Anima Mea. Моя душа

— Этот дом.. — Сабазий еще сильнее сжал пальцы на затылке, и Гермиона всхлипнула, — так вот где живет... твой хозяин?

Гермиона ничего не понимала. После всего того, что он видел у нее в голове, божество заинтересовал дом, в котором живет Северус? Она всхлипнула, когда Сабазий взял ее голову в руки и больно сжал.

— Ну же, отвечай, — потребовал он. Его лицо было всего в нескольких дюймах от нее, и от мерцания кружилась голова.

— Д-да, повелитель.

— Что тебе известно об этом доме? Почему он там живет? Мозаика на полу... и куда делась часовня, что была в подвале?

На сей раз Гермионе не пришлось притворяться — она действительно не знала, как ответить на вопросы. Она расслышала, как стоящий рядом Федуций неловко переминался с ноги на ногу.

— Там нет никакого храма... повелитель, — с трудом выдавила Гермиона, — только ванная и рабочее место.

— И как же так вышло, что зельевар, хранящий столько секретов, поселился именно в этом доме?

Сердце Гермионы бешено колотилось в груди. От паники кружилась голова.

"Что он имеет в виду? Что такого необычного в доме Снейпа? И откуда Сабазию вообще что-то известно о нем? " — вопросы крутились в голове Гермионы.

— Я... я не знаю, повелитель. Он там живет уже давно, — Гермиона постаралась высвободиться из цепких пальцев божества. Ее взгляд упал на Федуция, которому явно не нравилась все происходящее. У нее было такое чувство, словно что-то важное ускользнуло от нее.

— Федуций помог ему найти этот дом, — с трудом дыша, произнесла Гермиона. — Пожалуйста, отпусти меня. Я обещаю, что вернусь и принесу еще зелья.

Сабазий сузил глаза и, еще сильнее сжав пальцы, опять проник в разум Гермионы. Воспоминания, связанные с домом Снейпа, замелькали перед ее внутренним взором, словно Сабазий пытался что-то найти, откидывая в сторону один образ за другим. Гермиона сопротивлялась, стараясь вывести на передней план изображения, которые могли бы сбить с толку сияющее божество. Вскоре Сабазию удалось увидеть момент, когда Северус сидел обнаженный на краю ванны и втирал в синяки лечебную мазь. Сабазий уловил возбуждение Гермионы при виде этой картинки и с ликующим возгласом удвоил свои усилия, стараясь потянуть за ниточку этих переживаний. В отчаянной попытке отвлечь божество, Гермиона подумала о смерти Пертуса, вспомнила его изуродованную голову, кровь, запекшуюся в волосах, безжизненные глаза, уставившиеся в пустоту и отблески луны и огня, отражающиеся от мертвой поверхности. Скорбь вновь затопила Гермиону. Но потом, неожиданно, она наблюдала за тем, как Северус, нахмурившись и плотно сжав губы, проводил похоронный обряд на погибшим рабом, безмолвные слезы стекали по его лицу. При виде его горя, сердце Гермионы сжалось, ей захотелось дотронуться до Северуса, утешить его, как-то подбодрить...

Неожиданно Сабазий оставил воспоминания Гермионы в покое и рассмеялся. Она зажмурилась и пошатнулась. Перед глазами все плыло.

Сабазий опять рассмеялся и от этого высокого, словно девчоночьего смеха у Гермионы свело скулы. Бог опять к ней наклонился, и она почувствовала его горячее дыхание у себя на щеке. Посмотреть на него она не рискнула.

— Ну что же, малышка, похоже, Северус не просто твой господин. Он значит для тебя гораздо больше, — прошипел Сабазий.

Гермиона промолчала. Она почувствовала, как он ее обнюхал, а потом коснулся влажным языком щеки и шеи. Гермиону передернуло от отвращения.

— От тебя пахнет С-с-с-еверус-с-с-ом. Я чую его кровь на тебе? Интересно, почему? — протянул Сабазий так, словно размышлял вслух.

