Макбет

Гермиона отстранённо осознала, что тоже использует имя Драко. И когда это началось?

Тень страха скользнула по его лицу, как будто он отдал бы что угодно, лишь бы не переступать порог снейповского кабинета. Его взгляд скользнул по комнате, и он шагнул внутрь, после чего прошёл к стулу, на который указал Снейп, и сел. Из чулана Гермионе открывался отличный вид на него; Драко сидел с напряжённой выпрямленной спиной, положив руки на колени и нервно перебирая пальцами ткань мантии. И всё-таки он посмотрел Снейпу в глаза, когда тот занял место за своим столом напротив Драко.

Тишина тяжело повисла в воздухе — такая плотная, что её можно было резать ножом; никто не знал, с чего начать. Гермиона старалась не дышать, опасаясь, что её услышат, что невольный звук разрушит нарастающее напряжение.

— Драко, — начал Снейп, и она поняла, что профессор, который никогда не испытывал недостатка в саркастичных комментариях или остроумных ответах, сейчас с трудом подбирал слова. — Я хотел поговорить с тобой… или, скорее, спросить тебя… насчёт…

— Мне жаль, — прервал Драко импульсивно, а затем слова стали срываться с его губ так быстро, словно кто-то разрушил плотину. — Я… я не хотел, профессор, но я… Как можно ему отказать? Он… он бы и меня стал пытать, я… Я должен был проявить смелость, я должен был что-то сделать, я… простите меня. Прошу, профессор…

Снейп вскинул руку, призывая к молчанию, и, когда он снова заговорил, в его голосе звучало что-то, похожее на понимание. И для Гермионы было очень непривычно слышать это от Снейпа.

— Ты ничего не мог сделать, Драко. Гриффиндорские замашки на вызов и протест не привели бы ни к чему хорошему, но стоили бы тебе очень многого. Как ты сам сказал, он бы пытал тебя. А это привело бы к одной смерти и к одной пытке вместо одной смерти. Я сомневаюсь, что на твоём месте поступил бы по-другому.

Снейп вздохнул, и Гермиона пожалела, что не видит его лица: он сидел к ней вполоборота, так что она могла разглядеть лишь намёк на его эмоции.

— К тому же, — продолжил Снейп, — можешь успокоить себя тем, что ты отнёсся ко мне гораздо милосерднее, чем любой другой Пожиратель на твоём месте. Если бы меня пытал кто-то другой, я бы вряд ли выжил, даже с вмешательством Ордена.

Последовала короткая пауза. Тишина не нарушалась ничем, кроме любопытного потрескивания камина — настолько тихого, что Гермиона могла бы подумать, что это плод её воображения. Следующим заговорил Драко, его голос прозвучал робко, почти шёпотом. Его голова была склонена, и Гермиона не могла разглядеть его лицо.

— Вы не злитесь?

— Я гораздо больше волновался за тебя, чем злился, — отозвался Снейп, откидываясь на спинку кресла.

— Волновались? — Драко вскинул голову, на его лице отразилась смесь подозрения и удивления. — Почему?

Снейп помолчал, прежде чем ответить.

— Ты не хочешь пить? — спросил он наконец. — Боюсь, у меня есть только вода, но…

— Нет, спасибо, — быстро отказался Драко.

Снейп кивнул, и в кабинете вновь повисла тишина, пока Драко не спускал глаз с профессора. Гермиона опустилась на пол, ощущая напряжение, словно волновалась сама, но в каком-то смысле так оно и было. Она переживала за исход беседы не меньше них.

— Я волновался, — наконец начал Снейп, — потому что мог представить… влияние… которое это событие может оказать на тебя. Пытки и убийства нелегко переносятся нашей совестью, особенно не…

— Так вы действительно были шпионом? — прервал Драко, беспокойно ёрзая на стуле. Казалось, что он не хотел слышать следующие слова Снейпа, но в то же время не прекращал разговор. Ему было страшно и любопытно, он испытывал волнение, но в то же время отчаянно желал знать.

