Эмили. Отчаянная

Глава 16

«…отойди от меня на метр. где один, там, быть может, — два. пусть же мили и километры раскидают нас на года. если взгляд мой тебя коснется, то, пожалуйста, отвернись. в моем сердце так много монстров, и они тянут руки ввысь, в суматохе хватают воздух, и волос твоих медный блеск им рисует небесный контур — выжигает на теле крест. убегай же, пока не поздно. мне без дрожи нельзя смотреть, как ты ласкова и свободна, как плетется тугая плеть и хватает меня за горло; мои монстры танцуют джаз. я бы правда хотел покорно быть лишь дождиком на губах. стать твоей одинокой тенью и дыханием на стекле, лепестком молодой сирени, расцветающим по весне. но покуда я жив, я — грешен. руки тянутся, кровь кипит. мир рисует парад насмешек — ты целуешь там, где болит. подойди же ко мне поближе. там, где шаг, там должно быть — два. мои монстры все тише дышат, лишь от мысли, что ты — моя». Алиот Каф

Он никогда бы не мог и подумать о том, что будет лежать в постели с наикрасивейшей молодой девушкой и не знать, что с этим делать. Разве возможно, чтобы в таком возрасте, будучи мужчиной на пороге тридцатипятилетия, ты не соображал из-за обнаженного тела, доверчиво прижатого к тебе?

Когда Эмили вошла в комнату, похожая на ангела в белоснежном халате, уже по одному её лихорадочно блестевшему взгляду Марсель понял, что девочка срывается… Но он никак не ожидал, что она скинет своё одеяние, оказавшись совершенно голой… Залезет к нему и…попросит объятий. С ума сойти, а ведь он был уверен, что тогда на лестнице эта фраза про раздевание была лишь провокацией. Явно же, девушка даже не сообразила, что на ней нет белья, и будто действовала привычно — на автомате. Если бы не нашёл её днем в таком плачевном состоянии в подъезде, сейчас был бы уверен, что это очередная попытка соблазна.

А их было, мягко говоря, не счесть…

Жизнь превратилась в аттракцион в тот самый миг, как Эмили заявилась к нему в отцовском кабинет и манифестом объявила о своём желании. Как здравомыслящий человек Марсель стойко держался, сохраняя спокойствие, но как мужчина с каждым разом всё больше и больше терял самообладание. Немыслимо, но это маленькое коварное существо своими действиями за какой-то месяц успешно активировало прежнюю версию его сущности. У которой не было границ дозволенного, не было понятия правильности и неправильности, не было запретов и тормозов. Это пугало… Ибо в таком случае он попросту не отвечал за себя.

Первый раунд остался за ней, потому что в тот же день, согласно её словам о вечернем визите «Контакта», Марсель поехал в клуб. Правда, до этого долго пытался сдержать себя, не вестись на провокацию, в итоге сорвавшись через несколько часов. Одна мысль о том, что эта дурочка с целью позлить его выгибается среди сотни незнакомцев… А потом стоял у барной стойки и буравил ошалелым взглядом Костю, утверждавшего, что «танцующей малявки» сегодня не было. А когда до него дошло, что Эмили провела его… И что прикажете с ней делать? Чертовка была уверена, что он поедет. Проучила, что тут скажешь.

Упорно продолжая избегать её общества, Марсель появлялся в ресторане исключительно в смены Иры. Но и тут Эмили смогла сыграть по-своему. Поменялась с ней и заявилась в кабинет в каком-то адском платье с запахом. А дальше — шок. Словно прожженный эксгибиционист, распахнула одежду и лишила дара речи…взрослого мужика. На языке вертелась куча язвительных фраз, типа, молодец, девочка, гордо носишь свою фамилию и славишь имя предков. Хотелось как-то задеть. А сил отвести взгляда не было. Девушка хоть и маленькая, но фигура-то у неё…божественная. И она знает, поэтому и владела ситуацией. Он лишь чудом смог сохранить самообладание, а в конце бесстрастно резюмировать:

— За выход — пятерка. За наряд — троечка. Твердая. Надо поработать над вкусом, комплект ни о чем.

О, надо было просто видеть вспыхнувший в её глазах огонь. Из серебряных они превратились в глубокий хром, грозясь сжечь его без посторонней помощи. Но она молча ретировалась, оставив за ним маленькую победу.

Дальше было остроумнее. На следующий день Марсель поднимался домой, привычно пользуясь лестницей. И на седьмом этаже от двери квартиры Ваграма обнаружил…начало дорожки…из конфет «Марс». Конечно, она вела до его дома, на пороге которого из тех же сладостей было сооружено сердце. Эта шалость заставила улыбнуться. Он просто отмел в сторону эти сокровища и спокойно зашел внутрь. Когда выходил спустя несколько часов по делам, пол был чист. Скорее всего, детишки безмерно порадовались такой находке. Вот и замечательно.

