Повелитель теней. Том 1

Глава 20

В одном Джулиан был прав: этот странный мир манил Хока, он звал его, затягивал и очаровывал. Волей случая он ещё не успел погрузиться в его дремучую красоту, потому что был ближе к своей обычной жизни, наполненной современными технологиями и насущными проблемами. Но что-то извне, а может изнутри уже нашёптывало ему странные сказки, унося в детские мечты, когда он путал прочитанные в романах сюжеты, собственные фантазии и туманные воспоминания о давней жизни. Он действительно смутно помнил ту жизнь, когда бродил в образе рыцаря по бесконечным дорогам огромной Европы и загадочной Святой земли. Воспоминания возвращались к нему волнами: то мучительными прозрениями, то сладкой болью забытых страстей. Он всё больше сближался с тем собой, каким был когда-то, и именно потому сменил своё имя Родольфо Фалько на то, что носил в той жизни, став Раулем де Мариньи.

Погружаясь в волны своей памяти, он смущался даже не тем, что это он сам бродил когда-то с мечом по пыльным дорогам, ездил верхом на коне со спутанной гривой и дрался с разбойниками, сарацинами и гугенотами. Его смущало то, что, судя по этим отрывочным картинам, всплывавшим в его голове, выходило, что он прожил так не одну жизнь. Единственный дошедший из глубины веков достоверный письменный источник повествовал о его жизни и смерти в шестнадцатом веке. Но его память бережно хранила воспоминания и о том, как он молодым рыцарем участвовал в обороне Авиньона, осаждённого крестоносцами, как скрывался от святой инквизиции, открывшей охоту на катаров, а потом уже опытным воином участвовал в Крестовых походах, что было для него не столько искуплением грехов, сколько бегством от гонений на родине. Порывшись в книгах, он убедился, что эта часть его воспоминаний относится к середине тринадцатого века, и пришлось признать, что жил так он как минимум дважды.

И всё же он сохранял какую-то отстранённость от того мира и той личности, смирившись с тем, что да, это его инкарнации, но понимая, что это всё осталось в далёком прошлом. Теперь он другой и жизнь другая, и нужно жить здесь и сейчас. Но в эти странные дни на уснувшей смертным сном баркентине та прежняя жизнь начала навязчиво предъявлять на него свои права. Запах костра, вкус приготовленной в котле овощной похлёбки, шум деревьев в ночи и тёмное небо, не подсвеченное огнями пролетающих флаеров и зависших в стратосфере атмосферных станций, возвращали его назад. Ему снились до дрожи реальные сны, пахнущие дымом, потом и кровью, он просыпался со стиснутыми зубами, а пальцы ещё помнили прикосновение горячей кожи, которой был обтянут эфес старинного меча. В голове то и дело всплывали обрывки каких-то баллад и безыскусных деревенских песенок, в которых пелось о несчастной любви и о чудесах, творимых святой Девой Марией и святыми апостолами. Странно, но он совсем не помнил о том, что такие были, но их слова скользили в его голове, вызывая смутные образы тёмных кабаков и шумных ярмарок на узких площадях грязных городков. А в минуты бодрствования он вдруг уносился мечтами куда-то, где чувствовал прикосновение к коже тёплого ветра, голени словно сжимали крутые бока коня, знакомо скрипела подпруга седла, копыта коня стучали по дороге, а на бедро знакомо давили ножны с тем самым мечом. И ему снова хотелось умчаться вдаль, забыться в этих скитаниях, почувствовать аромат опасности, и ощутить всю бесшабашность и азарт бродячей жизни. Она не пугала его, она звала, как прошедшая молодость души, как забытая любовь к прекрасной и недосягаемой даме, как бездумные интрижки на постоялых дворах и жаркие дуэли в тесных закоулках. И появление рядом Джулиана в доспехах, с мечом, его спокойный рассказ о том, что та самая жизнь, оказывается, совсем рядом, лишь подстегнули его желание снова нырнуть в неё с головой.

