Гробница Александра

Том с особым удовольствием отметил еще одну картинку, на которой Роксана танцевала перед Александром. В плотно обволакивающем покрывале она кружилась перед царем и его придворными. В трактовке Корнароса, однако, она при этом смело смотрела на царя, и их скрестившиеся взгляды предвещали общее будущее. Том неожиданно опять вспомнил Викторию Прайс и позу Танцовщицы Бейкера, которая очень напоминала позу танцовщицы на иллюстрации Корнароса. Неужели этот шедевр эллинистической бронзовой скульптуры действительно изображал Роксану, танцующую для Александра? Сходство было поразительным, но недостаточно точным для уверенного вывода — особенно учитывая большие хронологические и географические различия. Однако неправдоподобное видение Виктории Прайс делало сравнение чрезвычайно заманчивым, хотя подтвердить ее фантастическую историю не представлялось возможным.

Был заинтригован Том и иллюстрацией, изображавшей Александра и Роксану в их первую брачную ночь. Она явно перекликалась со знаменитой картиной на тот же сюжет, написанной художником Этионом еще при жизни Александра. Роксана сидела на брачном ложе, Александр стоял перед ней. Здесь она, напротив, не смотрела на него, а, чуть отвернувшись в сторону, скромно опускала взгляд долу. Розовощекий Эрос, приподняв край свадебной фаты, открывал ее прекрасное лицо, а другой херувим, стоя перед ней на коленях, снимал с нее сандалии. Александр, держа в руке диадему, восхищенно смотрел на Роксану. В дальнем правом углу картины другие амуры играли его доспехами. По словам античного автора Лукиана, картина Этиона, оригинал которой висел в Олимпии, а позднее был увезен в качестве трофея в Италию, привлекал внимание зрителя к другой любви Александра — войне, и передавал мысль о том, что он никогда не забывал об оружии. Произведение Этиона было утрачено, но считалось, что именно с него неизвестный римский художник скопировал одну из своих настенных росписей в городе Помпеи, которую Тому довелось видеть самому. Корнарос явно вдохновлялся другой античной копией картины Этиона, ведь в восемнадцатом веке Помпеи еще не раскопали. На картине, которую Том рассматривал сейчас, Александр определенно не думал об оружии. Местоположение его доспехов вызывало в памяти другое знаменитое полотно, изображавшее Ареса и Афродиту с амурами, снимавшими доспехи с бога войны, который готовился предаться любви с богиней. Иносказание, заключенное в картине, можно было трактовать как «любовь разоружает войну».

Манускрипт и впрямь оказался поразительным, и Том решил поговорить с настоятелем на предмет временного предоставления его для выставки, посвященной Александру, в Метрополитен. Но этот разговор придется отложить на потом, поскольку настоятель вряд ли вернется до его отъезда. Настоятель был человеком широких взглядов, однако Том прекрасно понимал, что он никогда не согласится предоставить манускрипт во временное пользование музею, не получив от хранителя гарантий того, что с ценной книгой будут обращаться должным образом. Трудность состоит в выборе: какие из иллюстраций экспонировать — ведь единовременно выставить на обозрение можно только один рисунок.

Когда вернулся брат Стелиос, Том поблагодарил его за предоставленную ему исключительную возможность, и монах проводил его за ворота монастыря. Что ж, утро прошло очень плодотворно, оставалось лишь надеяться, что таким же окажется и день.