Посещать вынужденную работу в качестве директора становилось всё затруднительнее. Девушка умудрялась находить момент, когда никого рядом нет, и любым способом привлечь внимание. Касание, попытка поцеловать, задеть бедром… А уж эти взгляды… Собственная предательская реакция на неё безмерно бесила. А еще больше — что вот так она будет смотреть на кого-то еще. И да, как в самом идиотском кино, Марсель тупо разрывался на части от этих мыслей. Ничего между ними быть не могло. Это безапелляционно. Но девочка была отчаянной. И её выходки не могли не подкупать. Когда для него кто-либо так старался? И пусть это лишь детская прихоть, но…отзывается же?

Она была и осталась ребенком. Увы, задетым им же ребенком. Поверила в какие-то высокие чувства, приписала ему благородство и прочую ересь. А когда её отвергли, распалилась еще больше. Это закономерный сценарий. С ним случалось так же, когда понравившиеся девушки ломались и строили из себя недотрог. Любой запрет рождает больше интереса. А уж когда тебя отвергают — подавно. Кто такое не переживал?

Поэтому, когда Эмили в очередной попытке добиться своего появлялась у него на пути, Марсель мягко, но настойчиво отодвигал её в сторону. Все инстинкты в присутствии девушки обострялись. И требовалось немалое количество усилий, чтобы сохранять безразличие. Возраст, опыт и жизненные принципы — это всё хорошо. Но следовать им, уповая на здравый смысл, когда к тебе беззастенчиво пристает такая сногсшибательная красавица…практически невозможно. Мужчина чувствовал, что подходит к черте. И еще больше старался избегать этих встреч.

Несколько дней ноги его не было в ресторане. Занимался другими филиалами вплотную, улаживал свои дела, отгоняя стойкое наваждение. Скорее всего, это продолжалось бы до возвращения отца. Но вчерашнее состояние Эмили вынудило мужчину задуматься и проанализировать поведение девушки. Собственно, ничего о ней он не знает. Что творилось с ней эти годы? Что или…кто стали причиной неустойчивости её психики? Одна мысль о том, что эту девочку могли обидеть…заставляла холодеть и скрежетать зубами. Дядя присматривал? Хорошо же присматривал, раз вернулась сюда такой странной. А эта дикость и боль, что в ней плещутся?..

Эмили зашевелилась и отдалилась, раскинув руки в стороны. Выдернула Марселя из невеселых раздумий, заставив взглянуть на себя. Он напрягся, когда в слабом свете, падающем из окна, заметил раскрывшуюся от движений девичью грудь. Бесподобно красивую, полную, потрясающей формы и с гордо торчащими темными вершинками. Для её комплекции такое достоинство действительно было…не по размеру. Дыхание перехватило от безупречности, раскинувшейся перед ним. Ладони непроизвольно сжались в кулаки от пронзившего тело желания. На секунду шальная идея разбудить её и дать то, чего она так рьяно добивалась, завладела разумом. На секунду. Мужчина ошарашенно отшатнулся и вскочил с кровати, потерянно потирая лоб и виски. Ночь и долгое воздержание способны на злые шутки.

Марсель укрыл Эмили, чувствуя покалывание в пальцах, граничащее с болью. Умирал, как хотел прикоснуться, вновь почувствовать тепло и бархатистость этой кожи, которую успел познать, когда она доверчиво прижалась к нему, не соображая, что творит.

Это уже далеко не нормально. Вся эта ситуация. Ее одержимость, его ответное желание. Надо бы закругляться. И всё было бы гораздо легче, если бы не всплывшие вчера новые факты о ней. Есть что-то, что Эмили скрывает. И это гложет девчонку. Ей нужно помочь. Понятно, что никто об этом не знает, иначе и Ваграм бы рассказал ему. Хотя, на этого товарища, кажется, надежды мало. Так заработался, что даже не оповестил его о новой «сотруднице» отца. Говорил, ситуация под контролем, и есть огромная вероятность, что они ошиблись на её счет. Но на этом всё. Толком и не удалось обсудить, даже практически не виделись. Семейный ужин был хорошим поводом, но и там не представилось возможности.

— Что же мне с тобой делать, моська глазастая? — прошептал, усмехнувшись, мужчина.

Так и стоял в метре от постели, не решаясь вернуться на свое место. Была огромная вероятность сорваться, когда Эмили ненароком прильнет к нему. А этого категорически нельзя допускать. Он же себя знает лучше всех.

Как и прежде понимая, что ему есть, куда падать в собственных глазах…