Бабуля-суперопекун

— Что ты собирался сказать?

Он сморщил губы и сделал глоток из своего бокала.

— Только то, что мне странно видеть тебя за пределами Бэнк Топ. Как будто вырванной из контекста, вне своего окружения. Как будто ты навсегда принадлежишь этой деревушке.

— Господи, не говори так!

Кэллум поднял бровь.

— А что, тебе это не нравится?

— Не очень. — Я подумала о полях, которые расстилались позади нашего дома, вересковой пустоши за Харропом, молчаливых камнях кладбища. — Нет, мне там кое-что нравится. — Клер Гринхолф, высокая, хорошо одетая, самодовольно ухмыляющаяся мне со второго этажа автобуса, толкающая локтем мальчика рядом и указывающая вниз. — Люди там не ахти, конечно. Но Бэнк Топ — место, где я родилась, мои корни. Место, где ты вырос — это часть твоей личности, нравится тебе это или нет, ведь так?

Кэллум пожал плечами.

— Не знаю. Разве?

— Мне так кажется. Хотя немного стыдно, что я родом из Бэнк Топ.

— Ну, все не так плохо. По крайней мере, ты не живешь в мафиозном квартале или в одном из этих домов-башен, где дети для забавы бросают камни на головы прохожих.

— Конечно, но в деревне тоска и невежество, и каждый сует нос в твою жизнь.

Огни игорного автомата играли на серьезном лице Кэллума, и я снова подумала, как здорово иметь кого-нибудь, кто может выслушать тебя. В следующий раз, когда он придет в мой дом, я покажу ему прах отца, он этого заслуживает.

— Я могу жить в Нантвиче или уехать оттуда, — сказал он, — там неплохо. Не Шотландия, конечно. Но у меня сложилось впечатление, что ты любишь свою деревню, и именно поэтому никуда отсюда не стремилась. Мне кажется, ты привязана к Бэнк Топ некоей духовной связью.

— О, пожа-а-а-а-луйста.

— Ну да, потому что ты все о ней знаешь, и историю, и все. Да, ты ругаешь ее, но я думаю, что ты делаешь это любя, как дети жалуются на своих мам. Извини, на своих бабушек. Хотя они их любят.

О боже, он думает, что я люблю Полл.

— Нет, я не люблю Бэнк Топ, к твоему сведению, и если и существует какая-то там связь, она готова порваться. Я хочу тебе кое-что рассказать. — Мое сердце начало колотиться, как сумасшедшее. — Только это огромный секрет. Никто о нем не знает, во всяком случае, от начала до конца. Некоторые знают кое-что, но никто не знает всех обстоятельств…

— Ну что ж, начинай, — сказал Кэллум, вынимая сигарету изо рта, — я сгораю от нетерпения.

— Возможно, я больше не буду жить в Бэнк Топ.

Он помедлил, заинтригованный.

— Да ну? А что, работа или что-то другое? А, понимаю, ты едешь в университет. И куда ты собралась? Я все время хотел спросить, куда ты поступаешь. Мне обязательно нужно приподнять свою задницу и отправиться на какие-нибудь дни открытых дверей. Я пропустил кучу в прошлом семестре.

— Я еду в Оксфорд.

— Вот это да! — сказал Кэллум, расплываясь в широкой улыбке. — И ты молчала. В Оксфордский университет? Вот это да! Ты, должно быть, очень умная.

Я тут же пожалела о том, что сказала.

— Я имею в виду, у меня есть место. Курс английской литературы в университетском колледже. Но я не могу туда поехать, потому что не могу оставить Полл. Ей семьдесят, и она совершенно беспомощна, это было бы действительно жестоко. И вообще, я могу не пройти по конкурсу.

— Пройдешь, — сказал Кэллум, перекатывая в пальцах сигарету, — ты получишь все А, уверен. Я скоро узнаю свои результаты, это скорее всего будут Д. Мне все равно. Мама говорит, что моего образования вполне достаточно, во всяком случае, я хочу взять год на размышление. Но Оксфорд — это класс.

— Это секрет, — сказала я, — ты никому не должен об этом говорить.

Он озадаченно посмотрел на меня.

— Так, значит, Полл тоже не знает?

— Она знает, что меня вызывали на собеседование, но думает, что я провалилась. Она была в этом уверена, когда я туда собиралась. Учителя в школе знают, что мне предложили место, потому что из колледжа прислали письмо, но они думают, что я поеду в октябре. Так все запутано. — Я сделала гримасу.

— А разве школа не уведомила твою бабушку?

— Она никогда туда не ходит. Все семь лет, что я училась в средней школе, Полл никогда не ходила ни на одно родительское собрание. Она говорит, что они там слишком воображают.

— О господи. Но зачем держать это в секрете? Не понимаю.

— Если честно, я тоже.

— Так ты едешь или нет?

— Пока не решила. — Я тряхнула головой, чтобы защититься упавшими на лицо волосами, но я так сильно покрыла их лаком, что они остались как были. Я представила, как глупо это выглядит.

— Выпей, — сказал Кэллум, — я принесу еще. Я хочу послушать, как ты влезла в эту путаницу.

— Это все из-за осы, — сказала я, когда он ушел.