В начале жатвы

1

Сумрачный осенний день. В кронах высоченных сосен и елей, в густых березах, что еще удерживают пожелтевший лист, нудно шумит дождь. Кусты черники, трава, папоротники — все мокрое. Под сапогами мягко хлюпает набрякший мох. Порой по вершинам деревьев пройдется ветер, и тогда вода льется за воротник, сечет прямо в лицо, стекает по штанам за голенища сапог. Нудно, холодно, противно. Шестнадцатилетний Савось, держа в левой руке кошелку, а в правой перочинный, с деревянной ручкой нож, медленно продвигается в глубь приднепровской пущи. Он давно промок до нитки, лицо и руки посинели, но, не обращая на это внимания, напряженно вглядывается под ноги. Дождь идет всего только вторые сутки, накануне дни стояли погожие, и грибников был полон лес. Ежедневно с утра подъезжали сюда машины из города, а в кузове чуть ли не каждой из них десятка два мужчин и женщин с кошелками. Сначала брали только боровики, подосиновики, подберезовики и лисички, а потом пошли в ход сыроежки и маслята.

Однако последние сутки машины из города совсем не едут. Не слышно, как обычно, ауканья в лесу, только шумит и шумит дождь. Сегодня утром Савось сказал:

— Я, мама, пойду по грибы!

— В самый раз, — подхватил отец. — Теперь, считай, двое суток не собирали, грибов будет полно.

— Только вот дождь, — сказала мать.

— Тетка Авдотья просила, — сказал Савось. — Вот, говорит, если б грибков.

— Ага, — поддакнул отец. — Иди, можно и тетке Авдотье. Живем же рядом с лесом.

Вот уже около часа и ходит Савось по лесу, а в кошелке всего два боровика, с десяток мелких лисичек да столько же сыроежек. И дождь не перестает, и ноги промокли, и холодно так, что зубы начинают стучать, Можно было бы развести костер да погреться, но спички тоже размокли. Вдруг под елочкой, всего в каких-нибудь пяти шагах от себя, он замечает небольшой подосиновичек. Красная его шапочка горит в зелени трав. Савось вырывает его, очищает ножом корень, бросает в кошелку. С елки сыплются на землю капли. Большие деревья отступили от этого места, видно затянутое сплошными облаками небо. Савось, однако, не прячется под густые кроны деревьев. Он осторожно отводит рукою ветви небольшой ели, под которой только что нашел гриб, и заглядывает вперед. Глаза его вспыхивают радостью и удивлением. Впереди, вокруг мшистой кочки, по два и по три вместе, разместилось около десятка таких же подосиновиков. Не обращая внимания на дождевые капли, которые сыплются на него, Савось протискивается вперед и наклоняется над этим богатством, которое будто ждало его. Подосиновики небольшие, они, очевидно, прорезались всего сутки назад. Корни у них чистые и, когда отрежешь их, белые-белые. Только спустя немного нальются синью. Савось быстро собирает грибы. Осторожно отводит в сторону веточку следующей ели и сразу же замечает под ней три молодых боровика.

«Ну, на грибное место напал, — думает Савось. — Можно сыроежки и совсем выбросить, если только дальше так будет». Но он уверен, что дальше будет еще лучше: двое суток не было никого в лесу! Он вспоминает, что недалеко отсюда место, где он оставил, чтоб подросли, совсем молодые лисички, и направляется туда. Но неожиданно для себя снова находит гриб — старый боровик, который до сих пор почему-то никто не заметил, с шапкой чуть ли не с ведро. К большому удивлению Савося — здоровый. Гриб занимает почти четверть кошелки, и Савось с гордостью поглядывает на него.

А дождь льет и льет. Гудит пуща, и брызги, когда пройдется ветер, скрывают все вокруг. Савосю даже нравится, что идет такой дождь и что сам он так промок. Ему кажется, что если бы вдруг разразилась настоящая буря и деревья с треском начали бы падать, то и тогда он не ушел бы отсюда. Он собирал бы грибы для тетки Авдотьи. Ого, пусть бы попробовала буря выгнать его отсюда, если его кошелка еще не полная.

