Зарубежный детектив - 88

10

Автофургон — как и предполагалось, синий «эконолайн» на двадцать мест — выехал из Эспена на северо-запад по шоссе-82. Кроме Филипа и двух его новых знакомцев, там сидело еще шесть человек. Первые минут десять ушли на обоюдное представление. Светловолосый парень — он сел за руль — назвался Эриком. Девица по имени Уэнди села рядом с ним.

Хоть остальные скорее всего друг друга не знали, все были чем-то схожи между собой — одинаково юны, значительно моложе Филипа, по виду неприкаянные.

После знакомства настала неловкая тишина, тянувшаяся долго, пока не проехали аэропорт. Тогда, повернувшись с переднего сиденья ко всем лицом, Уэнди затянула песню. Сначала подтягивали словно нехотя, потом потихоньку стали подпевать дружней; все, даже Филип. В выборе репертуара особой святости не ощущалось. Началось с «Америки», с которой патриотическая тема впредь не иссякала, повторяясь в «Звездном флаге», «Гимне борьбы за Республику» и «Дикси». Все это напомнило Филипу, как однажды в детстве родители запихнули его на слет юных республиканцев. Автобусные песни были из бойскаутского репертуара, но их слова знали все, и это помогало скоротать время в дороге. Новичкам как бы исподволь подкидывалась возможность освоиться.

Так ехали они по то и дело петлявшему шоссе-82, следуя извилистому руслу Ревущей Двуглавой Реки, мимо курортных городков Снежник, Базальтовая гора, Эль Джебель. Песни смолкли. Примерно через час стало быстро смеркаться, и автофургон повернул с шоссе-82 на шоссе-133 в сторону Карбондейла, держа почти точно на юг среди темных скалистых круч, с одной стороны, и густо поросших лесом гор Национального заповедника «Белая река» — с другой. Уже стемнело, когда подъехали к небольшому поселку Редстоун; теперь их путь по извилистому шоссе тянулся в кромешной темноте, только желтый свет двойных передних фар освещал дорогу. Спутники Филипа, кроме Уэнди и водителя, подремывали.

— Сколько еще? — спросил Филип Уэнди, облокотившись о спинку ее сиденья.

Не отрывая взгляда от дороги, та бросила:

— Недолго! Потерпи.

— Мы через Зубчатую вершину проедем? — снова спросил Филип. — Я городок имею в виду…

— Нет! — припечатал Эрик тоном, исключавшим дальнейшие расспросы.

И опять, как тогда, когда выходил из бара «Джерома», Филип ощутил накат ледяной волны. Не страх даже, скорее какую-то ноющую тревогу, словно упустил что-то очень важное, словно по собственному недосмотру допустил в своих действиях роковой просчет. Только теперь он осознал смысл предостережений Сары насчет возможной изоляции. Он попал в лапы «Десятого крестового», кругом тьма, и совершенно непонятно, куда едет этот автофургон. Сам ввязавшись в это дело, Филип уже не видел реальной возможности улизнуть от них. И впервые с того самого дня, как Хезер нежданно-негаданно снова вторглась в его жизнь, у Филипа зашевелились сомнения: не зарвался ли он в своих планах?

Проехали еще чуть больше получаса по узкой дороге, наконец автофургон свернул на какой-то проселок, круто уходивший вверх, по обеим сторонам глухой стеной вставали деревья. В слабом отсвете фар Филип снова взглянул на часы. Поворот с указателем на Боген-Флэте миновали десять минут тому назад — хоть какой-то намек на ориентир, однако где именно, в каком месте на карте расположен этот Боген-Флэте, Филип понятия не имел.