То ли по привычке, то ли для виду, он ещё изображал из себя старпома, следя за тем, чтоб оставить звездолёт в надлежащем порядке, чтоб отправляющиеся с ним члены экипажа были надлежащим образом подготовлены и экипированы, а остающиеся — подробно проинструктированы. И всё же это было уже прощание с этой жизнью, а впереди его ждала другая, новая или хорошо забытая старая, что в принципе уже не имело значения. Он был к ней готов.

И наступило утро, когда небольшой отряд из восьми человек должен был тронуться в путь к славному городу Магдебургу. Он надел десантный комбинезон-хамелеон, прицепил на пояс подсумок с полевой аптечкой, а также запасся оружием из арсенала, подумав, что швейцарская дага шестнадцатого века хороша, но она не идёт ни в какое сравнение с десантным ножом «Вепрь». Однако и её он привычно сунул в пристёгнутые к бедру ножны.

Стены арсенала уже утратили большую часть своих колюще-режущих украшений, что свидетельствовало, что и остальные члены экспедиции отнеслись к предстоящему путешествию со всей серьёзностью. А мечи, ножи и кастеты в данном случае вполне могли быть дополнены газовыми гранатами, принцип действия которых был основан на химических реакциях.

Он прошёл в ту часть арсенала, где на стеллажах стояли плоские ящики с ручными гранатами, и с удивлением осмотрелся, не узнавая знакомого отсека. Словно через волшебный портал он вошёл в низкое подвальное помещение с сырыми каменными стенами и массивным очагом в углу. На стенах тускло блеснули цепи, ошейники и наручники с шипами, весьма тревожащего вида щипцы и металлические штыри с прикрепленными на них фигурными клеймами. Хок мрачно осмотрелся по сторонам. В комнате ещё чего-то не хватало. И вскоре он понял чего — жаровни возле очага, железного кресла с коваными обручами и длинного низкого станка посредине. Всё это навевало неприятные воспоминания, потому что с точностью копировало подвал мрачного дворца в Толедо, куда он в одной из прошлых жизней угодил по недоразумению. К счастью, в тот раз всё обошлось без членовредительства, по крайней мере, для него, но осадочек, как говорится, остался.

Окинув мрачным взглядом стоявшие вдоль стены сундуки, он размышлял, где искать гранаты, когда позади послышались шаги и в комнату, нагнувшись, чтоб не удариться головой о низкую притолоку вошёл Джулиан. В своих латах и чёрном плаще он смотрелся в этом антураже очень уместно, и Хок по привычке разозлился на него, то ли из-за того, что не может найти то, что ему нужно, то ли просто из зависти.

— Твои игры? — поинтересовался Хок, хмуро взглянув на друга.

МакЛарен с любопытством осмотрелся по сторонам и, подойдя к стене, потрогал свисающую цепь, на конце которой красовался острый крюк.

— Мне кажется, что этот антураж в твоём вкусе, — пожал плечами он. — Оригинальный дизайн в стиле испанской инквизиции никогда меня не прельщал. Я бы изобразил что-нибудь вроде алхимической лаборатории или, на худой конец, склепа.

— Тогда, чья это работа? — ещё больше раздражаясь, спросил Хок.

— Полагаю, твоя. Когда Бетти говорила о том, что у тебя есть способности, я думал, что она слегка преувеличивает. Ну, помнишь, призрачные башни по краям пентаграммы во время ритуала Четырёх стражей? Выходит у тебя, и правда, талант. Кстати, тебе эта обстановка знакома?

— В какой-то мере, — нехотя признал Хок.

— А мне — нет, что доказывает, что я прав.

— И что это значит?

— Думаю, что это последнее вежливое приглашение вступить в игру. Ну, знаешь, в том смысле, что когда пинки в зад перестают действовать, на голову падает наковальня.

— Вежливое… — проворчал Хок и, снова осмотрелся по сторонам. — Здесь где-то были гранаты. Такие штучки с колечками и кнопочками.

— Знаю, знаю, дергаешь за колечко и… кругом куски обугленной плоти.

— Нет, в них всего лишь усыпляющий, нервнопаралитический или слезоточивый газ.

