Эротические истории пенджабских вдов

* * *

В классной комнате досугового центра горели лампы. Кулвиндер увидела освещенное окно, выходя из храма. Она замедлила шаг и стала соображать, что делать. По-видимому, Никки перед уходом забыла погасить свет, и если Кулвиндер не поднимется наверх, чтобы выключить его, Гуртадж Сингх решит, что женский кружок впустую расходует электричество. Но в пустом здании небезопасно. Всякий раз оказавшись в одиночестве, она вспоминала тот ночной телефонный звонок. До этого ее предупреждали дважды: первый раз это произошло через несколько часов после посещения полицейского участка — в тот день она предприняла попытку понять, что же случилось с Майей, второй — после ее последнего визита. Полицейские ничем не смогли ей помочь, однако звонивший по-прежнему чувствовал необходимость держать ее в страхе.

Кулвиндер решила, что волноваться из-за не выключенного света не стоит, и направилась к автобусной остановке, где увидела стайку женщин из литературного кружка. Быстро провела про себя перекличку. Вот Арвиндер Каур — такая высокая, что вынуждена нагибаться, как жирафа, чтобы услышать остальных. Ее дочь Притам беспрестанно поправляет на голове кружевную белую дупатту. В отличие от матери она ужасно манерна и тщеславна. Чуть в сторонке жмется Манджит Каур, поддакивает и улыбается. Шины Каур что-то не видать — наверное, умчалась домой на своей маленькой красной машинке. Тарампал Каур тоже записалась в кружок, но она не принадлежит к этой компании. Хорошо, что ее тут нет.

Женщины заметили приближающуюся Кулвиндер и не слишком искренне заулыбались, приветствуя ее. Может, они объяснят, почему в классе до сих пор горит свет? Или Никки развлекается там с любовником? Скажем прямо, местная молодежь не гнушается использовать пустующие помещения для своих непристойных забав. Правда, в этом случае свет был бы выключен. Хотя… Кто знает, что за извращенные пристрастия у этих юнцов?

— Сат шри акал, — соединив перед грудью ладони, произнесла Кулвиндер, обращаясь ко всем сразу. Женщины ответили тем же.

— Сат шри акал.

В свете фонаря они казались смущенными, словно их поймали с поличным.

— Как поживаете, дамы?

— Прекрасно, спасибо, — ответила Притам Каур.

— Нравится вам кружок?

— Да! — прозвучал дружный ответ. Кулвиндер недоверчиво оглядела компанию.

— Много уже выучили? — осведомилась она.

Вдовы успели лукаво переглянуться, прежде чем Арвиндер ответила за всех:

— О да. Сегодня мы хорошо потрудились.

Вдовы заулыбались. Кулвиндер подумала, не продолжить ли расспросы. Возможно, стоит напомнить этим женщинам, что они учатся благодаря ее расторопности и инициативности. «Я все для тебя делаю», — говаривала она Майе порой с гордостью, а порой и с досадой. Только вдовам явно не терпелось вернуться к своей болтовне. Кулвиндер вспомнилось, как Майя и ее подружки перешептывались и хихикали, сбившись в кучку. «Что вас так развеселило?» — спрашивала Кулвиндер, зная, что одного этого вопроса достаточно, чтобы дочь снова прыснула, и тогда она сама не могла удержаться от смеха. Вынырнувшая из памяти картинка отозвалась резью в животе. Чего бы она только не отдала, чтобы снова увидеть улыбку дочери! Кулвиндер попрощалась с вдовами и пошла восвояси. Она никогда не приятельствовала с этими женщинами и знала, что они записались в кружок исключительно от безделья. Да, они пережили утрату, как и она, но потерять ребенка — это совсем иное. Ни одной из них не ведомы жгучий гнев, чувство вины и глубочайшая скорбь, которые сопровождали Кулвиндер каждый день.

На улице, по которой она шла, было несколько неосвещенных участков, и злоумышленник легко мог притаиться в тени живой изгороди или за припаркованным автомобилем. Кулвиндер потянулась к телефону, намереваясь попросить Сараба приехать и забрать ее, но стоять, привлекая внимание посторонних, было так же рискованно. На углу Куин-Мэри-роуд она перевела дух и зашагала вперед, ощущая бешеный стук сердца. После того как звонивший той ночью повесил трубку, Кулвиндер села в постели и долго прислушивалась к каждому скрипу и стуку. В конце концов она забылась сном, но утром, измученная и одинокая, обнаружила, что испытывает необъяснимую злость, на сей раз на Майю — ведь именно ее дочь создала эту непереносимую ситуацию.

В воздухе фейерверком взорвался залп смеха. Кулвиндер резко обернулась. Снова женщины из кружка! Манджит помахала рукой, но Кулвиндер притворилась, что не заметила. Она отвернулась и вытянула шею, притворяясь, что ее внимание привлекло здание досугового центра. С этого расстояния казалось, что классную комнату охватило пламя. Кулвиндер резко развернулась и, едва не переходя на бег, устремилась в безопасное место, домой.