Вместе и врозь

— А что говорят на этот счет японцы?

— "Раз есть начало, будет и конец", — не задумавшись ни на секунду, выпалил стармех.

Да-а, странный получился разговор. И огорчительный вывод приходится сделать: все-таки я еще плохо разбираюсь в людях.

Сначала капитан мне очень понравился, а стармех нет. Через какое-то время мое отношение к капитану резко изменилось, вероятно, тут был большой перегиб: судоводитель он классный, делу предан, знает много, а стармех стал казаться куда симпатичнее, чем вначале, хотя он, конечно, и порядочный зануда…

Раньше я совсем не думал, как должны складываться отношения с людьми, как правильно оценивать того или другого человека. В электронной схеме напортачить — да, страшно, в расчете сопротивлений наврать — тоже. А жизнь подсказывает — это еще неизвестно, где и в чем опаснее ошибаться — в железках или в людях.

Неожиданно по громкой связи передали: "Товарищ Габов, срочно поднимитесь в радиорубку. Повторяю: товарищ Габов, срочно поднимитесь в радиорубку".

Бегу и думаю: что случилось? Неужели какой-нибудь блок смыло?

Влетаю на палубу, а там стоят человек десять — кто со шваброй, кто с ведром — и, как только я появляюсь, выдают черт знает какую какофонию да еще орут по складам:

— По-здрав-ля-ем! По-здрав-ля-ем!..

Сначала я ничего не мог понять. Но когда из радиорубки вышла буфетчица Нюра и протянула мне тарелку со здоровенной лепешкой из бисквита, обмазанной сгущенным молоком, разукрашенной разводами из варенья, и объявила:

— Торт тропикаль — имениннику, — тогда я наконец сообразил: 5 августа сегодня, действительно это день моего рождения! И тут же подумал: "Но они-то откуда узнали?"

Однако долго гадать не пришлось: следом за Нюрой из рубки вышел радист, в руках он держал бланки радиотелеграмм и потребовал, чтобы я сплясал.

Глупо или нет — плясать, а уж такая традиция! Пока не спляшешь, не отдаст.

С дурацкой улыбкой под бредовый аккомпанемент всей банды откалываю какие-то коленца, благодарю за внимание и получаю радиоприветы с Большой земли.

ПОЗДРАВЛЯЕМ ДНЕМ РОЖДЕНИЯ СЧАСТЛИВОГО ПЛАВАНИЯ ГОТОВЬСЯ ОБЯЗАННОСТЯМ ДЯДИ ЦЕЛУЕМ МАМА ТИНА ПАВЕЛ.

Ясно.

ЖЕЛАЮ СЧАСТЬЯ УДАЧИ НАПОМИНАЮ СЛОВА СТЕНДАЛЯ УМНЫЕ ЖЕНЩИНЫ НЕ СКЛОННЫ ДОЛГО ЛЮБИТЬ ЗАУРЯДНЫХ МУЖЧИН ТЧК ОТ ОДИНОКОЙ ЖИЗНИ ВСЕ СЕРДЦЕ В ЗАНОЗАХ ЗОЯ.

Тоже ясно.

Значит, у меня сегодня день рождения. Праздник. Прекрасно и удивительно. Могу есть бисквит со сгущенным молоком и узорами из варенья, могу радоваться и подводить итоги.

Но бисквита мне что-то не хочется, а радоваться особенно нечему. Что же остается? Подводить итоги…

— Сколько вам исполнилось, сэр?

— Двадцать восемь.

— Это прекрасно!

— Чего ж прекрасного? Пушкин в двадцать восемь "Во глубине сибирских руд" написал… "Поэта" написал — "Пока не требует поэта к священной жертве Аполлон…" И "Няне" тоже…

А что еще?

Роюсь в нашей безумной библиотеке, нахожу томик, открываю на 1827 годе, и первое, что попадает на глаза:

Когда подымет океан
Вокруг меня валы ревучи,
Когда грозою грянут тучи,
Храни меня, мой талисман…

Талисман — такое дело… как бы сказать — на любителя. А все остальное — очень даже в жилу…

Какие итоги? К черту нытье! Надо чокнуться пайковым сухим вином с ребятами машинной команды и придумать, как поспособнее им кольца в движке сменить, а то я смотрел, как они мучились, — невозможное дело, каменный век.