Автофургон замедлил ход, в свете фар при повороте возникла высокая металлическая изгородь-сетка, они выехали на какой-то простор посреди леса. Подъем кончился, автофургон подъезжал к изгороди, фары осветили ворота и охранника на часах. Он был в комбинезоне, похожем на ту форму, что на Эрике. Охранник развел ворота, и машина медленно въехала по гравию на территорию «Десятого крестового». Проехали еще метров сто по усыпанной гравием дороге, Филип в боковое окошко различал смутные очертания низких бревенчатых барачных строений. Дорога уперлась в площадку, обведенную круговым объездом: небольшая насыпь, неухоженная клумба, в центре высокий флагшток. Справа огни большого дома, похожего на ранчо, тоже бревенчатого; слева едва проглядывалось множество разбросанных кучками небольших домишек. Прямо за клумбой с флагштоком явственно вставал в свете фар громадный амбар, на обеих дверях которого ярко выведена эмблема «Десятого крестового».

Уэнди с улыбкой повернулась назад.

— Приехали, ребята, конечная остановка! Пожалуйте на свежий воздух!

Она распахнула дверцу, соскочила; через мгновение послышался лязг и поворачивание хорошо смазанных шарниров; боковая стенка фургона откинулась.

Филип подождал, пока выберутся остальные, последним подошел к борту. Чувство было такое, будто все происходит, как в кино, где герой впервые в жизни попадает в концлагерь. Ночной воздух встретил холодом. Филип спрыгнул вниз вслед за попутчиками. Темное небо было сплошь усеяно немигающими звездами. Вокруг тишина, слышно только сопение новобранцев да слабое поскрипывание ветвей в лесу, окружавшем лагерь.

Обойдя грузовик спереди, Эрик встал перед группкой вновь прибывших. И тут Филипу вспомнились слова человека из Баррингтона про этих, из «Крестового». Стоявший перед ними в свете звезд, в отблесках горящих окон ранчо Эрик производил именно такое леденящее душу впечатление. Казалось, он высечен из белого мрамора, выражение лица абсолютно безжизненное. Заговорил, и его резкий голос прозвучал как-то странно, словно издалека.

— Сначала о главном. Все, вероятно, устали. Потому вам организуют ночлег. Уэнди! — бросил он своей спутнице.

— Слушаюсь! — кивнув, четко отозвалась она. — Женщины со мной! В женское общежитие.

Она указала большим пальцем через плечо на длинное баракоподобное строение справа от ранчо. И, повернувшись, зашагала к нему, три девушки безропотно двинулись за ней.

— Мужчины — туда! — кивнул Эрик в ту сторону, где на задворках лагеря гнездились маленькие домишки. Он пересек дорожку вокруг клумбы, зашагал дальше, прямо по утоптанной земле. Филип и трое парней гуськом последовали за ним. Это все больше и больше напоминало фильм из жизни военнопленных. Кажется, вот-вот появится Стив Маккуин и начнет дубасить мячом по стенке какого-нибудь барака. При всей странности и даже жути положения Филипу почему-то вдруг сделалось смешно, он едва сдержал улыбку, Сопляки, настоящей службы и не нюхали! Но тут же вспомнил про кровавый след на стене своей мастерской в «Сохо», и ему стало не до смеха. Эти люди не шутят, сказала Сара. С виду будто детские шалости, но кто его знает, какая фантазия взбредет этим детишкам в голову…

Эрик оставил двоих у домика рядом с громадным амбаром, сказав, что вернется через пару минут, а Филипа с четвертым повел дальше, под гору, к домику почти у самой ограды, за которой заслоном вставали деревья. По дороге миновали штук восемь таких же домиков, но свет нигде не горел, окна плотно прикрыты. Если кто в них и живет, наверняка спят.

Эрик распахнул дверь домика, отступил, пропуская вперед Филипа с его сотоварищем. Вошел следом, щелкнул выключателем у притолоки. Вспыхнула единственная голая лампочка на длинном гибком шнуре. Ватт сорок, не больше — чтобы раздеться, достаточно, но для чтения и разных занятий явно темновато.

Внутри все по-солдатски просто: грубые нары, четыре тумбочки в ряд вдоль дальней стены, единственный складной стул. Ни умывальника, ни шкафа для одежды, ни зеркала. Но с удивлением Филип отметил, что при таком скудном комфорте в плинтусы вделано электрическое отопление.

