Чудесная астрономия

А я дедушку не бил, а я дедушку любил

«Он был белокур, с красивыми глазами и приятным лицем»

(1-я Царств, 16:11-13).

И ещё он хорошо играл на гуслях и управлялся со стадом, что потом помогло ему управлять и стадом людей под мудрым руководством свыше.

Без гуслей, но вот таким молодцом, со светло-русыми кудрявыми волосами, красивыми глазами и приятным лицом, изо всех сил стараются изобразить светлую память о царе Давиде Израильском, праотце Иисуса Христа во плоти (Послание к Римлянам, 1:3; Ев. от Матфея, 1:1-17; Ев. от Луки, 3:23-38 и 18:38; Ев. от Марка, 10:47 и во многих других местах). Светлая память запечатлена на иконах царя Давида, помещаемых в иконостасах церквей. Может быть, и не всех, но запечатлена.

Положил Господь глаз Свой на белокурость юноши ещё Давида, на его глаза красивые, да и лицо приятное, не исключая и гусли звончатые. С тех пор и пошло-поехало до приведения Давида на царство, которое состоялось у него с 1004 по 965 годы до н.э. (до Р.Х.). Он, вообще говоря, был никем, просто самым младшим из восьми сыновей Иессея, сына Овида, внука Вооза и Руфи, правнука Салмона, праправнука Наассона и т.д. до Авраама, Ноя и Адама.

Мы, конечно, все из грязи, как достопочтенный Адам, но в князи не все мы можем пролезть, а этот, Давид который, пролез с подачи Самого Главного. Дело, как я говорил выше, дошло даже до икон, не в стиле Рембрандта, а в своём, со стараниями изо всех сил изобразить неописуемую красоту, невзирая на неописуемые безобразия и нарушения всех мыслимых и не мыслимых законов, которые были даны Богом давно, во времена Моисея.

Сначала всё шло сравнительно приемлемо. Тогдашний царь Саул сделал Давида своим оруженосцем, а заодно и гусляром (кстати, по каким-то причинам православие не любило эти свистопляски под гусли). А Саул был не православный, поэтому он это дело воспринимал спокойно. Игра на гуслях даже отпугивала от Саула злой Божий дух (и такое, оказывается, бывает). Что-то я привираю, скажете? Да, сознаюсь, привираю, но вместе с Ветхим Заветом, в котором так и записано (1-я Царств, 16:23):

«И когда дух от Бога бывал на Сауле, то Давид, взяв гусли, играл, и отраднее и лучше становилось Саулу, и дух злой отступал от него».

Давид хоть и младшим самым был в семье, хрупким ещё юношей, но уже в то время спокойно управлялся в борьбе с медведями и львами (1-я Царств, 17:34-36). В дальнейшем, правда, Давиду это понравилось, и он переключился уже на людей, попирая всеми своими, вероятно, красивыми и стройными ногами, закон Божий: «Не убий!» Началось это с Голиафа.

Голиаф был из филистимян, язычников, скорее всего, из необрезанного народа неизвестного происхождения, вероятно, в Палестине. Голиаф был выдающихся размеров и необычайной для среднего человека силы. Может быть, даже он и из оставшихся в живых после потопа исполинов, издревле прославившихся людей (Бытие, 6:4). Так вот, Давид хитростью и ловкостью справился с этим львом из человеческого рода, а потом с него мёртвого снял голову и отнёс своему царю, в подарок, надо полагать.

История Давида очень большая, нет смысла её здесь подробно излагать. О его взаимоотношениях с Саулом, о том, что с собранным им воинским отрядом почти полтора года служил у тех же филистимлян, потом сражался и против них и побеждал (2-я Царств, 5:17-25), стал царём с подачи Бога, завоевал моавитян (2-я Царств, 8:2), Едом и Арам (2-я Царств, 8:13,14) аммонян (2-я Царств, 10:1-14) и многих ещё. Но всё это оправдано, потому что война – дело Божье. Насколько оно Божье – говорит напропалую весь Ветхий Завет. К примеру, в нескольких случаях в борьбе с филистимлянами Давид обращался за советом непосредственно к Богу (тогда это было просто), спрашивал, идти ли, мол, мне на филистимлян, поразить ли их? На что Бог отвечал, что иди, что Я предам их в твои руки (см., например, 1-я Царств, 23:2; 2-я Царств, 5:19 и др.). А в одном случае (2-я Царств, 5:23-25) Бог даже посоветовал Давиду не идти в лоб неприятелю, а «зайди ему с тылу», а потом, после Божьего знака – напасть и разнести в клочья. Совет чисто человеческий, от бессилья помочь разбить в лоб, что очень легко было сделать.

Война есть война, Божье дело, как я говорил, но Давид не ограничивался только победой. При победе над гессурянами, гирдеянами и амаликитянами он «не оставлял в живых ни мужчины, ни женщины, и забирал овец и волов, и ослов, и верблюдов, и одежду» (2-я Царств, 27:9). Он даже и соответствующее оправдание этому придумал (там же, 27:11): «Они могут донести на нас и сказать: «Так поступил Давид, и таков образ действий его во всё время пребывания в стране Филистимской».