С ребятами из машины я действительно чокнулся — безо всякого, понятно, свинства: "Цинандали" нам по тропической норме полагается. Полбутылки на день, чтобы пили с водой.

А еще меня удостоил личной аудиенцией капитан.

Мастер позвал к себе в каюту, поздравил, пожал руку и даже подарил шариковую ручку "паркер".

Вообще против обыкновения он был на этот раз благостно-задумчив и миролюбив. Хотя без философствования все-таки не обошлось:

— Чем барахла больше, тем извилин меньше. Значит, барахло извилины сглаживает.

И еще:

— Если бывает пастеризованное молоко, то почему не сказать — хрустализированное мещанство? Звучит. Когда в Одессу прибудем, сходи к стармеху в гости. Такое увидишь, месяц в глазах зайчики прыгать будут.

Поздно уже. Лежу и думаю, что же происходит со мной в океане? Что-то определенно происходит, только я не умею выразить.

На кожаном пальто дольше всего не снашиваются пуговицы.

Кто это сказал: талант, как деньги, или — есть, или — нет?

Новые задачи нельзя решать старыми методами… Качает. И не от вина, значит — море… нет, не море — океан.

С тем и уснул, ничего толком не додумал, не сумел выразить. А когда продрал глаза, было утро. Первое, что увидел — давешнюю радиограмму, розовенький бланк. И из всех слов, написанных размашистым почерком нашего радиста, осмыслил почему-то только одно в подписи — мама.

Свинья твой сын, мама. И кругом виноват.

Всю жизнь ты старалась для нас — для отца, для Тинки, для меня. А я злился. И все казалось, что ты воли мне не даешь, что трясешься, как наседка…

Если, конечно, совсем честно говорить, тряслась ты надо мной излишне: как бы я не убился, как бы не заболел, как бы в плохую компанию не угодил…

Но ежели бы одно это, давно позабылись наши "разногласия". Все матери наседки, одна чуть больше, другая чуть меньше.

Позабыть я не могу другое: почему тебе казалось, что я постоянно вру, скрываю от тебя что-то? Для чего ты стороной наводила справки, так сказать, пыталась вести секретное наблюдение, и портфель мой время от времени ревизовала, и карманы выворачивала?

Вот это обидно…

Конечно, тебе многое простить надо: вся жизнь — в напряжении, день и ночь ждала — вернется отец или не вернется. И тут надо отдать тебе должное: ждать ты умела и чувства свои скрывать тоже. Только и заметно бывало — суетишься, когда отец приходит с работы и ты кормишь его, будто обед или там ужин — первое дело в жизни.

Между прочим, он этой суетливости не любил, ты не замечала…

Конечно, не мне вас с отцом судить. Нет у меня на это права. Только не все человек по праву делает, случается, и помимо воли видишь, сравниваешь и оцениваешь.

Ты была мягче отца… добрее… и, пожалуй, в обращении с людьми проще. Ума тебе не занимать… Правда, если можно так выразиться, у отца в единицу времени ума больше было. Вот уж кто в неожиданной обстановке ориентироваться умел — он! И суть самых сложных вещей схватывал с первой подачи. Конечно, в его работе по-другому и нельзя, наверное, было…

Когда я институт заканчивал, случалось о разных тонкостях электроники с ним толковать — уму непостижимо, как он все с одного намека понимал. А ведь электроника вовсе не его хлебом была.

Надо тебе, мама, ответную телеграмму послать. Раз мне в дяди готовиться велено, значит, тебе — в бабушки. А в моем представлении ты совсем еще и не старая. Глаза большие, серые — и вовсе молодые. И смотришь ты озорно, по-девчоночьи, бывает, особенно, когда рассмеяться готова.

Интересно, а как ты сама к новой роли относишься? Хотел бы я на Тинкину физиономию посмотреть, когда она явилась тебя обрадовать… Вообще-то, все нормально — закон природы! Если бы еще Павел был тут ни причем. Вот кого не люблю… И не потому, что ничего, кроме своего ватерполо, он не знает и знать не хочет. Мастер спорта в моем представлении — отлично! И в Пашке меня не его моржовая профессия раздражает, а то, что соображения у него как у моржа: всем доволен, ни в чем не сомневается…

А его приятели!

