Клятва Смерти

‒ Замуж за жреца ‒ это что-то из разряда невозможного, ‒ посмеялась Мира. ‒ Хотя Сайман кажется хорошим мужчиной. Такой, по крайней мере, не предаст и не оставит. Если смириться с его заморочками и поучительным тоном. Он мне завел лекцию про травы, хотя я спросила всего лишь у него морошку для порезов.

Язык у Миры развязался под действием выпивки, и она готова была перемолоть все косточки спутникам. За исключением одного ‒ о Сазгаусе ей не хотелось говорить и даже думать. Хотя вот сейчас она опять о нем вспомнила и без помощи духов. Наверняка отпустит едкий комментарий, если увидит ее в нарядах Мары. От этой мысли она опять поерзала на стуле.

‒ Ой, замуж за жреца ‒ это вечная скука в семье! Он как узнал, куда мои игрушки должны вставляться и как применяться, его чуть не вырвало! Знаешь, как обидно!

Погорячилась Мара ‒ более углублённые воспоминания, особенно того, как Сай относится к её вещам, разозлили её вновь, потому она не заметила, как ерзает знакомая на своем стуле. Но на предложение «подшить» скупо кивнула головой. Не потому, что не хотела. Голова была жрецом забита.

‒ Не хочу о нём думать даже! Давай сменим тему! Ты говорила, тебе Кон нравится? Так дерзай! Почему бы его не попробовать охомутать в этом наряде? Эх, жаль, вы в разных каютах. Так бы он сюда пришел рано или поздно и увидел бы тебя в новом виде! Уже вижу, как он падает, раскрыв рот! ‒ Ну вот, уже чуть веселее стало, стоило представить себе с похотливыми взглядами красивого мужчину. Мара качнула головой, присматриваясь к ножкам Миры и, задумчиво промычав, показала пальчиками расстояние не более, чем в четыре сантиметра: ‒ Вот настолько тебе прикрою ножку, но не большее, даже не проси, иначе весь смысл потеряется!

Мира ответила совсем скромно, все ещё раздумывая над платьем. Хоть немного ушить, уже хорошо будет. Все меньше стесняться.

‒ Знаешь, не думаю, что на него это произведет какое-то впечатление. Он видел меня в одном полотенце и никак не отреагировал. Так что даже не знаю.

Мира пожала плечиками и подперла голову руками, ставя локти на стол. Жаль, что ром так быстро закончился, стоило купить у моряков ещё бутылку. Размышляя над реакцией Кона и, зачем-то, Сазгауса, она обводила пальчиком горлышко бутылки.

‒ Не буду лукавить, я думала о нем первое время, как о мужчине, но потом все эти мысли только мешали, ‒ призналась Мира. ‒ Мы из разных миров. Он ‒ золотой мальчик, любимчик королевы ‒ она ему лично оружие вручила, последнюю разработку их королевства. А я простая девчонка без рода и без гроша за душой. Сазгаус мне как-то ближе, что ли.

Про Саза у нее случайно вырвалось, и она резко дернула пальцем, роняя бутылку на бок, но скатиться на пол ей не дала. Вот уж точно длинный язык, который надо укоротить. Если не Кон, то сама себе отрежет. Не хотела же говорить о нем, даже думать! Но этот наглец так и мелькал в ее мыслях. А что у трезвого на уме ‒ у пьяного на языке.

‒ Хотя нет, лучше бы этого паршивца вообще не встретили. Мы его спасли, а он отблагодарил меня, приставив нож к горлу. ‒ Мира нахмурилась и со звоном положила бутылку на пустую тарелку, чтобы потом отнести все вместе обратно на кухню. ‒ Тоже не хочу о нем говорить.

‒ Ну этот черненький действительно красавчик ‒ я к нему планировала заскочить во время нашего путешествия, ‒ игриво сказала Мара, опуская пальчики на бутылку. Она не восприняла слова Миры всерьез, ведь она тут больше о Коне думала, пусть и отсылалась, что больше не надеется на него. Зато фразу не смогла не сказать: ‒ А Кон, что, маменькин сынок? Он сам решать не может, с кем водиться? Вот уж нашла проблему ‒ родословная. Ты же не кентавр или казид какой-нибудь.

Вот уж чего никогда Мара не понимала, а дело в том, что доводилось встречаться с маменькиными сынками или с теми, кому в день рождения пару приписали. Мара любила таких ломать, но в хорошем смысле ‒ они сразу шли против дурацких правил родителей. Правда, чаще это кончалось трагично ‒ родители лишали наследства.

‒ Вот что я поняла за свою короткую жизнь: мальчиков, которые за родительский дом держаться ‒ с ними лучше не сходиться. Они и тебе жизнь угробят, в клетку посадив, и детей своих по своему пути заставят идти без права свернуть в сторону, как сделали сами.

Сазгаус точно таким не являлся ‒ такой гордый неунывающий одиночка, за чьей спиной не страшно было стоять. Тогда у Сухого водопада Мара не особо видела, что творил Сазгаус, может оттого и страха перед ним не было, как при том психе, о котором даже вспоминать было страшно.

Хоть Сазгаус и правда вызывал страх у Миры, даже когда был при смерти, но вот слова Мары о нем отозвались неприятно в сердце. У Миры не было права требовать, чтобы Мара не приближалась к Кону или Сазгаусу, но слышать, что она правда хотела соблазнить Саза ‒ Мира вспомнила о причине изгнания ‒ было неприятно. Пряча от Марвало выражение своего лица, она отвернулась.

‒ Все лучше, чем убийцы, ‒ фыркнула Мира, больше себя стараясь убедить. Разговор ее совсем перестал радовать. Сазгаус умудрялся портить ей жизнь, когда даже рядом не находился. Хотя чему она удивлялась. ‒ Ладно, к черту этих парней. Может, прогуляемся?

Предложить предложила, а вот стоило подняться, как Мира опасно покачнулась, чуть ли не падая обратно на стул. Прогулки по палубе точно сейчас были слишком опасны тем, что пьяные девушки могли просто напросто свалиться за борт, и никто этого ночью не заметил бы. Комната зашаталась то ли от качки, то ли от того, что ром ‒ всё-таки крепкая штука.

‒ Пожалуй, не стоит, ‒ сама же отказалась Мира. На ватных ногах она прошествовала далеко не как королева к гамаку и завалилась на него, даже не думая о смене одежды. Хоть сапоги стянула. ‒ Прости, Мар, но что-то я уже совсем не соображаю.

Засмеявшись, фейри подошла косо к Мире, но все же слегка получше, чем она. Отыскав край одеяла, она натянула его на Миру, из-за чего та чуть не упала с гамака, и накрыла спутницу.

‒ Ой, а я еще жалела, что тебе мало досталось! Но, погляжу, тебе в самый раз, ‒ улыбнулась Мара, заботливо подоткнув одеяло. ‒ Спокойной тебе ночи, спасибо, что составила мне компанию! Без тебя вечер прошел бы намного хуже!

И не дожидаясь ответа, Мара, не забыв забрать бутылку, чтобы потом выкинуть, вышла из каюты, но сразу же взялась за стенку. Ей тоже нужно было отдышаться после таких манипуляций, но убедившись, что тошноты или полной потери сознания не было, Мара выпрямилась и гордой походкой с бутылкой в руках завалилась в свою каюту, планируя проспать там до самого вечера!