Февраль - кривые дороги

МОЯНИКА (РАССКАЗ)

— Анд-юша!

Он еще ни о чем не знал и привычно дрался во дворе с Вовкой Каплиным, как вдруг прямо у них над головой раздался этот знакомый голос:

— Дети, вы не видели Анд-юшу Хохлова?

Вовку сразу будто ветром сдуло со двора, но Андрюша никогда не терялся. Вот и теперь первым делом он втянул голову в плечи, чтоб не так был виден вихор на макушке, стал на четвереньки и пополз к забору. Здесь была известная только ему лазейка. Осторожно, чтоб не скрипнуло, отодвинул одну дощечку и очутился в высокой, густой траве. Огляделся: никого — и блаженно растянулся на спине. Здесь его уже никто не найдет. Даже Мария Сидоровна.

— Анд-юша! Куда же он зап-опастился?

Даже не видя воспитательницу, Андрюша хорошо представлял, как она бегает сейчас по двору, взмахивает длинными руками и зовет его. Пусть зовет. Он лежит в высокой траве, заложив руки за голову, смотрит в небо и думает про отца. Сегодня воскресенье, и отец должен приехать.

Когда детский сад жил еще в городе, а не на даче и мама по вечерам забирала Андрюшу домой, то отец приходил каждую субботу. А иногда оставался и на воскресенье, если сын его не отпускал. Лягут с отцом на диван, Андрюша уцепится за его шею руками да так и уснет. Но даже и во сне чувствовал, что отец рядом, не ушел.

А наутро они отправляются в путешествие по городу: сходят в кино, на стадион, на крепостной вал влезут, а оттуда далеко-далеко видно. Посидят, помолчат, подумают.

Вот так сидели они однажды, и Андрюша вдруг спросил:

— Папа, а ты помнишь, когда ты был маленький, а я большой, я тебя защищал от фашистов? Помнишь?

Отец засмеялся, но спросил серьезно:

— И как же ты защищал меня?

— Я возьму гранату и как брошу! Только каски во все стороны! Ты что — не веришь?

Андрюша жмурит сросшиеся, как у отца, брови, и нос у него при этом собирается в гармошку.

— Не веришь, да?

— Ну почему? Верю, да что-то не могу припомнить, когда это было.

— А! — машет рукой Андрюша. — Ты у меня, папа, большой забывака…

А потом наступает вечер, и отец все-таки уходит. Андрюша мучительно соображает, куда это он уходит на целую неделю. Вовкин папа, так тот каждый вечер дома. А мама утешает Андрюшу:

— Папа уезжает в командировку, сынок.

Отец с досадой смотрит на маму. Потом берет сына за руку и выводит в другую комнату. Возвращаясь, он с раздражением говорит:

— Зачем ты обманываешь ребенка? Ни в какую командировку я не еду. У меня другая семья, и ему лучше знать об этом.

Андрюша давно уже знает. Только никак не может понять, что значит «другая семья»? В замочную скважину он видит, как мама надевает очки: она всегда ссорится с отцом почему-то в очках.

— Я не позволю издеваться над моим сыном!

— А кто издевается, кто?

— Ты! Мало того,' что бросил нас, ты еще ходишь к нам нервы трепать!

Отец опускается на детский складной стульчик и закрывает лицо руками.

— Что же мне делать? — тихо спрашивает он.

— Совсем нас забыть!

— Но Андрюша — мой сын!

— Надо было раньше думать об этом и не заводить другую семью!

«Другая семья, — думает Андрюша, — но при чем же я? Почему я должен один сидеть в комнате и ждать, пока они наругаются? Может, я спать хочу?»

Однажды, когда отец пришел, а мамы еще не было дома, Андрюша нерешительно попросил:

— Папа, расскажи мне про другую семью.

Отец немного растерялся, но все же рассказал, и тут оказалось, что никакой «другой семьи» у него нет, а есть только «моя Ника», как сказал отец.

— Она очень добрая и веселая. Приду домой усталый, злой, а она посмотрит в глаза вот так — куда и усталость девается! И никогда не ругается, не кричит. Вот она какая, моя Ника!