Все под два метра ростом, и в плечах, как говорится, косая сажень, а соберутся, послушаю их, погляжу и невольно думаю: олимп лилипутов…

Удивительно все-таки, как Тинка ничего этого не замечает!

— Пашулька, Пашулька, Пашенька…

Ну, ладно. Вставать пора.

Попробую только телеграммы сочинить.

Например, так: БЛАГОДАРЮ ОБНИМАЮ МОЗОЛИСТЫМИ РУКАМИ КАНДИДАТА В БАБУШКИ ТЧК НЕ ЗАБУДЬТЕ СВОЕВРЕМЕННО СООБЩИТЬ КТО Я ДЯДЯ ИЛИ ТЕТЯ ВАШ ЛЕШКА.

Сойдет?

Теперь Зойке. Ответить все-таки надо.

ЛЮДЯМ БОЛЬШЕ ХЛЕБА И ТАК ЖЕ КАК ВОЗДУХ НУЖНА НАДЕЖДА.

Ну, как, Зоя Александровна? Вполне в вашем духе!

Соответствующую подпись надо еще изобрести… Можно — Суворов или, пожалуй, ваш Ремарк…

Не то.

Подпишемся: АДМИРАЛ ДРЕЙК.

14 августа

Ошвартовались и стоим в порту Бассейн.

Жарища и картинные тропики вокруг. От безделья и однообразия — разгрузка никак не начинается — взрослые впадают в детство. На пароходе эпидемия — все клеят и запускают воздушных змеев. Главный специалист и рекордсмен — боцман.

Сегодня его здоровеннейший, какой-то двухэтажный змей забрался выше всех летательных аппаратов в городе, вымотав три катушки ниток, розовый змей сделался еле различимым в прохладном светло-сером небе…

А кругом такая нищета, что и вообразить невозможно.

Местные говорят: из ползающих мы едим все, кроме танков, из летающих — все, кроме самолетов, из плавающих — все, кроме подводных лодок. И это святая правда. Я сам наблюдал, как ребятишки запихивали в рот каких-то отвратительных личинок, выковырянных из древесной коры.

Грузчики, работающие на нашем судне, получают на обед горсть риса с подливкой из адского, просто-таки атомной силы перца. И это считается вполне приличным питанием!..

Мне не хочется писать о том, с чем удалось познакомиться лишь поверхностно, одно только могу сказать — ничего более страшного я в жизни еще не видел. И никакое кино, никакие книги, никакие полотна, пусть самых великих мастеров, не в состоянии поведать о голоде, запустении, дикости этой тропической жизни… Личное знакомство с настоящим Востоком смещает все масштабы: временные, имущественные, характеризующие уровень развития техники и пр. и пр. Здесь ты постоянно помнишь: человек рождается голым, даже без шерсти…

Ночью черно и тихо. Разгрузка почему-то приостановилась. Немигающим желтым глазом смотрит на землю Марс. Здесь он куда ближе к людям, чем в наших широтах, и кажется не дальней планетой, а большущим фонарем, подвешенным на невидимой нитке…

В каюте стармеха свет. Стармех пишет очередной отчет. И ругается.

Впрочем, пишет не один стармех, пишут все.

Первый помощник составляет рейсовое донесение, отчеты, планы "мероприятий". "Мероприятий" должно быть непременно много.

Второй помощник составляет грузовую документацию. Для хранения этой самой документации уже не хватает ящика, хотя размеры у него внушительные — 1200 X 800 X 200 миллиметров.

Четвертый изводит до килограмма копирки за рейс, актируя и списывая продовольствие, краску, ремонтный материал, деньги…

Капитан не без ехидства заметил сегодня:

— Прежде чем тонуть, надо будет скоро утвердить инструкцию "Правила поведения личного состава в подводном положении вне территориальных вод".

Странно, на обратный курс мы еще не легли и не так скоро ляжем, а уже пошли разговоры о доме, о семьях. Все чаще толкуют ребята, где будем расходовать валюту, и все явно мечтают о Сингапуре.

Самый выгодный для моряков открытый порт Сингапур! Особенно красочно рисует эту точку на земном шаре наш стармех. Ему случалось заходить туда раз семь или восемь; сингапурский базар приводит его в молитвенно-восторженное состояние.