Гермионе сделалось не по себе от растянутых шипящих звуков, проскользнувших в интонациях божества. Он собрала последние силы и замерла в его руках. Не зная, как ответить на вопрос, Гермиона сочла за лучшее промолчать, надеясь, что тот был риторическим.

Время тянулось невыносимо медленно, секунда за секундой. Пальцы Сабазия сжимали горло Гермионы все сильнее, перед глазами поплыли мушки, и кровь застучала в висках.

— Заберите ее, — произнес Сабазий, и Гермиона почувствовала, как ее грубо схватили за руки, — отведите к остальным. Я займусь ею попозже.

Сабазий наконец-то отпустил ее, и Гермиона наклонила голову, отчаянно надеясь, что ее мучениям пришел конец и что она наконец сможет отсюда выбраться и вернуться домой к Снейпу. Она была уверена, что еще один сеанс Легилименции ей не пережить.

— Но, повелитель, как быть с зельеваром? — подобострастно спросил Федуций. Было очевидно, что ему совсем не хотелось встречаться с Северусом один на один.

Гермиона задержала дыхание, напряженно ожидая ответа.

— Северус придет, я уверен, — проложил настаивать Федуций. — Вряд ли ему удастся удержаться и не поиграть в героя. Я его хорошо знаю. Если мы хотим возвыситься, господин, то зелье нам необходимо.

— Марк, Марк, — уверенно, с издевкой, сказал Сабазий. — Не беспокойся ни о чем, с-с-сын мой. Я не позволю прос-с-тому с-с-смертному взять над нами верх, независимо от их способностей и знаний. Существует много разных способов заставить человека потерять свой человеческий облик.

Повисла тишина, и Гермиона слышала, как кровь стучала у нее в висках. Она сглотнула. Она старалась стоять, не двигаясь, и ее трясло от усилий.

— К тому же, мой дорогой Марк, — наконец вымолвил Сабазий, — мы оставим столь дорогого Северусу друга у нас, и он обязательно придет. Но он не только придет, но и сделает так, как мне нужно, а иначе малышке несдобровать, — Сабазий и Федуций одновременно рассмеялись.

От этого звука Гермиону замутило. Она надеялась задобрить Сабазия и выиграть немного времени. "Какая же я дура!" — подумала Грейнджер.

Она стояла, не поднимая головы, и смотрела перед собой. Неожиданно Гермиона почувствовала, как ее грубо потащили назад, прочь от помоста. Она споткнулась, но смогла устоять на ногах.

Ее наполовину несли наполовину волокли по грязному полу в сторону одной из клеток, которая стояла в углу помещения. Дверь загона была открыта, и Гермиону грубо втолкнули вовнутрь, где она приземлилась на колени, с трудом сдержавшись, чтобы не вскрикнуть от боли.

Клетка воняла потом, смешанным со сладковато-тошнотворным запахом мочи.

Гермиона попыталась отдышаться и немного прийти в себя и, взявшись за прутья, поднялась на ноги. Она посмотрела в сторону помоста.

Один из помощников дрожащей рукой налил зелье в неглубокою миску и протянул его господину. Сабазий изящным движением смочил пальцы в жидкости и облизал их, прикрыв глаза. Сияние вокруг божества сгустилось и запульсировало. Сабазий улыбнулся и выпил все содержимое залпом.

Гермиона наблюдала за тем, как его тело словно затуманилось у нее перед глазам, и ей показалось, что оно изменило форму. На какую-то жуткую долю секунды Гермиона увидела раздутый кусок плоти, обвитый змеями. Гермиона сморгнула, не поверив глазам, и через мгновение Сабазий вновь предстал в образе прекрасно сложенного мужчины.

"Я сварила это зелье. Я — причина такой метаморфозы. Я ему помогла", — с ужасом подумала Гермиона. Вина захлестнула ее. Гермионе пришло в голову, что и Северус жил с этой ответственностью довольно долгое время. "Как ему удавалось справляться?" — подумала она.