На облюбованном ранее месте он и в самом деле находит целую желтую стежку лисичек. Пока он собирает их, дождь будто начинает утихать. Проясняется в лесу. Сплошной водопад разрывается, открывая глазам кочковатую поляну с желтыми и красными сыроежками. Но Савось не берет их. Подумав, он даже выбрасывает и те сыроежки, которые подобрал вначале. Боровики, подосиновики, чаще последние, то и дело встречаются на его пути.

Снова становится сумрачно, и снова начинает лить дождь. Савосю хочется развести костер, и он уже жалеет, что выбросил размякшую коробку спичек. Быть может, если бы положил под мышки, то высохли бы? Все же холодно. А порой, как попадешь в болотистое место, мох прогибается под ногами, вода чуть ли не льется через голенища. Хочешь быстрее выбраться отсюда, а низина все тянется и тянется, и тогда начинает казаться, что и конца-краю ей не будет.

Но Савось довольно улыбается: в кошелке грибы как на подбор! Таких грибов еще никогда не собирал он, даже когда грибники не появлялись сюда по неделе, а то и больше. А все благодаря тому, что Савось зашел на такое место, где раньше никогда не бывал, и тут много таких вот заболоченных мест. Идешь, идешь — мох да кочки, а потом вдруг взгорье и полянка. Вот на полянке и ищи: тут и подосиновики, и боровики. Некоторые уже совсем сгнили, остается только пожалеть. Савось выбирается на другое взгорье, но это уже не полянка, а гряда со старым кряжистым лесом. Осины в три, а то и в четыре обхвата, много сломанных берез, всюду муравейники, а на земле пластом лежит давнишняя перепревшая листва да иглица.

Вдруг Савось вздрагивает. Впереди из кустов выкатывается желтый сверток, разворачивается и, таща по земле хвост, мчится в глубь леса. Савось с облегчением вздыхает: лиса, всего только лиса! Но он тут же вспоминает, что в глуби пущи много волков и зимой тут часто устраивают на них облавы. Становится страшновато. Савось останавливается, поглядывая на грозную пущу, думает — идти или не идти? Но он чувствует, что под этими осинами, под сломанными березами и комлеватыми елями будет, пожалуй, много боровиков. Сюда же не заходят приезжие из города. Да и летом волк не такой голодный, стадами не ходит и на человека, говорят, не бросается. И Савось трогается с места. Под первой же осиной он находит три подосиновика. Через несколько шагов нападает на целую семью боровиков и начинает брать их.

А дождь все усиливается и усиливается. Правда, под этими могучими деревьями он почти совсем не беспокоит Савося, только все равно холодно. Кошелка уже полная, тяжелая.

Савось выбирает тропинку, делает шаг и останавливается. В гуще, позади себя, он слышит треск и шум. Что бы это такое? Может, волк выслеживает его? Савось бросается к комлеватой ели и скрывается за ней. Ель хотя и старая, но ветки у нее чуть ли не до земли. Если что, то, бросив кошелку с грибами, можно взобраться на дерево. А треск тем временем утихает. Неожиданно слышится продолжительный свист. Шумит дождь. Вокруг лес да заболоченные низины. Кто это может быть, если даже в погожие дни тут не бывает людей?

— Эге-ге! — кричит Савось, выходя из-за дерева.

Потом он ждет. Треск слышится все ближе и ближе, и вот из гущи выходит человек в плаще с капюшоном, накинутым на голову. В правой руке он держит толстую палку, в левой — кошелку, наполненную боровиками. Лицо курносое, веснушчатое, из капюшона поглядывают на Савося обрадованные черные глаза, а на губах блуждает улыбка. Савось сразу определяет, что этот хлопец приблизительно одного с ним возраста.

— Ух, — говорит тем временем парень и ставит кошелку на землю. — Еле выбрался. Думал, вовек дороги не найду. Шоссе близко?