Война есть война, дело Божье, но, победив, например, моавитян (2-я Царств, 8:2), он «смерил их верёвкою, положив их на землю; и отмерил две верёвки на умерщвление, а одну верёвку на оставление в живых». При победе над городом Равва (2-я Царств, 12:31) «народ, бывший в нём, он вывел и положил их под пилы, под железные молотилки, под железные топоры, и бросил их в обжигательные печи. Так он поступал со всеми городами Аммонитскими».

Можно было бы и оправдать как-то такие воспитательные меры Давида, если бы такие же меры применяли и сами аммонитяне. Но об этом не сказано.

В мирной жизни Давида тоже было мало чего мирного. Он, например, чтобы взять себе в жёны понравившуюся ему Вирсавию (будущую мать царя Соломона, сына Давида), приказал избавиться от её мужа Урии, что и было успешно претворено в жизнь, т.е. – в смерть (2-я Царств, 11:14-17). Хоть это Богу и не понравилось, вероятно, но Он об этом быстро и забыл, поскольку дальше шли более важные события – войны. Сам Бог, например, творил похожее. Это следует из дружеской беседы между Давидом и Богом. При царствовании Давида случился трёхлетний непрерывный голод в его стране. Давид и спросил у Бога, зачем, мол, мне достались такие неприятности, за что? На что и получил ответ: «Это ради Саула и кровожадного дома его, за то, что он умертвил Гаваонитян» (2-я Царств, 21:1).

А как вы думаете прекратился голод? Очень даже в стиле Всевышнего. Давид спросил у гаваонитян, что они хотят за злодеяния Саула. Они попросили так, как это было и есть в сказке «Аленький цветочек»: не привози ничего, только цветочек аленький. Так и они: ничего, мол, нам не надо, ни серебра, ни золота, ни прочего, а отдай ты нам только сыновей Сауловых, мы их убьём. Выдали им семерых, повесили их принародно. Потом собрал Давид косточки Саула и тела повешенных, похоронил. Всё это Богу так понравилось, что голод-то и прекратился. Здорово, да!

И с переписью своего народа у Давида получилось плоховато (2-я Царств, 24:1-15). Во-первых, Бог подстрекнул Давида на антибожественное дело – перепись народа. А во-вторых, наказал того же Давида за это антибожественное дело. Причём, дал на выбор три наказания: либо на семь лет голод в стране, либо бегать от неприятеля три месяца, либо на три дня в стране моровая язва. Голод Давид отверг сразу. Куда это, на семь лет-то! И второе отмёл, будучи воякой-завоевателем. Не пристало бегать от неприятеля, стыд-то какой на три месяца! А вот безобидные для Давида три моровых дня как раз и подошли. Так решил Давид, так сделал потом и Бог – погубили они вместе семьдесят тысяч человек. За перепись, к которой они, умершие от моровой язвы, ну никакого отношения не имели. Только хлопоты одни с хождением в город, где родились.

Можно и о другом многом рассказать. Например, о том, что Давид убил двести филистимлян, обрезал их крайнюю плоть и принёс к царю, как они об этом и договорились, чтобы тот отдал в жёны Давиду свою дочь. Или о завещании Давида своему сыну Соломону. Или о песне Давида своему Богу. Хотя нет, о песне как раз и надо сказать. Эту песнь (2-я Царств, 22; 23:1-7) надо читать только после прочтения всего жизнеописания Давида и его похождений. Иначе она воспримется не так.

Если прочитать эту песнь после жизнеописания Давида, то представится она чисто лизоблюдской, подхалимской, что, конечно, нравится Богу. Хвалой Его за то, что Он так помогал Давиду, стерёг его от врагов и напастей, умножил его царство, избавил от врагов, что Он Твердыня, что хвала Ему. И прочее. И в этом прочем он и себя не забыл похвалить (22:22,23):

«Ибо я хранил пути Господа, и не был нечестивым пред Богом моим, ибо все заповеди Его предо мною, и от уставов Его я не отступал, и был непорочен пред Ним, и остерегался, чтобы не согрешить мне».

Прямо одна святость! Совсем даже, оказывается, и не грешил, Рыжая бестия!

Вот за это и висят, вероятно, на видном месте иконы царя Давида, что был он свят-свят-свят много раз, что делал всё по законам и уставам Божьим (кто бы в этом сомневался?). А ещё они, эти иконы, потому висят, что Иисус наш от колена Давидова по плоти. Хотя и это совсем даже не так. Потому что Иисус был не сыном плотника Иосифа, который как раз к колену Давидову и причислялся, Он Сын Марии, Которая, может быть, и из этого колена, но кто же об этом знает, ведь Она – женщина. Христос – Сын Божий, напрямую, без всяких дополнительных колен.

И вот вставлена эта икона царя Давида в иконостас. Не может она мироточить, а только кровоточить чужой кровью, которой достаточно было пролито Давидом, личностью исторической, на этой земле. Об этом ясно и понятно записано в Ветхом Завете с добавлениями некоторых сказочных историй о победах Давида над медведями, львами и прочими Голиафами.