1905 год. Репетиция катастрофы

Тут конвой опомнился, весь перрон заполонили казаки, поднялся страшный шум, засвистели городовые. Казаки выхватили шашки из ножен. Увидев сверкание шашек, я поняла, что мне пришел конец, и решила, что живой они меня не возьмут. Я поднесла револьвер к виску, но тут на меня обрушился удар, и, не успев выстрелить, я упала.

Казак схватил меня за ногу и стащил вниз по лестнице. Голова моя билась о ступени. Меня схватили за волосы и бросили в повозку.

В полицейском участке меня раздели, обыскали и заперли в холодной каморке с каменным полом, сырой и грязной. Там я потеряла сознание.

Очнувшись, я сказала, как меня зовут, сказала, что принадлежу к партии социалистов-революционеров и буду давать показания только следователю. Помощнику прокурора Каменеву и жандармам удалось установить, что я проживаю в Тамбове. Это привело их в полное бешенство. Они стали таскать меня за волосы и требовать, чтобы я сообщила, где находятся остальные революционеры. Они гасили папиросы о мое тело и все время требовали: «Кричи, подлая!» Чтобы я начала кричать, они своими сапогами, будто тисками, сдавили мне ноги, как они выразились, «твои нежные ножки». При этом они все время орали: «Кричи! У нас целые деревни ревели, как коровы, а эта девчонка даже не вскрикнула, ни на вокзале, ни здесь! Ты у нас закричишь, а мы позабавимся над твоими мучениями, мы тебя казакам отдадим на всю ночь!..». А подъесаул Аврамов сказал: «Нет, сначала мы, а казаки потом…» Тут они меня совсем невыносимо сжали и заорали: «Кричи!» Но я ни разу не закричала, ни на вокзале, ни в участке.

Потом меня на скором поезде повезли в Тамбов. Поезд почему-то ехал совсем медленно. Было холодно и темно. Аврамов всю дорогу ругался последними словами. Он страшно меня оскорблял. Я почувствовала дыхание смерти. Даже казакам стало не по себе. Один из них сказал: «Споем, ребятушки! Что примолкли? Споем, и пусть все эти сволочи сдохнут!» Тут они стали гоготать и свистеть, потом взбодрились, глаза и зубы у них заблестели. А песня их была совершенно похабная. У меня же начался бред, и я все просила: воды, воды! Воды мне не дали. Офицер увел меня в вагон второго класса. Он был пьяный и нежный, обнял меня, расстегнул на мне платье и гнусно бормотал: «Какая атласная грудь, какая нежная кожа!..» А у меня уже не было сил, чтобы его оттолкнуть. Горло у меня перехватило, но это уже было неважно, кричать было бесполезно. Мне хотелось разбить себе голову, но обо что?.. К тому же это животное не давало мне пошевелиться. Ноги мои были плотно сжаты, и чтобы я их расслабила, он сильно ударил по ним сапогом. Я стала звать полицейского офицера. Но он спал. Казачий офицер склонился надо мной, погладил мой подбородок и прошептал: «Зачем вы так скрипите зубами? Вы себе зубки поломаете!»

Я всю ночь не спала, боялась, что меня изнасилуют. Днем он предложил мне водки и шоколада. Когда все ушли, он опять начал меня ласкать. Перед прибытием в Тамбов мне удалось около часа поспать. Проснулась я от того, что почувствовала, как офицер схватил меня. Он вез меня в тюрьму и все время повторял: «Теперь вы у меня в руках». В Тамбове у меня начался бред, и болезнь сломила меня.

На следствии я дала такие показания: 1. Я решила убить Луженовского по предварительному сговору и т.п… 2. Убийство было совершено по решению тамбовского комитета партии социалистов-революционеров за то, что Луженовский пытал восставших крестьян, за преступные действия в Борисоглебске, где Луженовский занимал должность начальника охранного отделения, за создание в Тамбове бандитских формирований, а также за объявление в тамбовской губернии чрезвычайного положения. Тамбовский комитет партии социалистов-революционеров приговорил Луженовского к смерти, а я, полностью отдавая себе отчет в своих действиях, вызвалась привести приговор в исполнение.

Следствие закончено. Я невыносимо страдаю. Если меня убьют, я умру спокойно, со спокойной душой. Подписано: Спиридонова.»

Вся либеральная общественность России взбудоражена смертным приговором, вынесенным Марии Спиридоновой. Все надеялись, что судьи примут во внимание, через какие мучения ей пришлось пройти, и не станут давать работу палачу. Были направлены многочисленные петиции с просьбой помиловать несчастную девушку. Художник Владимиров выступил с призывом к француженкам, умоляя их выступить с протестом против готовящегося преступления. Он заявил: «Наполните праведным гневом сердца ваших мужей и братьев, и пусть они сделают все, что в их силах, чтобы в России перестала потоком литься кровь!»

Так будет ли казнена Мария Спиридонова? Зачтутся ли ей все обрушившиеся на нее мучения? Людям, знающим, что творится в сегодняшней России, друзьям Марии, не стоит лелеять надежду. За всю свою историю царская Россия не находилась во власти столь жестокого режима, каким явилось правление господина Витте. Это режим тюрем и казней. И весь этот ужас мы наблюдаем накануне выборов в Государственную Думу!..

Февраль 1906 г.