— Здесь просто, — сказал Эрик заученным тоном, явно не в первый раз, — зато удобно и чисто. Туалет и ванная в дальнем конце учебного корпуса — помните, тот амбар? Завтрак там же, в учебном корпусе. Для сведения: мы находимся на большей высоте, чем Эспен, потому не удивляйтесь, если почувствуете быструю утомляемость. Сейчас советую спать. День завтра напряженный.

— А какие планы? — спросил Филип.

Эрик пронзил его ледяным взглядом.

— Сразу после завтрака ознакомительное собрание в учебном корпусе.

— Во сколько? — спросил новоиспеченный сосед Филипа.

— Рано, — отрезал Эрик. — Не волнуйтесь, вас непременно разбудят.

Едва кивнул и вышел, прикрыв за собой дверь.

Филипу тотчас захотелось проверить, заперта дверь или нет. Повернул ручку, дверь со скрипом распахнулась. Пожав плечами, Филип вернулся в комнату.

— Слава богу, хоть на ночь не запирают…

— А что, разве могут? — спросил парень, заметно струхнув.

— Мне так показалось, — скорчил гримасу Филип. Протянул руку: — Меня зовут Филип. Филип Керкленд.

— Дэн Джексон! — представился его сосед, пожимая руку Филипа.

С виду около тридцати. Волосы длинные, блекло-соломенные, вытянутая, изможденного вида физиономия, за стеклами очков без оправы — маленькие глазки. Сильно потертые джинсы, бледно-зеленая футболка и заношенная легкая солдатская куртка. В общем, по виду парень отдаленно напоминал дезертира шестидесятых.

Джексон присел на нижнюю койку, пружины скрипнули. Похлопал руками по матрацу, поморщился.

— Жестко! Я помягче люблю…

— Не думаю, чтоб они заботились о нашем с тобой удобстве, — заметил Филип.

Он сел на раскладной стул, стянул ботинки. Устало откинулся на спинку, закурил.

— Что ты хочешь этим сказать? — Джексон, поерзав, плюхнулся на единственную подушку, заложил под голову руки.

— Слыхал что-нибудь про этих людей? — спросил Филип, пропуская мимо ушей вопрос.

— Только то, что сами сказали.

— А что сказали?

— Что заведение у них вроде соцобеспечения. Бесплатная еда, койка, отдых. Особенно-то я не расспрашивал. Чего нам, нищим-то, права качать! Так ведь?

— Ну а с боженькой они к тебе не подъезжали?

— Нет. А что? Думаешь, они из этих, да?

— Кто их разберет! Видал крест у них на куртках и еще такой же большой знак на дверях амбара?

— Тоже в виде креста, что ли? Тьфу ты, может, это шайка каких-нибудь фанатов… — Джексон покосился на верхнюю койку, повернулся к Филипу. Тусклый свет единственной на потолке голой лампочки замерцал на стеклах очков, глаза спрятались. — Ладно, ну и что с этого? Я же говорю, где нам права качать… У меня всего десять долларов за душой и никакой надежды на большее.

— Откуда будешь? — спросил Филип. Он поднялся, принялся стягивать одежду.

— Не слыхал небось! — со вздохом отозвался Джексон.

— А все-таки?

— Из Пустоши, — сказал его долговязый сосед. — Поселок там есть, Чэтсуорт.

— Как так из «пустоши»? — переспросил Филип, стягивая носки.

— Называется: Пустошь «Золотая сосна». Болотный край в Нью-Джерси, две с половиной тысячи квадратных километров, — пояснил Джексон. — Это между Филадельфией и океаном, южнее Нью-Йорка. Чэтсуорт — завидная дыра! Из магазина Базби как посмотришь — кругом одни лопухи!

— «Золотая сосна» — ну и названьице для болота! — пробормотал Филип. Он прошлепал босиком по полу, выключил свет, полез на верхнюю койку.

— Все штаты клюквой обеспечиваем, — с усмешкой произнес Джексон в темноте. — У нас либо клюкву собирают, либо выдирают мох сфагнум, где тобь и костоломка. Тем и живут.