— Да, — коротко ответил Снейп. — Документы, которые якобы доказывали мою вину, были, разумеется, подделаны — я бы никогда не оставил инкриминирующие доказательства — но, очевидно, меня подозревали достаточно долго, чтобы эти подозрения перевесили мою пользу. Я стал шпионом ещё до твоего рождения, потому что понял, что моя совесть не могла принять действия Тёмного Лорда. Драко…

Он вздохнул, сделав короткую паузу, которая Гермионе показалась агонизирующе длинной.

— Я знаю, что ты не хочешь быть Пожирателем смерти. — Драко хотел было запротестовать, но Снейп вскинул ладонь, призывая к молчанию. — Я знаю, что то, в чём тебя заставляют участвовать, вызывает в тебе страх и чувство вины; я знаю, потому что был в твоём положении однажды, или близко к нему.

Драко не спускал глаз со Снейпа, и в них отражался целый шквал эмоций: страх, волнение, неверие, подозрение и, где-то глубоко, проблеск надежды. Он всё ещё был напряжён, насторожен.

— Только близко? — спросил он.

— Только близко, — кивнул Снейп и затем как-то поспешно добавил: — Потому что я сохранял рассудок.

Гермиона видела, как Драко вздрогнул от удивления, его кожа побелела ещё сильнее, а зрачки неестественно расширились.

— Профессор… — он запнулся. — Я… Я не…

— Не стоит отрицать, я уже знаю, — сообщил Снейп, и хотя его голос звучал непривычно мягко, Гермиона напряглась. Вот оно; сейчас он расскажет Драко, от кого узнал о его состоянии, и тогда…

Драко будет в ярости.

Гермиона не хотела этого; она хотела нравиться ему, хотела, чтобы они продолжали репетировать вместе, чтобы они разговаривали, спорили. И да, чтобы вытаскивать его из безумия, если это было необходимо. Она вытянула руку, словно в попытке коснуться Драко, но пальцы натолкнулись на твёрдое дерево, и Гермиона моргнула, вспоминая о препятствии.

Она сделала это ради него. Ему это было необходимо, но теперь он её возненавидит, и осознание ранило сильнее кинжала, сильнее Круциатуса в самое сердце.

— Когда я заметил твои терзания, я начал присматриваться к тебе, и это привело меня к осознанию, что нахождение среди Пожирателей беспокоит тебя гораздо сильнее, чем просто чувство вины, — пояснил Снейп. — Ты очень хорошо скрываешь это на встречах.

— Он знает, — почти шёпотом произнёс Драко. — Он… Ему нравится, это забавляет его, поэтому он выбрал меня для… потому что знал, что я…

— Я знаю, — ответил Снейп. — Во многом он так же жесток к своим последователям, как к тем, кого не считает людьми.

— Но они правда не люди, — пробормотал Драко, хотя в его голосе не слышалось настойчивости. Он ссутулился и выглядел напуганным и потерянным, почти как ребёнок. Гермиона ощутила острое желание обнять его и приготовить чашку горячего шоколада.

Когда Снейп собирался рассказать Драко, кто именно сообщил ему о его состоянии? Гермиона изнывала от неведения; просто скажи, пусть это побыстрее закончится…

— Неужели? — беззаботно спросил Снейп, прежде чем продолжить. — Что ты собираешься делать, Драко?

— А что я могу сделать? — отозвался он с отчаянием в голосе. — Я не могу оставить его, он выследит меня и убьёт… Я не могу остаться. Это… это…

— Дамблдор предоставит тебе защиту, если ты попросишь, — тихо предложил Снейп. Драко фыркнул.

— Защиту? Что он может сделать? Он не сможет… он не сможет защитить меня. Я не хочу провести остаток жизни, оглядываясь через плечо и ожидая, когда же Тёмный Лорд меня выследит. Дамблдор не спасёт меня, только не от него. Посмотрите, как прекрасно он защитил вас!

