Отрицатели науки. Как говорить с плоскоземельщиками, антиваксерами и конспирологами

После паузы я задал закономерный вопрос: «А ты, Линда, доверяешь ученым?» «Некоторым доверяю», – ответила она.

И пояснила, что всегда задает вопрос: «Кто получит деньги за проведение этого исследования?» Здравый подход. На этом мы закончили, договорившись поговорить снова через неделю.

Мои надежды найти и обратить наукоотрицателя таяли на глазах. Линда не любит ГМО, но назовешь ли ее отрицателем? Вообще-то нет, не назовешь. Я отправился за советом к близкому другу, экобиологу, с которым мы знакомы с детских лет. Но через несколько минут разговора с Тедом (в действительности его зовут иначе) о разных аспектах ГМО я вдруг подумал: а не он ли мне и нужен? Если с кем-то на этой планете я и построил доверительные отношения, то Тед точно в коротком списке. И я признался, что хочу побеседовать с ним для книги. Но мы настолько доверяем друг другу, что Тед засомневался, хочет ли выступить источником: ведь он скажет всё, что вправду думает о ГМО, не цензурируя себя. Я предложил ему скрыться под псевдонимом. Нам потребовалась всего пара минут, чтобы начать; в этот момент я даже не знал, каковы его взгляды на наш предмет, так что мы решили начинать, а там будет видно. Насчет включения в книгу решим после. Настолько он мне доверяет.

В отличие от разговора с Линдой, тут сразу закипели страсти. Тед сказал, что на его взгляды повлияла книга Джереми Рифкина, которую он был готов мне прислать. Слышал ли я о Рифкине? Ну, вообще-то да. Он был антигероем книги Марка Лайнаса, человеком, который фактически основал движение против ГМО и привлек на его сторону Гринпис. Лайнас в своей оценке был к Рифкину безжалостен. Об этом я решил пока молчать и ответил просто: «Да, слышал».

Теда больше всего беспокоили непредвиденные последствия. «Так всегда бывает с технологиями, – убеждал меня он. – Атом. Нефть. Сначала все думают только о выгодах, а спустя годы обнаруживаются опасности, и не всегда остается возможность отыграть назад». Потом он добавил, что вообще-то по этой причине он даже в чем-то понимает антипрививочников! (Что творится? Мы сорок лет знакомы с этим парнем, и ничего подобного я от него никогда не слышал.)

Затем Тед напомнил мне, что он и сам ученый! Он сказал, что понимает теорию эволюции и знает, как формировался геном. Это было итогом естественного отбора на протяжении гигантского отрезка времени. Каждый осторожный шаг имел причину, был ответом на внешние факторы. А своей генной инженерией мы вторгаемся в этот тонкий механизм. Это может обернуться вредом для природы и появлением плохо приспособленных к жизни организмов. Мы вносим в почву «Раундап» – к чему это может привести в дальнейшем? Мы почти уничтожили молочай, который был естественной средой для бабочки-данаиды. Тед опасается также непредвиденных последствий внутри самих модифицируемых организмов. «Например, вмешались мы в геном бактерии, и это позже привело к появлению какой-нибудь страшной болезни». А еще государственные организации годами закрывают глаза на сотни опасных пестицидов и гербицидов, не проводя должных исследований даже после того, как ученые обнаружат опасность. Он вновь вернулся к Monsanto, напомнив о том, что вся история этого концерна – погоня за сиюминутной выгодой без всякой заботы о завтрашнем дне. К чему нам так рисковать?

Я увлекся и не хотел прерывать его монолог, но тут пришлось задать важный вопрос. Мне показалось, что опасения Теда касались главным образом 1) непредвиденных последствий и 2) экологии. Но считает ли он, что ГМ-продукты опасно употреблять?

Тед отвечал, что ученые, несомненно, располагают об этом всей информацией и, возможно, объявили ГМО безопасными, но сам он в этом не уверен. Не знает точно. Сказал, он не сомневается, что у правительства есть стандарты безопасности для пищевой продукции, но он не доверит правительству судить о безопасности его пищи. Как это можно знать в середине пути? А вдруг что-то откроется лет через десять. И даже если продукты, выпускаемые сегодня, безопасны, в будущем это может измениться. Зачем заглядывать за эту дверь? Зачем давать людям технологию, которая в дальнейшем может получить другое назначение? И нести угрозу.

Я повернул разговор обратно к безопасности продуктов. Тед признался, что не ест ГМО по этическим и принципиальным соображениям. То есть даже не важно, что говорит наука о безопасности этих продуктов: они в любом случае не для Теда. Возражения у него экологические, но кроме того и более общие, философские. «Почему-то мне не кажется разумным вмешиваться в природные процессы».

Тед привел в пример гормоны роста для коров. (Клянусь, не я об этом заговорил.) «Это не генная инженерия, – рассуждал он. – Но это тоже вмешательство в естественные процессы. А когда это происходит, то возможны вредные последствия в будущем. Будешь ты пить такое молоко?»

Не отвечая на вопрос, я в этот миг впервые взорвался взволнованной тирадой. Мне ужасно хотелось, чтобы Тед позволил мне вставить это все в книгу. «Тед, ты ж ученый! Но высказываешь мысли, совершенно расходящиеся с научным мнением. Наукой установлено, что ГМО безопасны для еды. Разрыв между научным и общественным мнением в этом вопросе даже больше, чем с климатом».

Тед моментально пошел на попятную насчет безопасности еды. Он подчеркнул, что не говорит ни «да», ни «нет». Если мне нужен человек, считающий ГМО опасными для здоровья потребителей, то это не Тед. Он лишь говорит, что не знает, опасны ли они. И есть их не будет в любом случае, ведь тут все не так однозначно. Тед сказал, что его смущает сама идея ГМ-продовольствия. По крайней мере, на сегодня. Может, лет через десять что-то изменится. Но до тех пор он ГМО в рот не возьмет.

По наитию я спросил, не покупает ли он в Whole Foods. Тед, секунду помедлив, ответил: «Ну и?»

Я знал, что он либерал. И ученый! После колледжа Тед отправился в путешествие по разным странам, лично собирая экологические сведения, и, вернувшись, получил ученую степень. Они с женой организовали институт, изучающий методы сохранения исчезающих видов и их среды обитания. Распределяя после мальдивской экспедиции углеродно-компенсационные пожертвования, я послал Теду чек для посадки четверти акра деревьев в одном из его проектов. В отношении климата его взгляды полностью укладывались в русло научного мейнстрима. И вдруг – ГМО?

В завершение разговора я просил его подумать денек и дать мне знать, могу ли я использовать наш разговор для книги. «Но, – предупредил я, – если мы продолжим беседу, я попробую тебя переубедить».

«Что ж, – ответил Тед. – Может быть, в итоге это я смогу переубедить тебя».

Ночью мне пришло СМС с его согласием. И мы договорились завтра продолжить.