Плахта

* * *

Мы живем в деревянном доме, обложенном кирпичом. Погреб в доме. Если попадет снаряд, сгорим заживо. Вот почему никуда не бегали, не прятались, да и возраст не позволял. Мне семьдесят семь лет, мужу — восемьдесят два. Во время бомбежки ложились в кровати и ждали. Утром на мангале кипятили воду, заливали ее в семилитровый термос и цедили по глотку. Грелись. Холод стоял собачий. В комнате ровно ноль градусов, изредка температура поднималась до плюс одного. Я спала под четырьмя одеялами, и муж помогал укрываться. Сама поднять такую «ношу» не могла. Русские к нам заходили. Танком вывалили ворота, но ничего не взяли, а у соседей выгребли все продукты. Выгнали на улицу. Хозяйка в слезы: «Дайте хоть валенки обую». Нет. Пришлось ждать на морозе в комнатных тапках.

Хлеба не было. Когда батюшка раздал людям припасы, разделила свой кирпичик пополам и отнесла соседке. Та пять минут целовала горбушку. Целует, а слезы ручьем.

В минуты тишины бегали к колодцу за водой, пока орки его не загадили. Они туда сбрасывали остатки еды, какие-то тряпки, мусор.

Как-то раз мимо нас проходила очередная колонна танков. Муж наблюдал, прячась за шторой. Нечаянно над головой что-то блеснуло в виде острого оранжевого луча. Он сразу и не понял, а потом рассмотрел, что пуля пролетела в десяти сантиметрах, пробила картину и впилась в стену. Никто не пострадал, кроме вышитых оленей.