Белая дорога

— И как впечатление?

— Честно скажу — очень хорошее.

— Приятно слышать такую оценку, — управляющий улыбнулся, стряхнул пепел с дымящегося кончика папиросы.

— Даже я, человек, далекий от оленеводства, понял, что это начинание хорошее, — с жаром сказал Сибиряков.

— Да, за ним, можно сказать, будущее, как убежден Гена Умтичан. — Глаза Мэтина Петровича потеплели. Он на миг задумался.

— Гена Умтичан? Это тот, который…

— Да, тот, который так смело и настойчиво боролся за эти стада.

— Не понимаю. По словам Урэкчэнова, именно он виноват в том, что совхоз не выполнил годовой план…

— Понятно. И что же предложил заведующий фермой? Написать обличительную статью? — управляющий пристально посмотрел на корреспондента.

— Н-нет, не совсем так, — смутился тот, удивившись про себя проницательности Адитов а.

— Фамилии все равно называть придется. Материал не должен быть безликим. Надо о конкретных людях писать.

— Вы правы, Мэтин Петрович. У меня есть идея написать очерк об одном замечательном человеке из вашего отделения.

— Это интересно. О ком же, если не секрет?

— О Кадаре Болгитине, — с готовностью ответил Сибиряков.

Управляющий промолчал, нахмурился.

— Вы разве против, Мэтин Петрович? — удивился Сибиряков. — Ведь это же Кадар Болгитин!

— Лучше напишите-ка об увиденном и, кстати, о том же Гене Умтичане, — чуть помедлив, ответил Адитов. — Расскажите читателям об организации у нас предубойного откорма оленей. Для этого хорошо бы встретиться с оленеводами, поговорить с ними. Неплохо бы показать, какие у нас теперь большие потенциальные возможности. Реальность улучшить породу наших оленей. Давайте вернемся к этому разговору года через три. Уверен, в нашем совхозе вы увидите только красивых, рослых оленей. Те, которые так понравились вам сейчас, полтора месяца назад были до того худы, что вызывали только жалость. Если б не Гена, они вряд ли выдержали зимнюю стужу, стали бы добычей волков и принесли бы нам одни убытки. Скажешь это теперь, глядя на них? Люди называют этих оленей — оленями Умтичана. Раньше все говорили «олени Кадара», а теперь видите как? Хотя настоящие его олени, конечно, там, в стаде, где он пасет их. Вот об этом и напишите.

Управляющий взглянул на часы. Рабочий день давно закончился. На улице ярко мигали звезды.

В темноте их было почти не видно. Только алчно горели пять пар злых волчьих глаз. «К моим оленям спешат… Ненасытные твари! Только бы Кадар и Кеша оказались на месте, только бы не спали сейчас. Я быстро вернусь. Скажу Миичээну о матери — и обратно». Первый испуг прошел. «Жаль упряжку. Там карабин… Хорошо еще, что не обронил хорей… — Гена покрепче сжал его в руке. Левой нащупал нож на боку. — Упряжку найду, догоню. Никуда не денется. Потом быстро к Орану и назад к своим. А сейчас важно отогнать этих тварей. А вдруг нападут? Что ж…» Он живо представил себе, как его олени бегут к нему, ища поддержки и защиты. Олени в трудную минуту всегда спешат к людям.

И Гена, собрав всю свою силу воли, превозмогая страх, громко крикнул. Уверенный, зычный голос ударил в склоны сумрачных скал и, словно оттолкнувшись от них, могучим эхом наполнил окрестность.

Человек шагнул навстречу волкам…

Уямканы идут на Север