд. Жутко и красиво одновременно. Сквозь кристалл она видела голубоватого цвета туман, в котором горели яркими огнями звёзды. Колдунья поспешила подняться на ноги и перейти на металлическую часть – это давало хоть какое-то ощущение пола под ногами.

Звёзды были везде, куда не кинь взгляд. Было жуткое ощущение, что либо платформа кружится вокруг своей оси, либо мир кружится вокруг Тризиона. И в центре платформы стояла она – последняя крылатая лазенис. Беатрис. Анью так и не набралась храбрости спросить у Хранительницы, почему именно её обрекли на заточение, а этот вопрос крутился в голове уже несколько месяцев. Что должна была сделать эта девушка, чтобы её обрекли на долгие тысячелетия в этой тюрьме. Как бы красив Тризион не был, Анью не забывала, что он в первую очередь клетка.

– Я ждала тебя, – мягким голосом проговорила Беатрис, однако выражение её лица никак не выдавало радости очередной встречи.

Хранительница Тризиона вообще не отличалась эмоциональностью в прошлые два раза, когда колдунья была в этом месте. За мягкой интонацией и добрыми словами чувствовалась пустота. Анью было интересно, всегда ли эта лазенис была такой холодной, словно льды Шувьерда или это тысячелетия одиночества так повлияли на неё, но спрашивать подобное было верхом бестактности. Аньюриэль лишь вежливо поклонилась в ответ, подходя ближе к Хранительнице.

Красивая молодая женщина с выражением вежливого равнодушия на лице наблюдала за ней. Выразительные глаза лазурного цвета, пухлые нежно розовые губы, мягкие черты лица, красивая фигура, пара крыльев за спиной. Беатрис вполне могла считаться эталоном красоты. Вот только в глазах не было и искры жизни, а улыбка, словно приклеенная к губам, была пустой. Даже красота одежд лазениса и блеск украшений казались неестественными в этом месте.

– Я принесла ещё один осколок Ковчега.

– Я знаю, – Беатрис всё так же равнодушно улыбалась.

Казалось что в этом месте застыло не только время, но и сама узница. Анью обвела взглядом платформу. Кристалл, золото, звёзды. На небольшом возвышении за спиной лазенис мерцали гранями несколько кристаллических шпилей. Над одним из них ярко сиял алым осколок Ковчега, что передал ей эсдо Лютеран. Больше ничего примечательного в Тризионе не было. Было до ужаса страшно осознавать, что здесь кто-то живёт вот уже не одну тысячу лет. Не было тут ни мебели, ни каких либо личных вещей. Что можно делать в этом месте долгие годы?

Сходить с ума, наверное…

– Ты готова?

Мягкий голос Хранительницы выдернул её из размышлений. Анью перевела взгляд на Беатрис и уверенно кивнула. Оставалось надеяться на то, что та гамма сочувствия и жалости, что зародилась в её сердце, никак не отразилась на лице. Участь, печальнее чем у узницы Тризиона, нельзя было представить.

Беатрис тем временем расправила за спиной белоснежные крылья. Перья в них мягко засветились, наполняя пространство вокруг магией. Анью чувствовала, как осколок Ковчега покидает её тело. Яркая зеленоватая сфера на мгновение зависла перед Хранительницей, а затем устремилась в сторону и зависла над одним из шпилей.

– Ты хорошо постаралась, юная эсдо. Отныне каменный великан может спать спокойно. Нинав была бы довольна. Но осталось ещё пять осколков. Поторопись, демоны снова проникли в наш мир. Они ищут Ковчег.

– Что с ней стало? – осмелилась задать вопрос Анью. – Что стало с Нинав? Она исчезла навсегда?

Беатрис лишь улыбнулась своей пустой улыбкой и сложила крылья за спиной, давая понять, что отвечать не станет. Колдунья постаралась скрыть всколыхнувшее было раздражение. Было неприятное чувство, что её, словно марионетку, дергают за ниточки. Беатрис знала намного больше, чем говорила ей.

– Я собираюсь в Аньшу. Может подскажешь, где искать? Так будет намного быстрее. Ты же как-то наблюдаешь за миром…

– Ступай, – мягко и одновременно с этим уверенно прервала её Хранительница.

Лёгкий взмах рукой и под ногами у Анью заклубился белёсый туман. Мгновение и появилось жуткое ощущение падения в бездну. Анью крутило в пустоте, словно опавший лист в водовороте. Жутко было от мысли, что она расшибётся насмерть, когда наконец достигнет твердой поверхности. И ещё ужаснее было от мысли, что она может застрять в этом неясном месте и падать в никуда бесконечно. Ещё до того, как Анью решила, какая участь страшнее, её выкинуло из портала на землю.

– Ну неужели нельзя помягче? – она медленно поднималась, потирая отбитый локоть и пытаясь понять, где находится.

Примятая её далеко не изящным падением трава приятно пахла. Лёгкий ветерок приносил с соседних лугов ароматы лаванды и ромашки и незабудки. Прямо перед ней подпирал своей могучей кроной небосвод Неясень. Беатрис отправила её прямо к порогу Моки-Токи.

– Анью, – рядом с ней, зависла крупная божья коровка, на спине которой сидел взволнованный Пэн. – Я тебя почти час дожидаюсь, ты чего так долго? Впрочем, это подождёт. Я всё рассказал бургомистру и старейшинам. Тебя зовут в город.

– Отлично, сейчас соберу всё что надо для той ерунды, чтобы уменьшится и сразу… А может они сами выйдут, чтобы я не ползала по болоту как в прошлый раз? Быстрее будет.

– Не волнуйся, зелье уже готово. Флакончик возле Неясеня. Пойдём!

Пэн нервно дёргал свою божью коровку за усики из-за чего она постоянно резко меняла направление. Анью грустно вздохнула, не понимая необходимости идти в Моки-Токи. Если ты отбираешь у целой расы смысл существования, идти на поклон в их городок не самая лучшая идея.

Нужно научиться говорить «нет». Вот сразу как выслушаю гневную проповедь от старейшин Моки-Токи, так и начну.

***

В доме бургомистра было шумно, словно в растревоженном улье. В гомоне голосов сложно было вычленить отдельные слова. Однако, стоило им открыть дверь, как разговоры мгновенно стихли. Пэн зашёл первым. Анью проследовала за ним с небольшой заминкой и прикрыла за собой дверь.

– А вот и спасительница Тортоика! – радостно провозгласил бургомистр.

Анью замерла на месте, ошарашенная неожиданно-теплым приёмом. Со всех сторон к ней тянулись руки. Её обнимали, хлопали по плечам. Дискомфорт, вызванный чужими прикосновениями не шел ни в какое сравнение с полным непониманием происходящего. Совсем недавно эти же мококо обвиняли её в желании украсть у них Ковчег, а теперь искренне за это благодарят. Она растерянно посмотрела на Пэна, тот лишь довольно улыбнулся в ответ.