В это время люди на помосте стали собираться вокруг Сабазия. Гермиона была слишком далеко, чтобы как следует разглядеть их лица, к тому же, каждый из них надвинул на голову капюшон. Ее затрясло. Их необыкновенную схожесть с Пожирателями Смерти трудно было не заметить. Гермиона наблюдала за тем, как они осторожно разлили зелье в небольшие глиняные чаши и поставили бутылку с оставшейся в ней жидкостью на столик справа от ложа Сабазия.

Последователи божества молча встали вокруг Сабазия и подняли чаши с напитком высоко над головой. По команде божества они одним движением осушили сосуды.

— Повелитель, настало наше время? — не скрывая радостного возбуждения, спросил Федуций.

Гермиона ощутила, как комната наполнилась неконтролируемой магической энергией.

— Ах, да, я же обещал верным слугам небольшую прогулку, не так ли? Ну что же, время пришло. Подойдите ближе, мои последователи и ты, Маркус. Мы пойдем и изведаем, какие тайны хранит в себе город. Дети мои, сегодня вечером вместе со мной вы пройдёте подобно богам по улицам Помпей.

— Повелитель, а что делать с... людьми? — осторожно спросил Федуций. Его голос звучал неожиданно низко.

"Может быть, это из-за зелья?" — подумала Гермиона.

— А что с ними делать? — ответил Сабазий. — Танцовщики присмотрят за ними. Они мне еще послужат, впрочем, как и весь людской род. А теперь, дети мои... Энгоргио!

Гермиона стояла в углу клетки, скрытая темнотой и, вцепившись в прутья расширенными глазами смотрела, как Сабазий становился все выше, значительнее. С каждой минутой сияние, окружавшее его, становилось сильнее, ярче, и глазам делалось больно от этого нараставшего, пульсирующего света.

Он распростер руки, и с ужасом Гермиона поняла, что его преследователи тоже стали увеличиваться и расти и теперь достигли пятнадцати футов. Божество радостно рассмеялось и ступило с помоста, увлекая за собой своих служителей. Они целенаправленно прошествовали мимо жаровни, мимо лежавших без сознания танцовщиков. Группа достигла противоположного конца пещеры и потерялась во мраке.

Гермиона затрясло от облегчения.

Она прислонилась спиной к прутьям клетки и медленно сползла по ним до тех пор, пока не оказалась на полу. Обхватив голову руками, она попыталась осознать, что же произошло за последние несколько часов.

Ей удалось нащупать волшебную палочку в потайном кармане туники. Инстинктивно Гермиона потянулась за кулоном, но пальцы наткнулись на пустоту.

Любимой бутылочки из-под духов на привычном месте не было.

Гермиона тяжело вздохнула.

Чем больше она думала о крестраже, тем очевидней становилась разница между медальоном Слизерина и флакончиком. В то время, как медальон высасывал всю радость и надежду, кулончик всегда вселял в нее спокойствие и уверенность в себе.

Совершенно очевидно, что сейчас она не чувствовала себя ни уверенной, ни спокойной. В груди поселилась тупая боль, и Гермионе отчаянно не хватало привычного украшения.

Не могло же отсутствие этой старой склянки так ее огорчить?

Гермиона попыталась разобраться в своих чувствах к Снейпу. Она было удивлена тем, как быстро она к нему привязалась и какое это оказало на нее влияние.

В обычной жизни Гермиона не была особенно романтичной натурой, пожалуй, за исключением привязанности к памяти о Северусе. Со смущением она была вынуждена признать, что за прошедшие года она возвела Северуса на пьедестал, можно сказать, идеализировала его. Она восхищалась его мужеством и принесенной жертвой. Она завидовала упорству, с которым он следовал приказам Дамблдора, хотя знал, что ему придётся стать убийцей и что его еще больше возненавидят и никогда не поймут.