— Ого, чего захотел! — говорит Савось. — До шоссе еще идти да идти. А ты откуда сам?

— Из города, — отвечает он и пристальнее присматривается к Савосю. — Так, говоришь, шоссе далеко?

— Да-алеко! Как же ты из города не побоялся забраться сюда? — удивился Савось. — Это же Волчьи гряды, тут зимой облавы на волков устраивают.

— Ну так что? — беззаботно говорит парень. — Зато, видишь, боровиков сколько насобирал! — и он показывает рукой на свою кошелку. — Только болота тут надоедливые, я вот в яму даже упал, — и он взмахивает загрязненной полой дождевика. — А ты откуда?

— Из Ружан. Километров семь отсюда. Я знаю дорогу в обход болота. В болоте и совсем утопиться можно.

— А в школе учишься? — спрашивает парень.

— Учусь. В девятый перешел.

— Так мы же с тобой одногодки! — вскрикивает городской. — Я тоже в девятый перешел. Как зовут тебя?

— Савось Коптуров.

— А меня Перекрышкин. Только эта фамилия, брат, не настоящая, а выдуманная. Настоящая моя фамилия — Буслов, а имя — Демьян. Ну, пойдем, что ли? — спрашивает парень и весело усмехается.

— Пойдем, — соглашается Савось.

Теперь идут вдвоем. Дождь не перестает, в сапогах все сильнее хлюпает вода, мокрые портянки начинают натирать ноги. Савось идет впереди, Демьян следом. Он все время нагоняет Савося, даже, случается, неожиданно наталкивается на его спину или ступает так, что все время бьет по каблукам сапог. И Савось недовольно морщится. А Демьян, не обращая внимания на дождь, пристает:

— Ты знаешь, почему меня Перекрышкиным прозвали? Нет? Это потому, что я летчиком хочу стать. После школы пойду на летчика-истребителя учиться. Я в авиамодельном кружке уже пять моделей сделал, перечитал Покрышкина, Кожедуба и про братьев Глинков все, что только есть. Меня ребята и прозвали Перекрышкиным. А тут, знаешь, грибов — хоть на трехтонке приезжай. Вот туда дальше, так боровик на боровике. А наши ездили, говорят — нет. Это они места того не увидели. Давно бы грибам была крышка. А я в воскресенье знакомых ребят приведу, — обещает он. — Пойдешь с нами?

— Пойду, — соглашается Савось.

— Приходи, мы как раз в том месте, где сегодня встретились, будем. А хочешь, так я от самого шоссе условные знаки поставлю — по веточке.

— Хорошо, — соглашается Савось, опуская голову, ведь дождь так и сечет в лицо, а мхи все тянутся и тянутся, и снова начинает разбирать злость неизвестно на кого. И радостно, что вот он, Савось, не отступил перед этим дождем, собрал целую кошелку грибов. И немного странно, что встретил этого городского паренька в таких дебрях пущи. И додумался же затащиться в такую глухомань!

— Я уже думал, что не выберусь, — как бы угадав мысли Савося, сказал Демьян. — Солнца не видно, направление в лесу не определишь. Вот и узнай, где тут север, а где юг.

Наконец они выбираются на сухое место. Идти становится легче, только вот кошелки начинают казаться все более тяжелыми. Перекрышкин идет теперь рядом с Савосем. Расспрашивает про учебу, про комсомол, рассказывает, как недавно ездил в колхоз на уборку урожая. Но взгляд его весь устремлен на кошелку с грибами.

— Вот привезу теперь грибы. Тетка сварит их — полную большую кастрюлю. Я в этом году грибов еще не ел, а если бы ты знал, как люблю их!

— А у нас чуть ли не каждый день грибы, — говорит Савось. — Мы же живем возле самого леса. А у тебя родителей нет, что ты у тетки живешь?

— Родители есть, — ответил Демьян. — Это у тетки никого нет, одна живет. А скажи, мы сразу на шоссе выйдем?

— Сразу, — ответил Савось. — Только ты зайди к нам обсушиться.