«Мояника, — думает Андрюша, — как клубника. Ой, и вкусна с молоком!»

— А она тебя любит? — спрашивает он строго.

— Мне кажется, да.

— А меня?

— Очень. Иначе разве бы присылала она тебе подарки?

Андрюша задумывается. Что правда, то правда. Мояника каждую субботу присылает ему с отцом подарки. И что всего удивительнее, каждый раз именно такой, какой хочется Андрюше больше всего. Как будто ей кто по телефону сообщает.

— А знаешь что, папа, — предлагает Андрюша, — если она такая хорошая, твоя Мояника, ты приведи ее, и будем жить вместе.

Отец смущенно улыбается и треплет сына по стриженой голове.

— Нельзя.

— Но почему?

— Ну, почему?… Во-первых, мама не захочет.

— Маму я уговорю, — радуется Андрюша.

— Вот что, сын, — говорит отец, — забудь-ка лучше об этом и пойдем в кино.

Андрюша вспоминает, как они идут в кино, а потом едят мороженое в «телевизоре». Это кафе такое, похоже на телевизор — все стеклянное.

— Ах, вот ты где!..

Это Мария Сидоровна разыскала наконец Андрюшу и принялась его отчитывать. Андрюша не слушает. Он уже привык к этим отчитываньям и знает их наизусть. Но все слова произнесены, и Андрюшу уже молча ведут за руку. Единственное, что теперь надо угадать, куда: в столовую или в спальню? Но нет, Мария Сидоровна решила, как видно, нажаловаться и тащит его в директорскую. Он не идет, упирается, но тут происходит чудо. Вместо наказания директорша Агния Гавриловна протягивает ему коробку:

— Посылка тебе, Андрюша.

Сначала Андрюша не поверил, но, открыв коробку, так и ахнул. На дне ее, чуть наклонясь бортом набок, лежала лодка. Точь-в-точь, как у Вовки Каплина! Забыв обо всем на свете, он сейчас же помчался к реке. Скоро сюда же прибежал и Вовка со своей лодкой, но только презрительно усмехнулся, когда Андрюша показал ему свое сокровище.

— А ну, давай наперегонки! — крикнул в сердцах Андрюша.

— Чего-чего? — как будто не понял Вовка, глядя на него своим прищуренным левым глазом, который и так был у него меньше правого.

— Чья быстрей? Давай!

— Ну, давай, — равнодушно протянул Вовка.

Они пустили по воде лодки, а сами побежали за ними по берегу.

— Смотри, смотри, моя впереди!

— Нет, моя!

И правда: Вовкина лодка вырвалась вперед и поплыла, поплыла.

— Быстрей, быстрей! — стал подгонять Андрюша свою лодку, но она вдруг совсем остановилась и закружилась на месте. Вовкина тоже остановилась, зацепившись бортом за траву. Ребята недоуменно глядели друг на друга и не знали, что делать.

— Твоя взяла, — признался наконец Андрюша, но Вовка снова закричал:

— Пошла, пошла!

Это была Андрюшина лодка, Вовкина же продолжала стоять в траве. Андрюша бежал по берегу и радовался: вот какая хитрая у него лодочка, сначала остановилась, обманула Вовку, а теперь несется на всех парусах прямо к морю! А вдруг и в самом деле к морю? В море не догонишь. И, не долго думая, он прыгнул за ней в воду. Когда он снова выбрался на берег и стал выкручивать штаны, подбежал Вовка. Ветер взвихрил ему волосы, и он был страшен со своим прищуренным глазом.

— Ага! — кричал он. — Это не в счет! Давай еще раз!

Андрюша посмотрел на его взволнованное лицо и сказал:

— Я спать хочу.

От обиды Вовка чуть не заплакал, а Андрюше стало скучно. Ему всегда становилось скучно, когда кто-нибудь плакал. Не слушая больше Вовку, он лег на берегу, прижал к животу лодку и заснул. Правда, сначала он только притворился, что заснул, чтоб Вовка поскорей ушел. Закрыл глаза и стал думать об отце. Думал, думал, пока отец не подошел, и не поднял его, и не понес. И тут Андрюша увидел Моянику. Она стояла в лодке посреди большой реки и махала рукой, звала к себе. И отец понес его прямо по воде к этой лодке. Все втроем они сели в лодку и поплыли в море. Греб Андрюша, а отец и Мояника сидели на корме, смотрели на него и улыбались. У Мояники была большая коса, она упала за борт и плыла теперь по воде рядом с лодкой.