— Я, по собственному желанию, посещал исключительно опасные собрания в качестве шпиона, и Дамблдор всё равно защищал меня на протяжении многих лет, — заметил Снейп. — И, Драко, хочу обратить твоё внимание на то, что, когда меня собирались убить по приказу Тёмного Лорда, Дамблдор бросил все силы на моё спасение и вытащил из ситуации, которая означала неминуемую смерть. Он сам был там. У него… бывают некоторые причуды и периодические просчёты, но он умный и понимающий человек, к которому я испытываю огромное уважение. — Снейп помолчал несколько секунд. — Я считаю, что он может предложить тебе лучший шанс на спасение и счастье.

Драко сглотнул, тяжело моргая и уставившись на свои колени.

— Я не могу. Он не предложит мне помощь, он не сможет защитить меня, не навсегда. Не от него. И… И я вообще не должен сожалеть, я должен радоваться! Избавлять мир от… паразитов… я не должен чувствовать себя виноватым.

Снейп, казалось, задумался над его словами.

— Скажи мне, Драко. Ты относишь мисс Грейнджер к… паразитам?

— Да, — последовал немедленный ответ, и Гермиона поморщилась от ужасной, ужасной боли, пока не поняла, что его голос дрогнул, а плечи опустились. — Она… она маглорождённая, а это значит, что…

— Мне казалось, что вы с ней очень сблизились, — мимоходом заметил Снейп. Гермионе стало любопытно, как много он знает и что именно подразумевалось под «очень сблизились».

Потом решила, что он собирался сообщить Драко, что это она рассказала о его безумии, и сердце снова сжалось от страха.

Драко, похоже, не собирался отвечать, и после краткого молчания Снейп снова заговорил:

— Какое чудо природы человек, — проговорил он. — Как благороден разумом, как безграничен способностями, как значителен в образе и движениях, как подобен ангелу в делах, а в разуменьи — богу…

Драко удивлённо взглянул на Снейпа.

— Шекспир?

— Гамлет, — кивнул профессор. — Кое-что для размышлений. Подумай, к примеру, как ведьмы изображены в «Макбете». Злые, противоестественные, жестокие… Паразиты, которых следует бояться и избегать. Забавно, что магов не считали людьми, тебе не кажется?

Драко растерянно смотрел на Снейпа.

— Что вы имеете в виду?

— Всего лишь то, что предпринималось много попыток отделить человеческую природу от нечеловеческой, — отозвался профессор. — Некоторые определения лучше других, но абсолютно все имеют недостатки. Деление по цвету кожи или расовой принадлежности, например, было широко распространено в мире маглов. Религия, сексуальная ориентация, пол, материальное состояние… Не всегда открыто говорится, что оказавшиеся по другую сторону, не являются людьми, но это всегда подразумевается.

Драко теперь внимательно смотрел на Снейпа, в его взгляде появилась неуверенность.

— Но ведь мы правы, — настойчиво сказал он. — Все критерии, которые вы перечислили, конечно, глупые, но… но маглы не могут считаться людьми.

— Неужели? Как насчёт мисс Грейнджер? — словно невзначай спросил Снейп. — Мне очень любопытно, каково истинное определение человечности, и придём ли мы к нему когда-нибудь.

Драко молчал. Гермиона приблизилась к двери, наблюдая за сражением, которое происходило у него в сознании: между тем, что ему навязали, и тем, что он думал на самом деле, между слепой верой и крохами сомнения — надеясь, что здравый смысл победит, надеясь, что предрассудки, впаянные в его мозг и сердце, обрушатся сотней осколков, впуская свет, впуская истину.

Этого не произошло. Драко выглядел несчастным и растерянным, когда Снейп поднялся на ноги.

— И, я полагаю, этого достаточно для одного разговора, Драко, — произнёс он. — Я… Я бы хотел попросить, чтобы ты подумал о моих словах. Не только о человечности, но и о том, чтобы пойти к Дамблдору. Он поможет тебе, Драко.

Молча, тот поднялся с места. Снейп обогнул стол, оказываясь рядом с ним, и после секундного колебания положил ладонь ему на плечо.