— Там! — Джулиан уверенно ткнул в сторону высокого сундука, окованного фигурными пластинами.

Хок подошёл к сундуку и откинул крышку. В пластиковых ячейках блеснули уложенные рядами цилиндрики и бомбочки-колобки.

— Дымовые шашки, если что, в ящике под скамьёй, — добавил Джулиан. — Да, под той, с выемками для верёвок и плохо отскобленной кровью.

— Боже мой, — проворчал Хок, впервые подумав, что мир, куда он стремится, может быть не только романтичным.

Сунув в нашитые на штаны пеналы несколько гранат со слезоточивым газом, он выбрал ещё пару шариков с усыпляющим. К тем, что содержали нервнопаралитический газ он так и не прикоснулся, поскольку не был уверен, что решится применить их против живых существ. Вместо этого он подошёл к скамье и добавил к своему боезапасу маленькие дымовые шашки. Этого казалось недостаточно, но понятно было, что тащить на себе большое количество боеприпасов не имело смысла. Закрыв ящик, он посмотрел на тёмные пятна и почувствовал лёгкую тошноту.

— Ты уверен, что они готовы к тому, чтоб уйти в этот мир? — спросил он, взглянув на Джулиана.

— Да, папочка, — отозвался тот.

Он вертел в руках круглые щипцы с зубчатыми захватами.

— Честно говоря, я бывал в таком месте, — признался Хок, — хотя и отделался всего лишь лёгким испугом…

— Лёгким? — усмехнулся Джулиан. — Я всегда знал, что ты невероятно крут.

— Я это к тому, что если кто-то из наших парней окажется в такой ситуации…

— Они не дети, Рауль. И мы не в детской сказке, — он повесил щипцы на место и обернулся. — Хорошо, что ты предлагаешь? Оставить их здесь? Мы это уже обсуждали. Я итак мотался по всему континенту, чтоб подготовить вас к этой работе. Я добыл информацию, деньги и некоторые связи. Хочешь, чтоб я раздобыл профессиональных гидов и отряд спецназа для охраны?

— А ты не мог бы… — Хок задумчиво взглянул на него. — Ну, понимаешь, я не совсем во всём этом разбираюсь, но… Если ты так легко перемещаешься из одного конца континента в другой, то, может быть… Ну, вообще, насколько расстояния влияют на твои способности к телепортации?

— Я понял, о чём ты, но нет, — покачал головой Джулиан.

— Я не договорил.

— Я слышу твои мысли, и отвечаю: нет, я не телепортируюсь прямо сейчас на Землю, чтоб обеспечить связь.

— Не можешь? — спросил Хок, подозрительно прищурившись. — Или просто настолько увлечён игрой, что хочешь и нас втянуть в этот кошмар? — для пущей убедительности он ткнул пальцем в скамейку, залитую кровью.

— Могу, — кивнул Джулиан. — Прямо сейчас. Мгновение или чуть больше, и я на Земле. Скорее всего, у себя дома, потому что постоянно думаю о детях. Потом, конечно, могу вывести из ангара флаер и отправиться к Донахью. А что дальше, Рауль?

— Как, что дальше? — взорвался Хок. — Ты доложишь о том, что мы угодили тут в передрягу, опишешь ситуацию и вызовешь помощь!

— Помощь? — спокойно переспросил МакЛарен. — Как ты себе это представляешь? Сюда прилетает «Кудесник» и благополучно застревает в трёх десятках километров от «Пилигрима» и «Паладина». Ещё тридцать наших коллег вливается в армию блуждающих по этому мирку душ, а подразделение лишается последнего «сенбернара». Или что? А, ну, да! Ты думаешь: они там все умные и что-нибудь придумают.

— Может быть, и придумают, — неуверенно кивнул Хок.

— А, может, у них хватит ума закрыть систему и списать нас в расход, предоставив спасение утопающих делу рук самих утопающих. Это наиболее разумный ход. К тому же, как они вообще будут нас искать, если узнают, что мы застряли на этой планете? Ты забыл, что она окружена газовым океаном? Как ты думаешь, какова примерно площадь поверхности этой планеты?