Ледобой. Зов

* * *

Вырытый земляной островок, на котором покоились останки изувеченного в последней битве оттнира, подкопали в трёх местах: прямо под головой, под поясницей и под ногами. Насквозь через прокопы в земляном ложе завели срубки толщиной с голень, срубки поперечно подпёрли с каждой стороны парой той же толщины стволов, и когда получилось, что груддис лежит на трех брёвнах, в свою очередь упокоенных на четырех повалках, концами врытых в края раскопа, прокопали ещё в двух местах под трупом и завели срубки.

— Всё! Срывай земляное ложе, — опершись о заступ, Отвада утёр пот со лба.

Погребальную земляную лавку груддиса быстро срыли и разбросали по яме. Теперь морской разбойник лежал на пяти древесных стволах, заведённый под тело поперёк, а те пять крест-накрест подпирались четырьмя срубками, по две с каждой стороны.

— Упасите боги от мора! — время от времени шептал то один, то другой рукодел, дружинные, впрочем, не отставали, только воздух не трясли и шептали еле слышно.

— Упасут, упасут, — ворчал Отвада, орудуя топором. — Никто руками в грязь не лезет, и все вернутся как один.

Свободное пространство под трупом заполнили горючим, да и вообще сухостоем и дровами всю яму забросали аж с горочкой — долго ли это двадцати здоровенным лбам, одержимым одной только мыслью: «Поскорее бы спалить тебя к Злобогу, тварь моровая!»

— Рукавицу! — потребовал Отвада, колко глядя на Косоворота.

— Не больно-то и хотелось! — тот швырнул её прямо на макушку дровницы.

— Заступы!

Полетели заступы.

— Совлекай облачение и туда же.

Ворох тряпья увенчал дровяной холмик над останками груддиса.

— Боги с нами. Жги!

Пламя взвилось над тризнищем аж на два человеческих роста и гудело так, ровно ничего вкуснее горки дров с начинкой из лежалой человечины никогда не едало.

— Вот это да! К небу рвётся так, того и гляди труп подбросит. Урчит, ровно кот у плошки с молоком.

— Пусть ест, — усмехнулся Отвада, — да ни крошки не оставит.

— Эти вернутся, город накрутят, — Гремляш кивнул на рукоделов. — Заведут народ против Безрода. Может… того?

Какое-то время Отвада мрачно перебирал взглядом рукоделов, одного за другим и щёлкал пальцами.

— Ну, мы же не звери, — наконец буркнул он и плюнул в сторону Косоворота и остальных. — Да и не поможет. Этот голубя только что заслал.

— Когда только поклёп написать успел?

— А пока мы у раскопа лаялись. Вот того видишь, волосы соломенные, борода рыжая? Ну, стоит возле Лукомора. Он и строчил.

— И что теперь?

— А не знаю. Вернёмся, поглядим, что перевесит: косоворотовские байки про таракана из грязи или добрая память.

Гремляш мрачно покачал кудрявой головой, невесело улыбнулся.

— Свежая страшилка почему-то всегда сильнее, чем добрая, но старая память. Думаю, сдадут городские Безрода.

Отвада незаметно оглянулся — кругом свои, да и пламя гудит — приложил руку к губам, прошептал еле слышно:

— Городские сдадут, говоришь? На какое-то время и сам поверил. Я и под Тёмным был, и Сивого знаю. Так и стоял, молчал, не знал, что в душе победит.

— И кто победил? Безрод?

Отвада мрачно кивнул.

— Но… не знал бы его самолично, проклял бы. Вот честное слово, сдал бы