«Полный вперед!» — крикнул Андрюша и рванул весла, но не удержался и упал прямо на Моянику. Она обняла его, но целовать не стала, а только посмотрела в глаза глубоко-глубоко. Вот так же она, наверное, и отцу смотрела, когда он приходил усталый. И, неизвестно почему, Андрюше вдруг' так весело на душе стало, как будто ему пощекотали сонному пятки. Он засмеялся, но тут же перестал смеяться и спросил серьезно:

«Ты и меня любишь, Мояника?»

«Больше неба, больше солнца, больше, чем папу», — ответила она, и в глазах ее блеснули слезы, Но тут на берегу появился Вовка Каплин и закричал истошным голосом:

«Туча иде-ет!»

Андрюша в страхе прижался к Моянике, но грянула гроза — сверкнула молния и затрещал гром.

— Го-юшко ты мое! Сейчас же ма-ш обедать!

«Это не гром, — догадался Андрюша, — а Мария Сидоровна».

Она подхватила его на руки и понесла в столовую, а ему казалось, что он все еще плывет по реке. Только где же отец и Мояника? Ведь только что были рядом… Андрюша открыл один глаз и сразу вспомнил, что все это было только во сне.

— А моя лодка?! — крикнул он.

— Здесь она, твоя лодка.

Воспитательница положила ему лодку на живот, а из лодки вдруг выпала записка. Андрюша быстро схватил ее и зажал в кулаке.

За обедом мальчик развернул записку, там было что-то написано, но ведь он еще не умел читать, если не по-печатному.

«Попрошу Марию Сидоровну, — решил он, — вот обед кончится, и попрошу».

«По-про-шу-у, по-про-шу-у», — передразнила его муха с зеленым брюшком и огромными, навыкате, глазами. Она хотела вылететь на улицу, билась в оконное стекло и никак не могла догадаться взлететь к открытой форточке. «Глупая муха, а еще дразнится». Андрюша отодвинул гороховый суп, стал на стул и выпустил муху в форточку.

— Опять это Анд-юша Хохлов безоб-азничает! — услышал он за своей спиной и почувствовал, как у него мгновенно пропал всякий аппетит. Правда, гороховый суп все же пришлось доесть, а манную кашу он отдал Вовке Каплину.

После обеда, лежа в кровати, он все время думал про записку. Что там написано? И кто это написал? А наверное, Мояника. Это ж она ему всегда подарки присылает. А что она написала? И почему просто не сказала папе, ведь он сегодня приедет! И вдруг Андрюшу словно палкой по голове стукнули: значит, отец не приедет? Он вскочил с кровати и подбежал к окну: не идет ли отец? Или хотя бы мама. А мама в самом деле идет. Андрюша даже своим глазам не поверил. Но вот ее красная сумка, шляпа с большими полями. Мама! А в сумке, конечно, конфеты, хоть, признаться, он не очень-то любит их. Вот если б мама паровоз ему привезла! Но она никогда ему ничего не дарит, кроме конфет и мармелада. Однажды он даже объелся мармеладом и теперь смотреть на него не может, а мама все равно приносит, и он, чтобы не обидеть маму, ест.

Занятый думами о ненавистном мармеладе, он и не заметил, что вместе с мамой шел по дороге мужчина. Но это не был отец, Андрюша сразу узнал, и сердце у него куда-то упало.

После заправки кроватей и полдника ребят наконец-то выпустили к родителям. Андрюша бочком протиснулся в калитку и поискал глазами маму. Она сидела под смолистой сосной — с этой сосной у него еще были старые счеты — и неизвестно почему хмурилась. А мужчина стоял перед ней и что-то быстро-быстро говорил руками. На нем были темные очки и белый костюм, а больше Андрюша не успел разглядеть. Он подошел и солидно сказал: