Шальная звезда Алёшки Розума
- Автор: Анна Христолюбова
- Жанр: Проза / Историческая проза / Исторические приключения / Приключения / Повесть
- Дата выхода: 2024
Читать книгу "Шальная звезда Алёшки Розума"
Глава 11
в которой все гадают, гуляют и развлекаются
В канун Аграфены-Купальницы ранним утром возле дворца появился странный человек. Он подъехал к крыльцу, когда Елизавета со всей свитой вышла, чтобы идти к обедне. Подъехал верхом на великолепном вороном коне. Собственно, на коня-то она в первую очередь и обратила внимание, изумившись, что крестьянин едет на такой прекрасной лошади, но, взглянув на всадника чуть внимательнее, переменила мнение — этот человек был явно не из селян.
Незнакомец оказался весьма необычен на вид — смугл, черноволос, с короткой, очень густой кучерявой бородой. И одет не так, как одеваются здешние землепашцы — красная рубаха, широкие порты и атласная безрукавка, вышитая серебряной нитью по низу и полам, на ногах не лапти, а высокие сапоги, на голове странный убор — круглый с небольшими полями и плоским дном.
Увидев Елизавету, он соскочил с лошади и низко поклонился, однако шапку свою почему-то не снял.
— Государыня, — у человека был низкий, звучный, очень красивый голос, — милости прошу: дозволь моему табору на твоей земле пару дней постоять. Коням роздых дать.
— Кто ты таков? — Елизавета рассматривала его с интересом.
— Меня зовут Григорий Соколов, я глава табора халадэ рома, кочую на Волгу. Дозволь на твоей земле остановиться, государыня.
Говорил он по-русски чисто, но как-то непривычно, совсем не так, как разговаривают в Москве и Петербурге.
— Государыней положено называть Её Величество, императрицу Всероссийскую, — ответила Елизавета, услышав во второй раз опасное обращение. — Ко мне же следует обращаться «Ваше Высочество». Хорошо, можешь стоять, сколько хочешь, только людей моих не обижай.
— Благодарствую, Ваше Высочество! Мы за посадом станем, возле леса. Ежели коней добрых купить пожелаешь, присылай людей, за ласку твою недорого продам.
И низко поклонившись, он даже не вскочил, а взлетел на своего скакуна и широким галопом умчался прочь.
Впрочем, уже к концу службы Елизавета забыла про необычного посетителя. День нынче был особый. Готовились к купальским гуляниям. Девки и бабы на лугу собирали траву, мужики резали и вязали ритуальные веники, в которые полагалось с каждого дерева: берёзы, ольхи, черёмухи, ивы, липы, калины и рябины — брать по ветке и добавлять к ним разные травы. Этими вениками завтра станут париться в бане, чтобы весь год никакая хвороба не привязалась.
Кругом звучали песни, шутки, смех.
С неожиданным пылом Елизавета вместе со своими девушками окунулась в приготовления. К вечеру в подклете на поварне навалили целый стог разной травы: мяты, полыни, иван-да-марьи, лютика и папоротника. Теперь надо было навязать из неё пучки и развесить по всему дому. Девушки споро скручивали пахучие букетики толстыми суровыми нитками, некоторые плели из крашеной пряжи простенькие разноцветные «лестовки» — ажурные шнурочки, в которые вплетали бисер и бусины, и венички получались не только ароматными, но и нарядными. Другие девушки толкли ячмень, чтобы варить обетную кашу. Каши той готовилось много, огромный жбан — ею наутро завтракали, кормили скотину, чтобы не болела, раздавали нищим. Считалось, что чем больше народу угостишь, тем крепче и здоровее будешь сам. Елизавета, Мавра, Прасковья и даже Анна — все с интересом приняли участие в посиделках.
Когда все песни спели по нескольку раз, начались пересуды. А поскольку среди дворовых уже прошёл слух, что Елизавета пустила на постой табор, разговор то и дело сворачивал на цыган.
— Государыня цесаревна жалостливые очень, — качала головой толстая стряпка Федора, не забывая кланяться в сторону Елизаветы. — Негоже их на христианскую землю пускать. Оне все колдуны, и глаз у них дурной!
— Зато гадалок пуще цыганских на свете нет! — вступила Степанида, рослая, темноглазая, сама чем-то похожая на цыганку. — Всю жизнь расскажут!
— Тебе виднее, — поджала губы Федора, и Степанида зыркнула на неё сердито.
— Неужто правду сказывают? — пискнул кто-то из молоденьких девчонок.
— А то! Всю как есть. Позатой осенью тоже табор мимо кочевал, так цыганка Ульяшке-мельничихе нагадала, что мужик ейный скоро помрёт. Так и сказала — берегись Омельянова дня! Так он у ней на Омельяна в бане-то и угорел!
— А на суженого они гадать умеют? — вновь подала голос одна из девок.
— Не токмо гадать, даже показать могут! У золовкиной кумы невесткиной сестрице ведьма цыганская в зерцало колдовское суженого как есть показала. А ещё снадобья у них всякие и от болезней, и отворот-приворот сердечный, и от бед бабьих. А ещё оне порчу навести могут. В деревне, где я до свадьбы жила, был Якимка-кузнец. Красавец, навроде гофмейстера нашего! Да ходок, каких поискать. По нему все девки на селе сохли. А он, не будь дурак, пользовался — скольких перепортил, не счесть! И под венец идти не желал. Одна дурёха из-за него утопилась даже…
Степанида увлеклась, глаза разгорелись, и вся молодёжь, забыв про свою траву, слушала, поразинув рты, Федора — и та поближе подошла, бросив свою кашу.
— Ну, значит, котовал он котовал, — продолжала Степанида, — да токмо и на него укорот сыскался… Сошёлся Якимка как-то с вдовою одной, да неудачно — затяжелела баба. Она к нему — давай венчаться, а он ни в какую. Ну та и решилась ему отомстить — пошла к цыганке, зелье заговорённое купила, в гости зазвала да зельем тем и опоила. И наслала на него невстаниху[96]. Уж как он опосля у ней в ногах валялся, рыдал, умолял… Что пожелаешь, говорит, сделаю — хошь, женюсь, хошь, любить-наряжать стану, токмо порчу сыми. Да куда там! Цыганское зелье крепкое. Ведьма, что продала его, сразу упредила — назад не воротишь. Так Якимка и остался каплуном[97]. А после и вовсе в солдаты подался с горя…
— Тьфу! Охальница! — Федора в сердцах плюнула и замахнулась на Степаниду толкушкой, которой мяла пшено. — Язык метёт, что чёртово помело! Ты, Стёпка, пьяная нынче, что ли? Об этаких непотребствах при матушке нашей болтаешь!
Степанида, похоже, и сама поняла, что увлеклась, стушевалась, примолкла и больше до самого конца вечорок слова не проронила, хотя разговор к цыганам ворочался ещё не раз.
----------------
[96] импотенцию
[97] Каплун — кастрированный петух.