На стороне добра

За столом у Векслера была принята демократия. Какие бы преступления люди ни совершили и как бы к ним ни относились на воле, он прислушивался к их мнению.

Им это стало очевидным, когда к группе присоединился судья Кейн, который выносил им приговор. Он воплощал собой систему, списавшую их со счетов: человек в длинной мантии, взирающий сверху вниз со своей скамьи. Никто не хотел его там видеть. Но Кейн пришел не судить. Он читал те же книги и делился своими мыслями. А главное, что он слушал осужденных, реагировал на их впечатления от персонажей и задавал соответствующие вопросы. Здесь не было адвокатов и прокуроров, а просто все вместе пытались понять мотивы героев. Сама возможность говорить с судьей на равных — о боли, утрате и любви — была откровением.

В конце курса Векслер и Кейн устроили выпускной. Все пришли в зал заседаний Кейна, многие с семьями и друзьями, за дипломами и книгами. Это событие открыло дверь к новым возможностям — там же, где несколькими месяцами ранее был оглашен приговор.

Курс провели во второй раз, а потом в третий. Осужденные стали не только читать, но и рассказывать. Один забросивший семью наркодилер начал читать вслух трехлетней дочери. «Мне, наверное, уже ничего не изменить, а у нее еще все впереди», — сказал он Векслеру. Другой как-то дал слабину после нескольких лет воздержания от наркотиков. Он шел по Юнион-стрит, главной улице Нью-Бедфорда, к переулку, где жил его старый дилер. И задумался о книге Хемингуэя «Старик и море». Рыбак Сантьяго каждый день в течение трех месяцев возвращается домой с пустыми руками, но не теряет надежды.

Потом он рассказал Векслеру: «Если он мог… то и я могу пойти дальше прямо по Юнион. Не сворачивать в переулок».

«Ему не обязательно все время помнить о Сантьяго, — рассуждает Векслер. — Но Сантьяго всегда придет к нему на помощь как верный друг. В этом и заключается могущество литературы». Векслер и Кейн, а вслед за ними и другие, поверили в него. Группы «Изменения жизни» под руководством пар судья — профессор появились в Линне, Дорчестере и Роксбери — беднейших городках и районах Массачусетса, — а затем в Калифорнии, Нью-Йорке и Англии. Программа скорее либерального толка, но ее внедрили даже в Бразории, в Техасе, где Трамп победил с огромным отрывом на выборах 2016 года. В этом штате самые строгие законы, и с 1976 по 2015 год здесь казнили больше преступников в пересчете на душу населения, чем во всех остальных штатах, кроме Оклахомы. Но и тамошние судьи сочли за благо дать преступникам второй шанс. Альтернатива была неутешительной. «Если программа не сработает, — сказали Векслеру, — их казнят».

Исследователи сравнили записи первых четырех курсов — с участием тридцати двух человек, совершивших в среднем по восемнадцать преступлений, — с группой мужчин, находящихся на испытательном сроке, аналогичного возраста, этнической принадлежности и криминального прошлого. К концу года 45% условно освобожденных в контрольной группе совершили повторные преступления, несколько из них — с применением насилия. Из участников программы «Изменение жизни» снова преступили закон менее 20%, и только один человек совершил насильственное преступление[180]. Но даже рецидивы были менее серьезными, чем предыдущие правонарушения. По мнению Векслера, дело в эмпатии, которую они вынесли из программы. «Мне хочется верить, что у них появилось более уважительное отношение к людям, и теперь им приходится подумать дважды, прежде чем кого-то ударить». Также проводилось более масштабное сравнение — шестисот участников «Изменения жизни» и такого же количества условно освобожденных. Результат подтвердился: участники программы совершали повторные преступления реже и менее жестоко.

«Изменение жизни» была первой программой в своем роде, и ее результаты все еще считаются предварительными. Но она уже помогла многим и очень выгодна с экономической точки зрения. Один участник обходится приблизительно в 500 долларов — сравните с 30 000 долларов в год за тюремное содержание в случае рецидива. И это еще не главный показатель. После запуска программы к судье Кейну обратились из группы по правам жертв с вопросом, как он посмел выпустить на свободу не отсидевших положенный срок преступников. Кейн ответил: «Представьте, сколько людей не станут жертвами благодаря программе».

С момента появления «Изменения жизни» все чаще судьи внедряют литературу в систему правосудия. В 2008 году двадцать восемь молодых мужчин и женщин осудили за незаконное проникновение и умышленную порчу имущества — они устроили бурную вечеринку в мемориальном летнем домике поэта Роберта Фроста в Вермонте. Вместо тюремного заключения их приговорили к участию в специально разработанном семинаре о жизни и творчестве поэта. В Бразилии и в Италии можно скостить по три-четыре дня срока за каждую прочитанную книгу.

Во многом очевидно, что мы как общество считаем литературу неким излишеством. В 2006 году Верховный суд в решении по делу Бирд против Бэнкса обеспечил право отказывать заключенным в материалах для чтения, несмотря на доказательства, что наличие библиотеки повышает вероятность трудоустройства после освобождения. Векслер в подобных решениях видит явный признак чрезмерной озабоченности общества сухим остатком, в который искусства не входят. «Исходя из крепнущего убеждения, что человек — это экономическая единица, мы можем сказать, что у гуманитарных наук и литературы… мало возможностей изменить ситуацию». Трудно не согласиться. Национальному фонду поддержки искусств регулярно сокращают финансирование, и он скоро может прекратить существование. В 2014 году в 28% нью-йоркских школ не было учителя рисования на полную ставку, а в бедных районах в 40%[181].

Ценности искусства не настолько осязаемые, чтобы в их существовании не сомневались правительственные структуры. Биохимику проще подсчитать размер своего вклада в дело, чем драматургу. Но совместная работа психологов и деятелей искусства изменит положение. Когда Талия Голдштейн начала исследование театра, то столкнулась со скептицизмом коллег-ученых — и энтузиазмом актеров и преподавателей драматического искусства.

«Они хотели доказательств. Доказательств, что делают что-то полезное для человечества. Доказательств, что имеют право на существование».

И доказательства поступают. Искусство — особенно его нарративные формы, такие как литература и драма, — способствует полету сознания. Оно делает эмпатию безопасной и приятной даже в тяжелейших обстоятельствах. Рассказывать истории — один из старейших видов досуга и, как оказывается, один из самых важных.